– Не совсем так. По подозрению в убийстве была задержана бывшая возлюбленная Филиппа. – Та, что устроила скандал на свадьбе? – Она самая, – кивнула Мирослава, – но устроить скандал – это одно, а убить человека совсем другое. – Допустим, – сухо ответила женщина. – Однако, как рассказала мне племянница, эта особа стояла над трупом Фили с пистолетом в руках. – Это правда, – Мирослава не стала отрицать очевидного. – Но часто, казалось бы, на первый взгляд очевидное при дальнейшем рассмотрении оказывается совсем не тем, чем представлялось изначально. – Вы весьма сложно изъясняетесь, – заметила женщина. – Виолетта не убивала вашего племянника. Её невиновность подтвердили нашедшийся свидетель и результаты экспертизы. – Вот как? – озадачилась женщина. – Потапову вот-вот отпустят. – Что ж, в таком случае можете войти. Мара Ильинична – это я. Мирослава кивнула и вошла в прихожую, где и столкнулась с ещё двумя обитателями квартиры, которые изучали её не менее тщательно, чем это сделала их хозяйка. – Привет, – улыбнулась им Мирослава. Семицветный кот сделал вид, что он ничего не слышал. А огромный пёс довольно засопел. – Не бойтесь, они не кусаются, – сказала Мара Ильинична. – Да я и не боюсь, – отозвалась Мирослава, проходя следом за хозяйкой в небольшую уютную гостиную. – Садитесь. Волгина выбрала кресло, обитое золотисто-жёлтым плюшем, и удобно на нём устроилась. Кот забрался на диван, и Мирослава насчитала в его шерсти семь цветов. Пёс расположился неподалёку на коврике. – Значит, бывшая любовница Филиппа не убивала его, – сказала хозяйка квартиры не слишком радостно. – Не убивала. – Хотя я с самого начала сомневалась в виновности Виолетты, – неохотно призналась Мара Ильинична. – Я Жене об этом сразу сказала. Но он мне не поверил. – Вероятно, потому, что схватили девушку с оружием в руках. – Вот-вот, – кивнула Мара Ильинична. – А кого подозреваете вы? Женщина пожала плечами. – Вы были знакомы с Виолеттой? – спросила Мирослава осторожно. – Да, Филя приводил её сюда. – Выходит, что у вашего племянника были серьёзные намерения по отношению к девушке? – Мне трудно судить об этом, – уклонилась от ответа Зотова. – Не могла ли смерти Филиппа желать его молодая жена? – Майя? – удивилась Мара Ильинична и отмахнулась: – Ерунда! – Почему? – Потому, что я хоть и не одобряла этот брак, но одно могу сказать точно – Майя такая же жертва самодурства моего брата и господина Лоскутова, как и мой племянник. – Пожалуй, в этом я склонна согласиться с вами, – сказала Мирослава. И спросила: – А у Филиппа были хорошие отношения с сестрой? – С Иришей? – удивилась Мара Ильинична. – Да. – Конечно, хорошие! – Она не объясняла вам, почему решила навестить брата именно в день его убийства? Было ли это совпадением? Зотова смешалась, а потом внимательно посмотрела на детектива и решилась. – Ирочке позвонили, – сказала она. – Кто? – Звонивший не назвался. – А что он ей сказал? – Ира толком не объяснила, она ведь не в себе сейчас от горя, но сказала, что этот тип намекнул ей, что её брат в опасности. – Складывается такое впечатление, что кто-то хотел, убив вашего племянника, подставить Потапову, и поэтому ему нужен был свидетель. – Получается, что так, – согласилась Мара Ильинична. Но Мирослава думала: никому ведь не было известно, что Виолетта в этот день решит прийти к бывшему. «А что, если подставить хотели Майю?» – промелькнуло в её голове. Но кому это могло понадобиться?! Она поблагодарила женщину за то, что та согласилась поговорить с ней, и поспешила к двери, потрепав на ходу добродушную собаку. * * * Майя мчалась на своём «Мицубиси» оливкового цвета так, словно за ней гналась шайка разбойников. Ночевала она сегодня у родителей и наслушалась за ужином много чего неприятного от отца. Мать же ничего не говорила, только лила слёзы и всхлипывала: – Бедная моя доченька. Майе и слёзы матери, и ругань отца надоели в одинаковой мере, и она решила больше не возвращаться в родительский дом. Жить в квартире, которую им подарил к свадьбе отец Филиппа, тоже не представлялось возможным. И дело даже не в том, что Евгений Юрьевич вознамерился отобрать у неё подаренную квартиру, она не уступит ему ни метра из положенных ей. А в том, что Майе было откровенно жутко там находиться. Она, конечно, понимала, что это глупо, но стоило ей сомкнуть глаза, как перед её внутренним взором возникала фигура её мужа Филиппа. Окунев шёл с вытянутыми вперёд руками, глаза его были закрыты, а губы едва слышно шептали: «Майя, Майя». Он искал её! Девушка открывала глаза и вскакивала с постели. В квартире, естественно, никого не было. А ещё она потеряла ключи. Но где и когда именно, она не помнила. Остались только ключи Филиппа. Ими она теперь и пользовалась. Но если её ключи были у убийцы, то он мог воспользоваться ими, войти в квартиру в любое время и убить её. После всех этих событий Майя хватилась ключей не сразу и не сообщила об этом в полицию. Теперь она просто вставляла в ручку входной двери ножку кухонного стула, так что если кто-то станет ломиться в квартиру, она услышит и поднимет шум – и соседей переполошит, и полицию вызвать успеет. Въехав в посёлок почти на окраине Старого города, Майя домчала до дома, где жил её возлюбленный со своей старенькой бабушкой. Хотела притулить машину возле забора, но потом передумала, вышла из автомобиля, встала на цыпочки, забросила руку через забор и открыла калитку. Снова села в машину и заехала на ней во двор. Остановилась на крохотном пятачке, не так давно – по её собственной просьбе – заасфальтированном. Конечно, никакой гарантии, что машину, например, ночью не угонят с этого пятачка, не было. Любой мог открыть калитку. Правда, на ночь её запирали на ключ. Но что такое ключ для охотников за дорогими авто. Втайне Майя надеялась на сигнализацию. И ещё про себя она твёрдо решила, что приведёт сюда собаку, например с одной из выставок, которые устраивают приюты. Собака хотя бы тявкать будет. В саду на низенькой скамеечке сидела бабушка Михаила Глафира Семёновна Одинцова. – Здравствуйте, баба Глаша, – поздоровалась Майя и клюнула старушку в морщинистую щёку. – Здравствуй, Майечка, – обрадовалась её появлению Глафира Семёновна. – А где Миша? – Так он опять на мансарде заперся! Как ты думаешь, дочка, не спалит он нас со своими опытами? – спросила старая женщина озабоченно. – Не должен, – невольно улыбнулась Майя, хотя ей было вовсе не до смеха. – Мне нужно серьёзно поговорить с Мишей, – сказала она. – Так иди и поговори, – спокойно отозвалась Одинцова. И как ни странно, спокойствие старой женщины передалось Майе, она кивнула и отправилась в мансарду. Дверь и впрямь была закрыта, но после её настойчивого стука раздался недовольный голос Михаила: – Ну кто там ещё ломится?! – Это я, Миш, открой. – Ты, Майка? – удивлённо произнёс голос и сразу смягчился: – Подожди одну минуточку.