– Почему? – Потому что Анастасия Ильинична человек очень эмоциональный. В отличие от своего мужа. Родион Гаврилович у нас как кремень. – Интересно, – обронила Мирослава. – С одной стороны, это хорошо, а с другой – не очень, – продолжала рассуждать Жанна. – Если бы я могла, то перелила бы характеры обоих в волшебную пробирку, хорошо взболтала и разделила бы получившееся содержимое на двоих. – Но, к сожалению, – улыбнулась Мирослава, – или, к счастью, это невозможно. – Угу, – не слишком оптимистично согласилась Жанна. – Что-то я не слышу энтузиазма в голосе, – поддела её Мирослава. Девушка в ответ только тряхнула своей морковной гривой. – А какой характер у Майи? – Трудно сказать однозначно, – осторожно ответила девушка, – скажем так, Майя не такая эгоистичная, как отец, и не такая податливая, как мать. – Исходя из этого, можно предположить, что Майя не откровенничает ни с отцом, ни с матерью. – Отцу уж точно дочь не доверяет своих девичьих тайн, – усмехнулась Жанна, – а матери Майя выдаёт информацию дозированно. – То есть? – В малых количествах и в удобоваримом виде. Типа прививки, когда всё живое обезврежено, а дохлые микробы организму навредить не в состоянии. – Понятно. – Мирослава приняла её слова к сведению. Наверное, именно так медицинскому работнику проще всего было объяснить отношения между ранимой матерью и любящей дочерью. А мать, надо думать, Майя любит. – Ладно, перейдём к более серьёзным вещам, – сказала детектив. – Минутку, – жестом остановила её Жанна, – а вы сможете помочь Майе? – тихо спросила она. – Разве Майя нуждается в моей помощи? – осторожно поинтересовалась Волгина. Жанна посмотрела на неё растерянно, а потом кивнула: – Я думаю, что да. – Почему вы так думаете? – Посудите сами, ни для кого не секрет, что Майю насильно отдали в жёны Окуневу. И она не скрывала, что питает к мужу глубокое отвращение! – Вы так говорите, – с сомнением в голосе заметила Мирослава, – словно её заковали в кандалы и в таком виде доставили к алтарю. – Вы не понимаете, – вздохнула Жанна, – её отец натуральный деспот, он думает только о деньгах. И если бы Майка его ослушалась, он вышвырнул бы её из дома нагую! – Вы преувеличиваете. – Самую малость! – заверила Жанна. – Родион Гаврилович не стал бы, конечно, стаскивать с дочери исподнее, но материальной поддержки лишил бы. – Значит, ваша подруга, выходя замуж, тоже думала о деньгах. – Поймите! – Емельянова сложила руки на груди. – Она так воспитана. Майя не представляет жизни без комфорта. Вот если бы вас держали в вате до совершеннолетия, а потом пригрозили выбросить на мороз, вы бы поняли Майю. – Хорошо, оставим этот бесполезный спор, – отмахнулась Мирослава, – лучше скажите, Майя после свадьбы перестала встречаться с Михаилом? Жанна почти до крови закусила губы, словно это могло помешать сорваться с них словам, выдававшим тайну подруги, и отрицательно покачала головой. – И беременна Майя не от Филиппа Окунева, а от Михаила Одинцова, – тихо проговорила Мирослава. – Откуда вы знаете? – вырвалось у Емельяновой. – Это мне подсказала не только интуиция, но и логика. Одинцов знает, что это его ребёнок? – Скорее всего. – А Окунев был поставлен в известность, что женится на девушке, которая ждёт ребёнка от другого парня? – Нет. – Он тоже мог догадаться. – В этом я сомневаюсь. Но в любом случае помогите Майе! – Сейчас мне нужна ваша помощь. – Говорите, я всё сделаю ради Майки! – на этот раз в голосе Жанны было столько энтузиазма, что хоть отбавляй. – Делать пока ничего не нужно, – остудила её пыл Мирослава, – просто расскажите мне о Майе. Какая она. – Какая? – задумчиво проговорила Жанна. – Да вроде обыкновенная. Хотя это, наверное, звучит странно, – осеклась девушка. – В некотором роде да, – согласилась Мирослава. – Однако Майя всё-таки нормальная девчонка. Она неглупая, добрая, не задавака. Я тому живой пример! – То есть? – Мы с Майей вместе учились в обычной средней школе до восьмого класса. Потом её перевели в специальную, для привилегированных детей. Но она продолжала дружить со мной. Часто притаскивала разные вкусняшки, красивые вещи. Я не прилипала и не подлиза, но так трудно устоять против модных одёжек. В общем, каюсь, пользовалась. – А что вы давали ей взамен? – В том-то и дело, что ничего! – жарко воскликнула Жанна и добавила тихо: – Только свою любовь и преданность. – Это и есть самое ценное в нашем далеко не лучшем из миров. – Но вы не думайте, – заверила её Емельянова, – я бы с Майей дружила и без всяких её благодеяний по отношению ко мне. – Я вам верю, – сказала Мирослава. – А возьмите её любовь к Мишке! Ведь он простой парень! – Который прекрасно знал, из какой семьи Майя. – Знать-то он знал, – согласилась Жанна, – но ему и в голову не пришло, что их разница в социальном статусе может помешать им быть вместе. – Неужели? – спросила Волгина. – Если бы вы знали Мишку! – рассмеялась Жанна. – Вы бы не задали этого вопроса. Он настоящий ботан! – Может быть. И всё-таки… – Никаких всё-таки! – заверила её Жанна. Мирослава решила выяснить то, что не давало ей покоя всё это время. Она спросила: – Михаил делал Майе подарки? – Маленькие, – кивнула Жанна. – Например? – Шоколад, коробку конфет, книги… – А нитку жемчуга он ей не дарил? – Дарил, – нехотя призналась девушка, – но Майя просила никому об этом не говорить. Она носила этот жемчуг только под закрытыми блузками. – Почему? – Потому что это только для влюблённых «дорог не подарок, а любовь», а в обществе, в котором приходилось вращаться Майе, всё наоборот, – грустно завершила подруга. Ну вот, Мирослава оказалась права в своих предположениях. Все зациклились на том, что Майя Лоскутова не могла носить такую дешёвую вещь априори. Поэтому было до поры до времени непонятно, как эта нитка попала в квартиру молодых. Зато было ясно по следам на руке, что порвал нитку жемчуга Филипп Окунев. Мирослава же решила отбросить материальное положение Майи и рассматривать её просто как молодую женщину, которой вполне могла приглянуться нитка дешёвого речного жемчуга, особенно если допустить, что её подарил ей дорогой её сердцу человек… – Жанна, – обратилась Волгина к Емельяновой, – а до Михаила Майя с кем-нибудь встречалась?