– С чего бы это? – Ты будешь смеяться, но мне кажется, он либо сам не верит, что Окунева застрелила Потапова, либо жалеет её. Мирослава фыркнула. – Я же говорил, что будешь смеяться. – Я не смеюсь. Просто невольно представила Наполеонова сострадающим обвиняемым. – В жизни всякое бывает, – философски заметил адвокат. И тут же спросил: – У тебя есть для меня хорошие новости? – Есть. Найден свидетель, который видел Виолетту входящей в комнату с трупом Окунева. – С трупом? – переспросил Белозёрский. – Да, Потапова вошла, когда жертва уже была застрелена. Кроме того, он видел, что пистолет валялся на полу и Виолетта подняла его. – Дурында, – выругался адвокат. – Кто? Я? – поинтересовалась Мирослава. – Дурында Виолетта. А ты тиранка! – Это ещё почему? – удивилась Волгина. – Потому что, найдя свидетеля, даже не подумала позвонить мне! – Ян! Прости, но я пока разрабатываю дизайн упаковки. – Что ты разрабатываешь? – даже задохнулся от изумления Белозёрский. – Там со свидетелем не так всё просто… – Он не соглашается идти к следователю? – К следователю идти он согласился, и я почти уверена, что уже разговаривал с ним. Но… – Он откажется давать показания в суде? – молниеносно перебил её адвокат. – Только в том случае, если почувствует угрозу раскрытия своей тайны. – Государственной? – начал сердиться Ян. – Нет, личной. Понимаешь, он ходит к замужней женщине и от внезапной встречи с её мужем спасается бегством из окна по пожарной лестнице. – Так… – В этот день муж дамы тоже внезапно нагрянул домой, и незадачливому любовнику пришлось бежать. Во время этого бегства он и увидел через окно то, что происходило в квартире Окуневых. – Он видел убийцу? – быстро спросил адвокат. – К сожалению, нет. – Но во всём остальном уверен на сто процентов? – Да. – И как же вы с ним хотите объяснить его нахождение на пожарной лестнице в это время? – Как объяснить, я придумала. Но мне нужно заручиться поддержкой ещё одного свидетеля. – Этот свидетель тоже торчал на пожарной лестнице?! – Второй свидетель, торчавший в это время на лестнице, тоже имеется. Но он не может дать показания. – Это ещё почему? А! Догадался, – было слышно, как Ян хлопнул себя по лбу, – у этой дамы было два любовника! – Нет, – рассмеялась Мирослава, – хотя, если честно, я понятия не имею, сколько всего любовников у этой дамы. Но второй свидетель не может дать показания по той простой причине, что он кот. – Фу-ты! – Ты не фукай! Кот, несмотря на невозможность свидетельствовать в пользу Виолетты, является важной фигурой, гарантирующей показания первого свидетеля. – Послушай, Слава, ты вконец меня запутала. Скажи лучше, для чего тебе третий свидетель, который ничего не видел? – Свидетель – пожилая дама. Баба Тоня. Она сидела у окна и видела, как первый свидетель убегает по лестнице, едва не спихнув с неё кота. – Так… – Если бы не она, мы бы никогда не вышли на этого свидетеля. – И в чём теперь заключается её роль? – Она должна подтвердить, что видела первого свидетеля. Но при этом не упоминать, что видела его спускающимся с лестницы и раньше. Зато она должна сказать, что на руках у него был кот! – Зачем?! – Затем, что первый свидетель полез на лестницу именно ради спасения кота! – Чудесно! – рассмеялся адвокат. – И ваша баба Тоня на это согласится? – У меня есть резидент, с помощью которого я собираюсь всё это устроить. – Кто у тебя есть? – переспросил Ян, подумав, что ослышался. – Резидент. – Это кот?! – Белозёрский захохотал в голос. – Нет. – А кто? – Будешь много знать, скоро состаришься. – Это точно, – устало согласился адвокат и спросил: – Когда же ты думаешь провернуть всю эту комбинацию? – Завтра, самое позднее послезавтра. – А как полиция узнает о твоём свидетеле? – Так я же тебе толкую уже битый час, что он сам пойдёт, а скорее всего уже и приходил с покаянным признанием к следователю. – Ага, – невесело хмыкнул адвокат, – никак не шёл, а тут нате вам, я ваша тётя! В смысле явился, не запылился. – Ян, это же объясняется просто, сначала человек не хотел вляпываться в историю с убийством, но потом, догадавшись, что будет задержан невиновный человек, извелся от укоров совести. – Ага, совесть его замучила, – проворчал адвокат. – И я даже знаю имя этой совести. – Я тоже догадываюсь, – хмыкнула в трубку Мирослава. – Спокойной ночи, Янчик! Передавай привет Магде и Паулине. Магдой звали красавицу жену Белозёрского. А Паулиной – громадную боксёршу, не в меру любвеобильную для этой породы. Своей привычкой проявлять нежность ко всем появляющимся в доме Паулина чуть не сделала заиками несколько человек. После чего супруги Белозёрские стали информировать всех гостей, что их собака очень ласковая. Но многих это не успокаивало. И они не хотели целоваться со слюнявым, по их мнению, чудовищем. После разговора с адвокатом Мирослава сладко заснула, прижавшись щекой к тёплому боку тихо мурлыкавшего Дона. Утром Волгина позвонила своему резиденту, которым, конечно, была соседка Окуневых Клава. – Клава, доброе утро! Мне очень нужна ваша помощь. Я могу сейчас подъехать? – Конечно! Вы мне самой позарез нужны! Я уже хотела вам позвонить, но подумала, что ещё рано, и боялась вас разбудить. – Я рано встаю, – сказала Мирослава. – Тогда приезжайте! Можете даже не завтракать! Я напекла гору оладий. Естественно, как и было задумано, Гаврила Семёнович их все не съел, – Клава рассмеялась, – даже укорил меня, что я хочу приготовить ему участь баснописца Крылова. А я ни сном ни духом! Вы не знаете, что случилось с этим замечательным человеком? – Он слишком много съел блинов, а до этого рябчиков. – А, – протянула Клава. – Хорошо, что я успокоила Гаврилу Семёновича, говорю: «Не все оладьи вам. Я подругу жду. Так что никаких диверсий против вас, зять любимый, не замышляю». Он рассмеялся. Расцеловал меня в обе щёки. А оладьи в духовке вас дожидаются. – Сейчас приеду, Клава, – рассмеялась Мирослава.