Моника с удивлением посмотрела на него. Отец только что похвалил ее. Она ждала от него похвалы много лет! И все же оказалась недостаточно хороша для Джейка. Внезапно она расплакалась. – Эй, что ты, что ты! – Нил встал. – Что случилось? Скажи на милость, чего ты плачешь? Моника покачала головой. Она не могла говорить, ею овладели сильные чувства. К удивлению Моники, отец заключил ее в объятия. Она продолжала безудержно рыдать. Он неуклюже хлопал ее по спине, а она рыдала, уткнувшись ему в грудь. Моника не могла вспомнить, когда отец в последний раз обнимал ее. Она проплакала несколько минут, а потом подняла голову и посмотрела на человека, который ее воспитал. – Папа, он разбил мне сердце. Джейк разбил мне сердце! – Скажи, где он живет, и я изобью его до полусмерти! Его притворный гнев рассмешил ее. Она вытерла слезы, отец отпустил ее. – Садись, а я принесу кофе. Через несколько секунд они сидели за столом друг напротив друга. – Ты и понятия не имеешь, как давно я хотела услышать от тебя хоть капельку похвалы, – призналась Моника. Отец с удивлением посмотрел на нее, а потом подался вперед и смерил ее задумчивым взглядом. – Может, я не очень умел показать, как тобой горжусь. Растить твоих сестер было так легко! Они обе похожи на твою мать. Обе по натуре умеют нравиться. А ты… ты меня всегда до смерти пугала. Ты была так похожа на меня! Бунтарка, ты все подвергала сомнению. С тобой часто бывало очень трудно, детка, но я всегда любил тебя и всегда гордился тобой. Мне только казалось, что я не нужен тебе так, как твоим сестрам. – Мне очень, очень нужно было услышать все, что ты только что мне сказал. Мне очень, очень нужно было услышать, что ты меня любишь. Нил нахмурился: – Прости. Я не знал. Когда твоя мать скончалась, мне стало очень страшно. Неожиданно я остался отцом-одиночкой с тремя девочками. Знаешь, тогда не было никаких учебников, где было бы написано, как вас воспитывать. – Ты был замечательным отцом. Наверное, мне надо было почаще обращаться к тебе за помощью. Он улыбнулся: – Моника, запомни раз и навсегда: я тебя люблю. Люблю всем сердцем. – Он удобнее устроился на стуле. – Ну хватит разводить сопли. Вижу, у тебя перевязано плечо. Как ты себя чувствуешь? Сердце у Моники застучало чаще от слов, которые сказал ей отец. Она очень хотела их услышать… хотела услышать много лет. – Папа, тебе придется уважать мою работу. Я записываю подкасты, и это моя профессия. То, чем я хочу заниматься. Он нахмурился: – Понимаю, но не вини меня за то, что я всегда хотел для тебя самого лучшего. Вчера, когда я узнал, что с тобой случилось, очень испугался. Я могу уважать то, чем ты занимаешься, но по- прежнему хочу, чтобы ты была жива, невредима и независима с финансовой точки зрения. – А я сомневаюсь, что еще когда-нибудь окажусь лицом к лицу с серийным убийцей. – Надеюсь, что не окажешься. Знаю, вы с сестрами не очень близки, но я хочу, чтобы ваши отношения наладились. Не забывай, они тебе все- таки родня. – Похоже, они не хотят иметь со мной ничего общего, – ответила Моника. – Они приглашают меня на обеды или на кофе только потому, что считают это своим долгом. – По-моему, ты ошибаешься. Моника, ты им небезразлична. Они проговорили с полчаса, а потом Нил ушел. Монике немного полегчало. Наконец-то они с отцом объяснились! Но после того, как Нил ушел, она осталась наедине со своим разбитым сердцем. Много раз за день она думала: не позвонить ли Джейку? Но чего ради? Спросить, не передумал ли он? Если бы такое случилось, он уже примчался бы сюда, к ней. Нет, она не собирается выпрашивать его любовь. Около двух часов Моника решила вздремнуть. Накануне почти не спала, потому что никак не могла выплакаться. Она сразу же заснула, и ей снился Джейк. Он обнимал ее, а потом они занимались любовью. А после сидели за столом у него на кухне и смеялись. Наконец, они гуляли по тротуару, толкая перед собой коляску с близнецами. В коляске сидели маленькая темноволосая девочка и маленький темноволосый мальчик. Близнецы. Она проснулась в слезах. Никогда, никогда она не будет счастлива с любимым мужчиной! Придется ей снова посвящать всю страсть и все силы работе и перестать думать о Джейке… каким-то образом перестать любить Джейка Ламонта. Прошло еще пять дней. В большом городе всегда много новостей, серийный убийца понемногу забывался. У ее подкаста росло число подписчиков, и Моника внушала себе: все хорошо. Она сходила к семейному врачу, он сменил ей повязку и выписал антибиотики. Надвинулся холодный фронт, и вдруг лето, как всегда неожиданно, сменилось осенью. Моника убрала в шкаф летние вещи, достала свитера и одеяла. Собрала две сумки одежды и обуви для бездомных. Сотрудники ремонтной фирмы за два дня поменяли ей гипсокартонную перегородку в гостиной, потом она полдня красила ее. Она купила новые картины, развесила их на стене и вообще развила бурную деятельность – все, что угодно, лишь бы не думать. Ей удавалось убедить себя, что все нормально, до долгих, мрачных ночных часов. Иногда ей казалось, будто Джейк ее преследует, словно призрак. Она ощущала его запах на простынях, ей казалось, будто ее греет жар его тела. Она внушала себе, что со временем забудет Джейка. Но каждый день просыпалась с той же болью в сердце из-за того, что могло быть – но не случилось. Наконец она решила как следует отскрести кухню – от пола до потолка. Заодно прибраться в кладовке и отмыть плитку на полу. Она надела джинсовые шорты и старую темно-синюю футболку, а волосы собрала в неряшливый конский хвостик. Она убивала время единственным способом: постоянно чем-то себя занимала. Ей не хотелось сидеть и размышлять, потому что мысли неизменно переключались на Джейка. И всегда заканчивались слезами. Еще одним хорошим следствием ее сенсационного репортажа о Мстителе стало то, что позвонили обе сестры – предлагали ей любовь и поддержку. Она договорилась через неделю пообедать с ними. Пусть она проиграла в любви, зато сблизилась с родственниками. Моника начала отмывать плиточный пол за раковиной чистящим средством с лимонным запахом. Работая, она старалась думать о своем подкасте и о том, что сообщит сегодня подписчикам. Некоторые сюжеты привлекали ее внимание и призывали копнуть поглубже. Поскольку через несколько дней начинался учебный год, она заранее записала интервью со специалистом по безопасности, который рассказывал о проблемах в школах. От работы ее отвлек звонок в дверь. Наверное, отец заскочил выпить кофе. Позавчера по телефону он намекал на то, что, может быть, скоро снова к ней заглянет. Моника распахнула дверь и тихо ахнула. Джейк! Выглядел он так, словно много недель не спал. Лицо осунулось, глаза запали и потемнели. – Можно войти? Она открыла дверь шире, впуская его. Зачем он приехал? Моника старалась крепиться. Джейк не выглядел как человек, который приехал признаться в любви; скорее, вид у него был замученный. – Стена выглядит очень мило, – заметил он, входя в гостиную. – Мне нравится новый цвет. – Вряд ли ты здесь для того, чтобы оценить мой ремонт. Зачем приехал? – Моника посмотрела на него в упор, и сердце у нее забилось быстрее. Он устало опустился на диван и глубоко вздохнул. – После того как убили Сюзанну, я решил, что до конца своих дней останусь один. Мы с ней всегда были вдвоем против всего мира, и без нее я чувствовал себя потерянным. Моника села в кресло напротив дивана. Неужели он приехал облегчить душу? Неужели он испытывает потребность еще раз назвать все причины, почему не может ответить любовью на ее любовь? Моника ничего не сказала, но по-прежнему смотрела ему в глаза. – Ты должна была оставаться всего лишь напарницей, пока мы искали убийцу. Ни о чем другом мы не договаривались… – Джейк, зачем ты приехал? – снова спросила она. Он ее просто убивал. Возможно, испытывал потребность облегчить душу, но она не может сидеть и заново выслушивать объяснения, почему он не может быть с ней. – Я приехал, потому что ты оказалась права. Я трус. Я боялся смотреть жизни в лицо. Так горевал после гибели Сюзанны, что обещал себе: больше ни к кому не привяжусь. Умом понимаю: да, я не в ответе за то, что ее убили. Ее убийство стало предлогом для того, чтобы отталкивать от себя людей. Джейк встал и подошел к Монике. Взял ее за руку и поднял из кресла. Сердце у нее забилось быстрее, когда она посмотрела ему в глаза… глаза, которые теперь светились теплом. – Я думал, что без труда тебя забуду. Думал, что могу выгнать из своего дома и из своего сердца. Моника, последние пять дней стали самыми долгими в моей жизни. Я понял, каким был дураком. Каждый вечер смотрел твой подкаст и тосковал по тебе. – Тосковал по мне? Интересно! – Она поняла, зачем он приехал, и готова была петь от радости. Но, как бы она ни любила его, как бы он ни был ей нужен, она хотела, чтобы он немного помучился после пяти долгих дней горя, которому ее подверг! Он потянулся к ней и погладил по щеке подушечкой большого пальца: – По утрам мне недоставало твоего заспанного, недовольного лица напротив. Я скучал по твоему голосу и по твоему аромату. Ты была права: Сюзанна вряд ли хотела бы, чтобы я жил в одиночестве. Моника, ты нужна мне. Очень нужна! Пожалуйста, скажи, что я не опоздал, что ты еще любишь меня. – Он уронил руку вдоль тела, и его глаза загорелись; он пытливо смотрел на нее. – Я люблю тебя, Моника! Ради всего святого, скажи, что поедешь со мной и станешь моей женой… моей спутницей жизни! Моника смогла ответить не сразу. Радость и счастье переполнили ее, лишив дара речи. Она кивнула и засмеялась. – Да, – сказала она наконец. Он заключил ее в объятия и долго, страстно целовал. Она почувствовала, как сильна его любовь. Его любовь подтверждали крепкие объятия. Когда поцелуй прервался, Джейк сделал шаг назад. – Жди здесь, – потребовал он и вышел из дому. Что еще? Моника озадаченно смотрела на дверь. Что он еще задумал?! Джейк вернулся, в его руках она увидела комочек черного меха. На нее с любопытством смотрели два черных глаза. – Ее зовут Куки, и ей восемь недель от роду; как видишь, она – черный шнауцер. Я решил, что забота о ней станет неплохой тренировкой перед тем, как у нас родятся дети. – Какая милая малышка! – воскликнула Моника, беря у него щеночка. – Моника, я хочу детей. Я хочу семью и собаку, и все это я хочу с тобой, – продолжал Джейк. – Джейк, все это у нас с тобой будет! Собачка тявкнула, словно в знак согласия. Моника рассмеялась. Когда Джейк снова завладел ее губами и нежно поцеловал, она поняла: вот он, самый лучший сюжет из всех, сюжет, который заканчивается любовью, смехом и щенячьими поцелуями.