— Давно успела заметить! Ты по существу, Дима, по существу. И я начал говорить по существу. Все, что происходило с нами раньше, — это были цветочки. Всякие гидры, ихтиозавры, или как они там правильно называются, другие опасности. Теперь, возможно, нам придется убивать людей. Точно таких же, как и мы сами. С такими же руками, ногами, головой, цветом глаз и формой носа. С такими же надеждами, мечтами, желаниями… Убивать, чтобы выжить. Выбор тут простой: или ты их, или они тебя. Но иногда возникают ситуации, когда нет времени определить, желают они тебе зла или нет. Чуть промедлишь — и все, слишком поздно что-то менять. Потому что ты будешь уже не в состоянии ничего изменить ни сейчас, ни потом, ни через целую вечность. Ведь для покойников понятия времени не существует. А самое плохое, здесь не война, когда ты точно знаешь, кто твой враг. Тут обитают люди, которые тоже хотят выжить, и потому они зачастую палят друг в друга, не раздумывая ни мгновения. — Лера, это я к тому, что в любой момент может возникнуть ситуация, когда тебе придется выстрелить в человека. Не сомневаясь и не раздумывая. Ты же не захотела остаться в Станице. И в этом я сам виноват, потому что не смог ее убедить. — Дима, ну нельзя же стрелять во всех, кого только ни увидишь! — Нельзя, — охотно согласился я. — Ни в коем случае нельзя. Но если ты вдруг увидела незнакомца, который пытается направить на тебя оружие, у тебя будет всего один шанс. Потому что он вначале убьет тебя, а уже потом мимоходом подумает: «Надо же, какая славная девочка с красивой фигуркой! Была». — Дима, а тебе самому приходилось убивать женщин? — Женщин — нет. Но только потому, что мне не повстречались такие, которые сами пытались меня убить. Иначе у меня рука даже не дрогнула бы, — честно сказал я. — Вот и у меня не дрогнет, — решительно заявила Лера. Хорошо бы так! У меня не получится всегда быть с тобой рядом. Но даже если это произойдет в нужный момент, велика вероятность, что просто не успею. Ты мне дорога. Я хочу вместе с тобой войти в портал, вернуться на Землю и быть рядом всю оставшуюся жизнь. А не получится с порталом — прожить с тобой ее здесь. Первым вернулся Паша с огромной охапкой сухих веток, чтобы тут же начать разводить костер. Затем появился Трофим, держа за уши какую-то местную дичь, больше всего похожую на кролика-переростка, но с более длинным хвостом. Он продемонстрировал свою добычу, услышал от Паши, что есть подобное уже приходилось, после чего отправился свежевать на берег впадающего в морской залив ручья. От предложения Валерии ему помочь отказался. Дольше всего пришлось ждать Глеба Малышева. Костер в очаге вовсю пылал, вода в котелке вот-вот была должна забурлить, когда тот и объявился. С пустыми руками и с непонятным выражением лица. — Малыш, где рыба? — поинтересовался у него Паша. — Только не говори, что ее тут нет. Рыба здесь водится везде. Разная, непуганая и много. Рай для рыбаков. Будь такая возможность, я бы туры с Земли сюда продавал и озолотился через полгода. А чего это морда у тебя такая загадочная? — Станешь тут… загадочным, — туманно пояснил Малыш. — И что случилось? — Объяснять долго, проще показать. Пойдемте, здесь недалеко. — И зашагал прочь, уверенный, что мы последуем за ним. Идти действительно пришлось недолго. Мы миновали пляж, одолели, прыгая с камня на камень, водопад, который бил из отвесной скалы над нашими головами, и оказались на противоположном берегу бухты. Дальше наш путь лежал мимо другой скалы, такой же отвесной, но уже без всяких водопадов. Судя по тому что Малыш держал карабин наготове, нечто неведомое и известное только ему могло представлять собой опасность. Дальше начались джунгли, они закончилось через полсотни шагов, давая место каменистой россыпи. На ее краю, повинуясь жесту Глеба, мы и остановились. — Смотрите сами! — указал он направление. Сначала я не мог понять, что именно привлекло его внимание настолько, что он привел всех сюда. Хорошенько приглядевшись, обнаружил бурые фигурки, которые поначалу принял за каких-то животных, и только затем признал. — Выглядят как обезьяны, — сказал Паша. — Это они и есть, — уверенно заявил Малыш. — Когда их увидел, они куда ближе были. — Никогда не слышал, что они на этой планете водятся, — покачал головой Трофим. — Я почему сюда вас привел, — начал рассказывать Глеб. — Они здесь что-то жрали. Пятна видите? Трудно было не заметить многочисленные красные пятна крови на серых, почти белых камнях. — Так вот, черт их знает, что у них на уме. Может, стоит их того? От греха подальше? У Трофима — глушитель, а мы подстрахуем на всякий случай. Димон, как ты считаешь? — Считаю, что нам стоит уйти так же незаметно, как и пришли сюда. И еще. Возможно, кому-нибудь из нас придется встретиться с ними снова. Так вот, не убивайте их никогда. И если будет такая возможность, даже помогите. — Тебе что, уже приходилось с ними встречаться? — удивился Малыш. — Дважды. А еще они спасли мне жизнь. — Эти, что ли? — Сомнительно. Слишком далеко отсюда это произошло. Клыки — еще не показатель того, что зверь является хищником и может напасть. Они есть и у кабарги. К тому же какие клыки! Торчат из пасти, как у какого-нибудь там саблезубого тигра. И тем не менее безобидное травоядное животное. Практически у всех теплокровных хищников глаза расположены спереди головы, а не сбоку, как у травоядных. Последним важен обзор, чтобы вовремя увидеть опасность. Но не хищнику. Ему куда важнее другое — точно рассчитать дистанцию до жертвы, чтобы бросок не пропал впустую. У нескольких величиной с крупную собаку созданий, которые прижали меня к стволу дерева, имелось и то и другое: клыки и близко посаженные глаза. Я выставил перед собой наган с единственным патроном, держа в другой руке ствол от ФН ФАЛа. Они кружили вокруг, выбирая момент для атаки. Я изо всех сил убеждал себя не тратить последний патрон до того, как они действительно на меня кинутся. Как назло, у дерева, к которому я прижимался спиной, ветки начинались в нескольких метрах над моей головой. Толстенный, в несколько обхватов, ствол лишал возможности по нему взобраться. И я стоял в ожидании непонятно чего. И дождался. Появления таких же бурых фигур, которые мы видим сейчас перед собой. Через несколько миллионов лет они, возможно, займут то самое место, которое занимаем мы на Земле. Миг — и одних сменили другие. Этих других было больше десятка. Могучие самцы, более изящные самки и их детеныши. Они могли бы пройти мимо, но не прошли. Теперь застыли в нескольких метрах от меня. С мощнейшими челюстями, которыми одинаково легко разжевать побег и разгрызть кость. И тоже с близко посаженными глазницами. Я продолжал стоять в той же позе, поскольку не был уверен, что эти отогнали предыдущих не для того, чтобы присвоить добычу себе. Несколько минут мы рассматривали друг друга. И только детеныши вели себя как им и положено — весело и беззаботно. Затем самый крупный самец пришел в движение. Он почесал себе грудь, окинул взглядом всю свою стаю и неторопливо пошел прочь. До самого заката я брел за ними, не приближаясь и не отдаляясь. Из травы то и дело выныривали морды хищников, от которых я избавился только благодаря этим похожим на обезьян существам. Я даже заночевал недалеко от них, на одиноко растущем раскидистом дереве. И это была едва ли не самая спокойная ночь за все время странствия. Наутро наши пути разошлись. Стадо, ведомое вожаком, направилось на север, ну а мой путь по-прежнему лежал на восток. — Поверьте на слово, однажды они меня спасли. — Верю, — кивнул Трофим и обратился к остальным: — Уходим отсюда. Демьян так и не появился, ни пешком, ни на «Контусе». Будь все несколько иначе, я бы давно уже был в Радужном, пытаясь узнать о его судьбе. Меня удерживала Лера — домашняя девчонка, у которой все трудности в предыдущей жизни представляли собой или несданные зачеты, или невнимание понравившегося мальчика. И тут на нее обрушилось столько всего! Еще и убивать заставляют всех подозрительных людей. Несомненно, правы те, кто утверждает: по-настоящему крутым может быть только тот, кого ничто не связывает. Ни любимая, ни семья, ни имущество, ни принципы. Мне не удалось заставить себя бросить Леру в компании малознакомых людей. — Возвращаемся, — объявил я всем утром третьего дня. — А если Демьян появится здесь сразу же после того, как мы отсюда уйдем? — сказал Малыш. Согласен, будет обидно, но иного выхода я при всем желании увидеть не смог. А что, если сделать таким образом?.. — Паша, ты Демьяна лучше других знаешь. Подумай, сможешь ты оставить ему какой-нибудь знак именно на этот случай? Такой, чтобы он его понял, но другие не сообразили, что к чему? Тот думал недолго. — Я ему послание вон на той скале напишу. — И, наблюдая за нашими недоумевающими физиономиями — на арабском, что ли, напишешь? — пояснил: — Вряд ли сюда заглянет еще один, кто родился в Могилеве, служил на Балтике, а затем работал на Лене. — Ну и как он поймет, что мы направились именно в Радужный? — По стрелке. Нарисую ее в нужную сторону, и все. Не беспокойтесь, Дема без труда сообразит, — заверил нас Павел. — Тебе его лучше знать, — высказался за всех Трофим. — А вообще риск. Отрицать не стану. Если Демьян в их руках и он приведет наших врагов сюда, они тоже будут знать, куда мы направились. Хотя что мы такого натворили, чтобы отбрасывать все свои дела в сторону и пускаться за нами погоню? Даже до стрельбы не дошло. Уязвленное самолюбие единственного человека. Попадемся случайно им в руки — тогда другое дело. Возвращаться в любом случае нужно. Одного потеряли — плюнули, дальше пошли. Второго лишились — такая же история. В конечном счете остатки группы вернутся в Станицу. И что, узнав об этом, скажут? Как можно доверять тому, кто при малейшей опасности жертвует людьми, лишь бы спасти свою шкуру? Кто потом захочет с таким человеком иметь дело? Как мне смотреть в глаза тем, чьим мнением я дорожу? Греку, Гудрону, Янису, Славе, Грише? Хочу ли я вернуться на Землю? Только о том и мечтаю. Но не любой ценой. Через несколько минут камень был изрисован надписями и украшен жирной стрелкой. К тому времени все уже стояли наготове в ожидании, когда Паша закончит свою работу. — Дату не забудь снизу поставить, — посоветовал ему Трофим. — А какая сегодня дата? — Паша застыл с куском известняка в руке. — Не знаю, — с совершенно серьезным выражением лица ответил тот. — Так что ставь любую. Можешь даже до нашей эры. Вполне к местным реалиям подходит. Иначе какая-то незаконченность наблюдается. Дату не знал никто. Да и какие они могут быть в чужом мире? Земное летосчисление не подходило по той причине, что период обращения планеты вокруг светила отличался примерно на треть в большую сторону. Создать местный календарь не додумался еще никто. Или не захотел. Или не смог. Получалось, Трофим шутил. Письмена на камне больше всего походили на те, которые оставляют после себе туристы-вандалы, мне тоже пришла в голову подобная мысль. Как правило, они еще ставят дату, на что Трофим и указал. Наконец это сообразил и Павел. — Трофим, да иди ты… — Присутствие Леры оградило его от того, чтобы выругаться. — Вместе пойдем, — спокойно парировал тот. — Если ты уже закончил свои письмена. — Мужчины, не ругайтесь! — вмешалась Лера. И довольно ехидно заметила: — Вообще-то Могилев через «о» пишется. А Балтика — через «и». Паша посмотрел на надпись, на кусок известняка в своей руке… и собрался уже исправить ошибки, когда я скомандовал: — Потопали! — И не сдержался, добавил: — Так даже лучше будет. Теперь Демьян точно поймет, что писал именно ты. Дорога назад заняла не меньше времени и усилий. Разве что теперь она была неплохо нам знакома. — Сто процентов — это «Контус»! — уверенно заявил Малыш. До вершины горы, с которой открывался вид на Радужный, мы добрались к наступлению темноты и потому взирали на поселок уже в сгущавшихся сумерках. — Ну, ста процентов я бы не дал, — покачал головой Паша, не отрывая от глаза монокуляр. — Хотя похож, чего уж там. — Да не было других таких! — продолжал настаивать Глеб.