– Странно… Мы же предполагали, что он может случиться у тебя, а не у него. – Ты так ничего и не понял?! Он принес два бокала вина, а я ловко поменяла их, заставив его предварительно поставить эти бокалы на тумбочку! Я научилась некоторым фокусам еще давно. Например, совершенно спокойно могу угадать, где прячется предмет под одним из трех наперстков! Я выпила вино, что Антон первоначально принес себе, а он выпил то, что предназначалось мне! И вот – результат! – Господи! Мы были правы! Я вызываю «скорую»! – А мы будем извлекать из него сердце для исследования? – осведомилась Яна. – Ах вы, гады!! Что вы сделали с моим мальчиком?! – раздался возглас женщины, стоящей в дверном проеме. Она была в роскошной шубе нараспашку и с ниткой белого отборного жемчуга на шее. Яна, в отличие от Григория, знала ее. Это была Гертруда Арнольдовна собственной персоной. Только выглядела она не так, как в прошлый раз в галерее. Без макияжа, со злобной гримасой на лице. «Так вот кому Антон позвонил! Поделился новостями с Гертрудой, а значит, собирался поделиться с ней и добычей. Следовательно, они в связке». – Почему он без сознания? – спросила она, тряся сморщенной, с узловатыми венами, ладошкой. Яна даже не сразу обратила внимание, что в этой ладошке она сжимает пистолет. Как-то он совсем не вязался с ее гламурным обликом. Так и просилась эта черная гладкая сталь, чтобы ее украсили хотя бы стразами или подвесили бы к стволу на жемчужной нитке какую-нибудь веселенькую фигурку. Розового котенка, например: «Привет! Сейчас отсюда вылетит пулька!» – Вообще-то мы оказываем ему помощь. А тут ворвались вы… – подала голос Яна. – Что вы с ним сделали? – как заклинание, повторила Гертруда. – По идее, это я должна была валяться на месте Антона с разрывом сердца! – ринулась в бой Яна, вовремя вспомнив, что идет прослушка и запись. Она решила, что если им с Гришей и суждено погибнуть, пусть правда откроется миру. – Какой разрыв сердца? – недоуменно спросила Гертруда. – Не прикидывайтесь, будто вы ничего не знаете! – рявкнула Яна. – Вы раскрыты! Вы выдали себя! Ваш мальчик прокололся! Мы поставили ему ловушку, и он попался! – Зачем вы поставили Антону какую-то ловушку? – Затем, чтобы доказать, что он отравил свою жену, чтобы поживиться унаследованным богатством. – Это недоказуемо! – Мы извлекли органы из тела погибшей и нашли там скопившийся яд! – довольно-таки веско вставил свое слово Гриша. – Враки! – улыбнулась вставными зубами Гертруда. – Он не накапливается… Потому вам и понадобилась эта инсценировка, что вы не смогли ничего найти и доказать. – А вы умная женщина, Гертруда! – похвалила ее Яна, так учительница подбадривает ученицу, чтобы та как можно успешнее развивала заданную тему. – А я всегда была умная! – повелась на комплимент владелица галереи. – Что же вы ума не дали Антону, не объяснили, что нехорошо обижать богатых тетенек… Кстати, почему такой номер он не проделал с вами? Потому что вы слишком умная? – несла все подряд Яна, не давая опомниться женщине с пистолетом. – Я этого мальчика знаю с детства… Он был сыном моей лучше подруги. Я нянчила его, держала на коленях… – Кормили из бутылочки, – не удержалась Яна. – Да! И из бутылочки тоже! Потом моя подруга умерла, попросив меня позаботиться об Антоше… – Ну, вы и позаботились, – усмехнулся Гриша. – Как могла… Платный институт, от армии он с моей помощью откосил, на работу к себе взяла, так как особых талантов у мальчика не обнаружилось. Девочек ему покупала, каких захочет… – Интересное у вас воспитание, – вставил Гриша и осекся под строгим взглядом Яны: «Не мешай ей говорить!» – Но Антон захотел большего. – Гертруда обвела какими-то пустыми глазами пространство вокруг себя. – Во-первых, он захотел меня… Говорил, что я его мечта… Конечно, он запомнил меня совсем не старой, в дорогих украшениях и всегда вкусно пахнущей дорогой туалетной водой, что было редкостью во времена тотального дефицита. Но вокруг меня крутилось много мужчин – состоятельных и старше меня. И Антона я не рассматривала как претендента. Но с возрастом, да под его напором… Я сдалась и сделала роковую ошибку… Любви к нему, как к мужчине, не прибавилось, а в невроз ввела обоих. Еще бы! Спать с ним исключительно с материнскими чувствами в душе! Антон это ощущал, но от меня не отступал, словно я была самым дорогим призом, полученным им в жизни… Но он мою нервозность и холодность воспринял по-другому. Он решил, что я не уважаю его и не вижу в нем равного себе, потому что он меньше зарабатывает, зависим от меня… Вот он и решил начать самостоятельную жизнь! Женился на женщине, с которой познакомился у меня в галерее. Думаю, что он так поступил для того, чтобы вызвать у меня ревность… или просто обиделся и решил сделать мне больно… Глупый мальчишка! Жить с ней он не мог, денег все равно не зарабатывал… Наверное, тогда ему и пришла в голову эта дикая затея – завладеть ее состоянием и заодно избавиться от ненавистной тетки… Я бы его остановила, вернее, попыталась бы это сделать, если бы вовремя поняла… – Но вы обо всем догадались после гибели жены Антона? – У меня возникло подозрение… Антон сознался и заверил, что никто никогда не узнает. Я, конечно, ругала его… – Ставили в угол и шлепали по попке? – не сдержалась теперь Яна. – Не утрируйте… Я свою вину косвенную чувствовала… Но он поступил так только один раз, и я не позволю из-за этого ломать ему жизнь! Яна с Гришей переглянулись. – Один раз?! – возмутилась Цветкова. – Вы сами соображаете, что говорите?! Один раз! Словно речь идет о плохом поведении. Ваш Антоша убил человека! – У нее было больное сердце. – Да она могла бы годами жить с больным сердцем, а он взял и убил ее! Убил женщину, с которой спал. Тьфу! Свинство! – распалялась Яна, пытаясь заодно заглушить свой страх перед наведенным на нее пистолетом. – Согласна, что поступил он нехорошо, я уже это говорила, – отвела глаза Гертруда. У Яны просто не хватало слов, и тогда на помощь пришел Григорий: – Есть поступки хорошие, есть плохие, а есть такие, за которые сажают в тюрьму. – Я туда не пойду! – твердым голосом произнесла Гертруда, и этот тон Яне очень не понравился. – Что вы задумали? Убить нас обоих? Меня только что чуть не отравил ваш «мальчик», а теперь и вы туда же? – вполне искренне возмущалась Яна. – Тебя я действительно пристрелю с огромным удовольствием! Почему-то Яна ей поверила. – Это потому, что я спровоцировала Антошу на второе преступление? Сделала из него, так сказать, рецидивиста? – Да плевать мне уже на этого идиота! Все равно не жилец! – Ну почему же… – возразил Григорий. – Его еще можно спасти… – Да неужели? – Если сейчас отвезти в морг… в смысле, в больницу, то очень даже можно… – Нет! Он втянул меня в это дерьмо! А я его предупреждала! А он снова захотел обогатиться и снова таким же способом. Вот и погорел. Один бы раз прокатило. Вот если бы он тебе сегодня что-то там не подсыпал, вы бы ничего и не знали, ведь так? – Так, – ответила Яна. – Но он купился и рассекретил себя. А теперь еще и вы грозите мне убийством… – А я не грожу, я это осуществлю. И если повезет, меня тоже не найдут… А тебя я убью из-за твоего кольца. Это судьба. Я все дни после нашего знакомства только о нем и думала. И когда Антоша позвонил и сообщил, что грабанет тебя и снимет для меня с твоего трупа приглянувшееся мне колечко, я поняла, что мои мысли могут материализоваться… Ему это не удалось, но я завершу начатое. – А вы друг друга стоите… Вы тоже променяете жизнь своего Антоши на этот рубин, – отметил Гриша. – Но я не дам убить Яну, для начала вам придется убить меня. – И он двинулся к Яне, чтобы закрыть ее своим телом. – Стоять!! Я не шучу! – напряглась Гертруда. Вдруг за ее спиной появилась высокая фигура Олега Юрьевича, он крался к Гертруде с большой вазой, подняв ее над головой. «То-то Гриша был так спокоен. Ну конечно! Ведь весь этот разговор прослушивали, а следовательно, нам должны были оказать помощь». Гертруда заметила подвох – то ли скрипнула старая паркетная доска или сустав колена самого хирурга, то ли его фигура отразилась в огромных, широко раскрытых глазах Яны. Хозяйка галереи резко развернулась и выстрелила. Олег Юрьевич стал медленно опускаться на пол с недоуменным лицом, как бы не веря, что такое происходит на самом деле, причем именно с ним. Яна с Гришей кинулись к нему, тем более что запаниковавшая Гертруда выронила пистолет на пол. Яна подхватила из ослабевших рук Олега Юрьевича вазу, а Григорий – самого хирурга. – Всем стоять! Все арестованы! Руки вверх! – ворвались в дом люди в камуфляже. Все-таки хирург с Альбиной вызвали подстраховку. Тяжелая ваза вылетела из дрогнувших рук Яны и разбилась о голову Григория. Последний преспокойно улегся поверх Олега Юрьевича, полностью потеряв сознание. Эпилог Прошло три недели. Яна Цветкова, в ярких, леопардовой расцветки сапогах на каблуках и красном полушубке возвращалась домой из салона красоты. Уже давно отгремели и Новый год, и Рождество, но на сугробах еще валялись полинявшие конфетти и поблекший серебряный дождик. Настроение у Яны было препаршивое. Праздники прошли и оставили у нее только обманутое ожидание чего-то необычного. К тому же после окрашивания волос жутко чесалась голова, а чесать ее на людной улице было делом проблематичным…