Подгоняемые неугомонным капралом, мы взлетели на пригорок. Теперь начался довольно продолжительный пологий спуск. Бежать стало легче, и начавшие было сдавать новобранцы вновь восстановили дыхание. Монотонное буханье солдатских ботинок по грунтовой дороге и качающиеся спины впереди бегущих словно гипнотизировали. Все мысли в голове остановились, осталось лишь ощущение причастности к единому механизму – будто бы я некая деталька, вращающаяся за счет и вместе с остальными. Однако на втором километре механизм начал давать сбои. Все чаще слышалось надсадное, с хрипотцой дыхание, все тяжелее поднимались ноги, все сильнее растягивалась колонна. А тут еще и показавшееся из-за сопки солнце начало немилосердно жарить изрядно вспотевшие тела. Один только Юрай бодренько бегал вокруг взвода, то подгоняя отставших, то забегая вперед. – На месте! – послышалась его команда. Бух-бух-бух – мы продолжали бег на месте, поджидая, когда подтянутся отставшие. Бух-бух-бух – мы продолжали бег на месте, предвкушая, что сейчас наконец прозвучит команда остановиться и можно будет дать отдохнуть ногам. И никто не думал о том, что предстоит еще обратная дорога – пусть и пологий, но продолжительный подъем. Хрипя и чуть не падая, подбежал последний новобранец. Юрай забежал вперед колонны, и раздалась команда: – Взвод! Правое плечо вперед, марш! Бух-бух-бух… Снова кто-то отстал. – Взвод! На месте! – скомандовал ненавистный капрал, продолжая легко бегать вокруг нас. – Нехорошо бросать отставших товарищей! На месте стой! Упор лежа принять! Ра-аз, два-а. Ра-аз, два-а… Фу-ух, хоть ноги отдохнут. Отжиматься я любил… Но странно, почему во время бега так устали руки? – Встать! Бего-ом марш! Бух-бух-бух… И снова кто-то отстал. – Взвод! На месте! Стой! Присесть! Присесть, говорю! Руки за голову! Спины держим прямо! Шаго-ом марш! Да чтоб ты провалился, бешеный капрал Юрай! Или хотя бы не бегал вокруг, а то голова уже кружится… Когда возвратились к спортгородку, увидели занимающихся новобранцев из других взводов. Странно, они что, тоже целый день тут провели? А как же присяга? А сколько вообще времени прошло? – Шагом! – заорал Юрай, когда мы забежали на пластиковую дорожку, окружающую спортгородок. – Восстанавливаем дыхание… В казарме мы сразу надели парадную форму и в ней отправились на завтрак. По пути в столовую встречалось непривычно много офицеров. Сопровождающий нас взводный сержант устал вскидывать руку в воинском приветствии. Офицеры тоже были одеты в «парадку» и отсвечивали белоснежными воротничками. Завтрак оказался почти праздничным – рисовая каша с маленьким, но вполне качественным кусочком мяса неизвестного животного. К чаю по куску белого хлеба. И самое главное, сержант заранее предупредил, чтобы ели не спеша. И он действительно спокойно ждал, пока все не закончили с трапезой, и лишь после этого отдал команду о прекращении приема пищи. И вот полк начал выстраиваться на отблескивающем темно-серым пластиком плацу. Суетились, проверяя внешний вид новобранцев, капралы и сержанты. Офицеры прохаживались вдоль своих подразделений, беседуя друг с другом. Еще низкое утреннее солнце светило прямо в глаза, заставляя щуриться. Сказывалась усталость после изуверской зарядки с капралом Юраем и спокойный, относительно сытный завтрак – новобранцев начало клонить в дрему. То один, то другой опускал голову и, завалившись на товарища, резко выпрямлялся, делая вид, что и не думал засыпать. Когда кто-то, вызвав сдержанные смешки, вывалился на плац, командир роты отдал приказ, и сержанты начали вызывать нас по одному, в очередной раз отрабатывая выход из строя. Прошло не менее часа. Мы продолжали чего-то или кого-то ждать. Солнце грело все нещаднее. Новенькая парадная форма пропитывалась потом. Я вспомнил своих друзей. Интересно, они еще дома или уже тоже по пути в армию? Попытался посчитать, сколько дней прошло, как я явился в мобилизационный пункт. Неужели еще не прошло и недели?! А казалось, будто бы та жизнь была так давно, что уже и не верилось – была ли она вообще. Сквозь мысли донесся сигнал горна, но я не среагировал на него. Вернулся к реальности лишь от толчка в бок. – Не спи, – прошипел крепыш Борк. Окончательно придя в себя, я заметил стоящую перед строем группу высоких армейских чинов. Один из них, полковник в сияющей золотом высокой фуражке, произнес торжественную речь, смысл которой ускользнул от меня, несмотря на то что было понятно каждое отдельное слово. Снова запел горн. Забили барабаны. Вдоль выстроившегося полка, звонко чеканя шаг, торжественным маршем прошла группа воинов, возглавляемая знаменосцем. Все офицеры замерли, подняв руку в воинском приветствии. Пройдя вдоль строя, группа со знаменем части вышла в центр плаца. Прозвучала команда доложить о готовности приступить к принятию присяги. Офицеры доложили о готовности подразделений, и процедура началась. – Новобранец Новикоф! – Я! – Для принятия присяги выйти из строя! Отбубнив зазубренный текст, я подставил предплечье взводному командиру, и тот приклеил на мой рукав голубой шеврон с изображением пехотного робота. – Курсант Новикоф, встать в строй! Поскучав, высокие чины удалились, не дождавшись, пока все новобранцы присягнут армии Конфедерации. Вскоре их камуфлированные гравикары, поднимая за собой пылевые завихрения, вереницей пронеслись над грунтовой дорогой в сторону полигона. Через полчаса туда же выдвинулся весь полк. На лицах измученных долгим стоянием на жаре новобранцев, а вернее, теперь уже курсантов, абсолютно не отражалось никакой торжественности. Максимум, что можно было на них прочитать, это желание забраться куда-нибудь в прохладную тень, упасть и лежать неподвижно. Даже не спать, а просто лежать. Полк остановился перед довольно просторным ровным полем, расположенным у подножия лысой – без единого деревца – сопки. Нашим взорам открылись раскиданные по всему полю полуразрушенные здания и остовы старой бронетехники, то там, то сям поодиночке и группами торчали какие-то столбы. Вдоль дороги возвышались три наблюдательные башни. Под ними раскинут большой красно-белый шатер. Рядом стояли гравикары начальства. Вот офицеры вышли из шатра и направились в одну из башен. Вскоре их фигуры появились наверху за огромными, во всю стену стеклами. Вдруг по строю пронесся ропот. Кто-то указал рукой в небо над сопкой, и все взгляды устремились в ту сторону. Оттуда приближался, увеличиваясь в размерах, какой-то вытянутый объект. Я не успел рассмотреть, что это за летательный аппарат, а он уже разделился на множество отдельных точек. Через несколько секунд над нами стремительно пролетела пустая десантная рама, напоминающая рыбий скелет. Отделившиеся от нее объекты продолжали приближаться, и вот уже мы отчетливо разглядели маневрирующих ранцевыми двигателями боевых пехотных роботов и два полусферических тяжелых танка. Выпустив парашюты, роботы приземлились на склоны сопки. Едва коснувшись грунта, каждый из них выпустил НУРС по внушительной, не менее десятка метров в высоту и два в ширину, стене, отделяющей склон от поля. Разрушения впечатлили. Однако десантники не спешили форсировать преграду и чего-то ждали. Тем временем, включив антигравитационные подушки, на вершину опустились танки. Их действия тут же приковали всеобщее внимание и вызвали удивленные пересуды. Одна из стальных черепах наплыла на другую, и в это время у нее отключились антигравы. Машина осела одним краем на грунт, другим на второй танк. Нижний танк принялся толкать верхний, стараясь перевернуть его. Ему на помощь подоспели два БПРа, и общими усилиями они достигли желаемого результата. Второй танк въехал на днище перевернутого, провернулся на нем, и они будто бы срослись, образовав практически идеальный шар – ни стволы орудий и пулеметов, ни выступающие глаза триплексов, ни что иное не искажало кажущуюся гладкой серо-зеленую поверхность. БПРы уперлись манипуляторами в гигантский шар, раскачав, столкнули его с места, и вот он уже понесся вниз по склону, дробя в песок попадающиеся валуны и с каждым оборотом набирая все большую скорость. Когда участок стены, в который врезалась всесокрушающая махина, разнесло, словно кучку легкого мусора, строй взорвался хором несдержанных восклицаний. Позже от опытных вояк я узнал, что подобные фокусы придуманы именно только для «показухи». В реальных боевых действиях все преграды сносятся с лица планеты перед десантированием ракетным ударом с орбиты. Однако увиденное действительно впечатляло, вызывало бурю эмоций и заставляло забыть о жаре и усталости. Теперь мы во все глаза, затаив дыхание, смотрели за продолжением действа. А БПРы, стреляя на ходу из всех видов вооружения, уже стремились к пролому. Робот плохо приспособлен для того, чтобы шагать вниз по крутому склону, потому на особо опасных участках то один, то другой опускался на пятую точку, где расположены дополнительные гусеничные катки, и елозил вниз. При этом они напоминали детей, скатывающихся со снежной горки. Прорвавшись через пролом, БПРы и расцепившиеся танки некоторое время маневрировали, поражая всевозможные цели. Рушились построенные в качестве мишеней здания, подлетали от прямых попаданий остовы старой бронетехники. Вот грохот разрывов стих, роботы выстроились перед рядом столбов, увенчанных каменными глыбами, и замерли. Тянулась долгая минута ожидания. Посетила мысль о том, что представление окончено. Ан нет. Шеренга железных воинов сделала синхронный шаг вперед, и так же синхронно машины нанесли стремительный удар клешнями правых манипуляторов по глыбам. Камни разлетелись на отдельные куски, а роботы как один отступили назад, вскинув левые манипуляторы в защите от воображаемого удара. Последовал разворот вокруг оси с одновременным шагом вперед. Выставленные правые клешни пронеслись по кругу и с чудовищной силой обрушились на столбы, размочалив вершины. Далее последовал одновременный удар бронированными коленными щитками. Столбы с треском выломались из каменистого грунта и упали под ноги БПРам. Некоторое время боевые махины продолжали кружиться в чудовищном танце, сотрясая землю одновременными шагами и выполняя каждое движение с такой слаженностью, что создавалось впечатление, будто это один робот отражается в ряде зеркал. Общий боевой танец закончился, и один БПР отправился в хаотичное скопление столбов, подобных тем, ряд которых они сокрушили сообща. Его клешни были подняты в боевом положении. Отделившись от локтей, веером разложились лопасти, подобные вертолетным. И вот уже на каждом запястье, слившись в один сплошной круг, загудели смертельные пропеллеры. Робот начал движение, изображая рукопашный бой с группой противников, шинкуя окружающие его столбы на отдельные бревнышки, добивая остающиеся пеньки ногами. Когда последний столб был повержен, к железному воину приблизился собрат, на запястьях которого крутились такие же чудовищные вентиляторы. Две махины начали демонстрировать выпады, отклонения, блокирование ударов. Случайно ли, или нарочно, боевые лопасти спарринг-партнеров несколько раз сталкивались, высекая снопы искр и разбрызгивая металлические обломки. Выступление закончилось, и двенадцать монстров покорно опустились на колени. По вытянутым манипуляторам на землю съехали отстыковавшиеся от баз боевые машины. Взметнув траками щебень, они понеслись к наблюдательным башням, перед которыми резко остановились, замерев, словно вкопанные. Из машин выпрыгнули операторы и выстроились в шеренгу. Один подошел к спустившемуся с башни начальству и, вероятно, докладывал о завершении показательных выступлений. Далее продолжалась демонстрация прочей боевой техники, вооружения, различных типов пехотных бронескафандров и чего-то еще, чего мой мозг уже не воспринимал. * * * Обед так же был праздничным, из неиспорченных качественных продуктов. А еще на столе присутствовала миска с пшеничным печеньем. Правда, мне обедать пришлось только глазами… Когда взвод прибыл в столовую, там по залу прохаживалась группа тех высокопоставленных чинов, что присутствовали на принятии присяги и на показательной демонстрации боевой техники. И надо же было им остановиться именно у нашего стола. – А что, сынки, разрешите старому вояке отведать солдатских харчей? – громогласно вопросил дородный генерал.