– Так, так, – Наполеонов забарабанил пальцами одной руки по столу, а другую сунул в пакет с пирожками, который успел заботливо положить на его стол Миндаугас. Вытащив пирожок, Шура откусил сразу чуть ли не половину и зажмурился от удовольствия. Но тут вспомнил о Мирославе и спросил: – И чего же ты от меня хочешь? – Дай мне посмотреть фотографии с места убийства. – С ума сошла! – воскликнул Наполеонов с полным ртом и закашлялся. Морис и Мирослава тотчас подскочили к нему с двух сторон и стали хлопать его по спине. – Да отстаньте вы от меня, наконец, – завозился Наполеонов на стуле и попытался встать. – Сиди, сиди, Шурочка, – пропела Мирослава и протянула ему стакан воды, который уже успел налить Морис. Наполеонов выпил воду залпом и, вытерев слёзы рукавом, спросил: – Что я получу взамен? – Лавры Цезаря! – Зубы-то мне не заговаривай, – хмыкнул Наполеонов. – Шура! Ты что, сам не догадался? Ты раскроешь преступление! И начальство будет петь тебе дифирамбы. Следователь, представив своего начальника, Солодовникова Фёдора Поликарповича, в белой тунике и с лирой в руках распевающим в его честь хвалебные песни, помотал головой, отгоняя видение, и пробурчал: – Что-то сомневаюсь я. – А ты не сомневайся! – И, посмотрев на друга детства, добавила: – Про дифирамбы я не в прямом смысле слова. – Спасибо, утешила, – хмыкнул Наполеонов, – а то я уж подумал, где мне тунику и лиру доставать для начальства. Детективы прыснули со смеху, так же, в свою очередь, представив солидного Солодовникова в тунике и греческих сандалиях. Наполеонов одарил их неодобрительным взглядом и нашёл в компьютере нужный файл. – А бумажные фото есть? – быстро спросила Мирослава. – Неугомонная какая, – проворчал Наполеонов и, кряхтя, встал со стула и направился к сейфу, достал тугой пакет, вернулся к столу и рассыпал на нём фотографии: – Что ты хочешь тут найти? – Пока не знаю, – Мирослава стала перебирать и рассматривать снимки. – Как видишь, ничего необычного, – бормотал ей под руку следователь. – Шур! А бусы? – Что бусы? – Вы установили, кому они принадлежали? – Сначала я подумал, что они были на шее Виолетты Потаповой. Но она категорически заявила, что у неё никогда не было нитки жемчуга. Подтвердили это и две её бабушки, – сказал Шура. Мирослава улыбнулась, представив, какую истерику закатила бы Андриана Карлсоновна, услышав, что Наполеонов назвал её бабушкой. – Можно мне посмотреть? – спросил Морис. Мирослава протянула ему фотографии. Шура пожал плечами, думая про себя: «Ещё один эксперт нашёлся». – Это речной жемчуг, – сказал Морис. – Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Шура. – Знаю. И стоит такая нитка не более тысячи рублей. Наполеонову это уже было известно от экспертов, и он не стал спорить. – Правда? – спросила Мирослава, улыбнувшись: – А мне нравится. – Хотите, я вам такую хоть завтра куплю? – спросил Миндаугас. Шура скептически хрюкнул. Ему ли не знать, что его подруга не носит украшений. Но, к удивлению обоих, Мирослава сказала: – Хочу! Морис пожал плечами и на следующий день, как и обещал, съездил в ювелирный и купил ей нитку речного жемчуга. Мирослава, судя по её засиявшим глазам, оказалась довольна его подарком. Чуть позже, зайдя в её комнату, он увидел на журнальном столике удивительную композицию, состоящую из высокого подсвечника с серебристой свечой, перевернутой раковины рапана и веточки белого коралла. Общую картину дополняла тонкая ваза из чешского стекла с одним-единственным голубым ирисом в ней. Нитка жемчуга, подаренная Морисом Мирославе, изящно обвивала эту вазу. – Спасибо, что не спрятали в шкатулку, – невольно улыбнулся он. – Всему своё время, – пожала она плечами. – Вот за что я вас люблю, так именно за то, что вы всегда умеете утешить человека. В ответ она весело рассмеялась. Глава 19 В коттедж они вернулись к вечернему чаю. И вдвоём. Шура ехать с ними категорически отказался, сославшись на то, что задержится на работе, а поздний вечер проведёт вдвоём с матерью. – Я и так не слишком часто балую её своим присутствием в родном доме. А она всё-таки мой самый родной человечек. – И, покосившись на Мирославу, добавил: – Слав, ты только не обижайся. – Глупенький, – ласково отозвалась она, – на что же здесь обижаться? Ты абсолютно прав. – Спасибо. – Он подошёл к ней, привстал на цыпочки и чмокнул её в щёку. Миндаугас проявил своеволие и прицепил «Волгу» тросом к «БМВ». Он был готов к тому, что Мирослава рассердится и велит ему отцепить машину. Но она ничего не сказала, сев на пассажирское место в иномарку. Морис сознавал, что по уму надо было прицепить «БМВ» к «Волге», так как под её капотом стоял мотор, позволяющий развивать скорость гоночного автомобиля. Но Морису хотелось оставаться за рулём, и поэтому он сделал то, что сделал. Мирослава всю дорогу до дома молчала, была тихой и задумчивой. Морис поглядывал на неё в зеркало и ни о чём не спрашивал. Смутно он догадывался, о чём она думает, и ему очень хотелось взять её руку в свою и пожать, но он не решался. Зато соскучившийся Дон бросился в объятия хозяйки, едва она выбралась из салона. – Вы идите в дом, – сказал Морис, – я сам поставлю в гараж обе машины. – Она в ответ только благодарно кивнула. – Ужинать будем? – спросил он, войдя чуть позже на кухню. – Я, в общем-то, не голодна, – отозвалась Мирослава и тут же стащила с тарелки из холодильника кусочек сыра, села на диван и стала жевать. Кот устроился рядом с ней и тоже получил кусочек сыра. Морис покачал головой, поставил на плиту чайник, а в духовку сунул заранее испечённые им блинчики из гречневой муки. И она тут же соблазнилась ими и утащила один блинчик ещё до того, как он поставил блюдо на стол. Но потом они всё-таки чинно сели за стол. Расправившись с блинами, Мирослава рассказала Миндаугасу о соседях молодой пары Окуневых – Клаве, бабе Тоне, Анжеле и её возлюбленном Вадиме. – Насколько я понимаю, именно он и стал свидетелем того, что Виолетта не убивала Филиппа? – Он, – подтвердила Мирослава, – но для стопроцентной гарантии её безопасности нам всё-таки нужно найти настоящего убийцу. – Нужно, – согласился Морис и спросил: – У вас есть идеи? – Возможно… – Какие? – Морис! Как ты думаешь, кто является кладезем информации? – Справочное бюро. – Фу! – фыркнула Мирослава. – Тогда я сдаюсь. – Подруги! – Чьи? – Например, Майи Лоскутовой.