– А куда мы идем? – вдруг раздался вопрос. Гриша, Яна и Альбина переглянулись между собой, и стало ясно, что никто из них этого вопроса не задавал. Они дружно обернулись назад. Их нетвердой трусцой догонял Михаил Борисович. Пиджак на нем был расстегнут, по все так же красному и потному лицу текла тонкая струйка крови. – Господи! Ты-то куда?! – всполошилась Альбина Аркадьевна и попыталась его поймать. Но Михаил Борисович проявил чудеса ловкости и ушел от захвата: – Друзья! Вы куда? Мы так чудно сидели! Выпивали! Зачем уходить? «Сильно он повредился-то, не помнит ничего», – подумала Яна. Но на душе у нее сильно полегчало от того, что пострадавший остался жив и умирать явно не собирался. – Михаил Борисыч, возвращайтесь назад, пожалуйста! – обратился к нему Григорий. – Там шампанское, закуска! А мы сейчас вернемся! – Нет, я с вами, – заупрямился стоматолог. – Миша, слушай, что тебе говорят! – присоединилась к уговорам Альбина. – И приложи лед к голове! – Я с вами, друзья! Мы же праздновали чей-то день рождения! Чей? По-моему, Гришки. Хеппи бесдей ту ю! Постой… Лед… Зачем мне лед? Что у меня с головой? Кровь… – Ты поскользнулся и упал! Вот и все! Поэтому иди и полежи, не спорь, – настаивала врач-лаборант. – Читай по губам, детка. Я один с мертвяками не останусь, я с вами! К тому же я неплохо себя чувствую. – Ладно, пусть идет с нами. Больше времени на уговоры уйдет, – сдался Гриша. Они остановились у грузового лифта и нажали кнопку вызова. – Тогда в операционной его и зашью, – объявил Григорий, задумчиво разглядывая рану на голове заведующего. – От пьянства? – забеспокоился Михаил. – Не надо меня зашивать. Во-первых, я сильно не злоупотребляю, во-вторых, сегодня же день рождения и в-третьих, я сегодня не дежурю и могу делать, что хочу… – Да уж, сегодня ты делал и говорил, что хотел. Это точно, – подтвердила Альбина. – Надо зашить рану на голове, – сказал Гриша. – Да это же ерунда! – отмахнулся Михаил Борисович, пытаясь приобнять Яну. – Мне видней! – возразил Гриша. – Кровь при таком рассечении можно остановить, только сшив края раны. – Яночка, вы идите ко мне в отделение медсестрой! – придвинулся к Яне еще ближе Михаил Борисович. – Это ваша форма? Она очень сексуальна. – Эта форма меньше на три размера, чем ей надо, и короче по росту на пять размеров, – хохотнула Альбина. – А мне нравится. А завидуют те, кому показать нечего. – Началось… – прошептал Гриша. – Ну как, Яночка, будете моей медсестрой? – Я вообще-то на должность врача претендовала. – Яна попыталась несколько отодвинуться от него. – Ой, извини, Яночка! Что-то я запамятовал… И что ты умеешь? Как врач? – От него невообразимо пахло спиртным и еще чем-то неприятным. «Почему-то лифт долго не едет», – подумала Яна, про себя отмечая, что она снова оказалась в не совсем привычной и не вполне нормальной компании. Неврастеничка с горячим прошлым; разудалый хам – будущий ее начальник; молодой, талантливый патологоанатом, который, правда, в любой момент может потерять сознание; и она сама, с «рожей» на лице в костюме медсестры для ролевых сексуальных игр. Михаил Борисович, пока она размышляла, позволил себе вольность, положив ладонь на ее мягкую пятую точку. – А я по стоматологии ничего не умею! – заявила она, сбрасывая его руку. – Как это ничего? А как же ты собираешься работать? – непомерно удивился Михаил Борисович. – А зачем красивой девушке что-то уметь? Вы, Михаил Борисыч, не забывайте, что я протеже самого шефа! Усекли?! У меня свои таланты, понятно? Я думаю, что шеф не одобрит такого вашего близкого ко мне расположения? – Голубые глаза Яны строго посмотрели в сальное лицо Михаила Борисовича. Тот закашлялся и отодвинулся от Яны на достойное расстояние. Она не могла не заметить улыбку, блеснувшую на смугловатом лице Гриши. – Браво! – хохотнула Альбина. – Съел, мужлан? Михаил Борисович не успел отреагировать на выпад старой подруги, поскольку лифт остановился и двери открылись. – Загружайтесь! – скомандовал Григорий, и они вошли в грузовой лифт. – Нам на последний, – сказал сам себе патологоанатом и нажал на кнопку. Они поднялись на верхний этаж и пошли, ведомые Гришей, в дальний конец коридора. Стояла глубокая ночь, народу в коридоре не наблюдалось никакого, да здесь и не было палат, только операционный блок. – Пойдем в маленькую операционную, нам всего лишь тройку швов наложить, – объявил Гриша. Но внезапно Михаил Борисович остановился и захныкал, словно маленький ребенок. То ли у него началось протрезвление, то ли прошел первый шок от сотрясения мозга. – Боже! У меня же кровь! Я ранен! Я истекаю кровью! Я умираю! Мне плохо! – Михаил Борисыч, успокойтесь! Возьмите себя в руки! Вы же сами говорили, что ваше ранение – сущая ерунда! Не паникуйте! Легкий ручеек крови – это еще не река! Сейчас обработаем рану, и все будет в порядке! – пытался успокоить его Гриша, но настроение у Михаила Борисовича менялось, как у истеричной барышни. Теперь он стал агрессивным и принялся упираться всеми ногами и руками: – Я не пойду в операционную! Я боюсь! Я там умру! – Не веди себя как идиот! – залепила ему пощечину Альбина. Заведующий вдруг зарыдал в три ручья: – Не бейте меня! Мне и так досталось! Я действительно боюсь… Стойте! У меня нет крестика!!! Где же он! Он всегда висит у меня на шее! Наверное, я его обронил там, в морге. Это – плохая примета! Я не пойду в операционную без крестика. Мне он нужен! Это не прихоть! Решение проблемы быстро нашла Яна: – Успокойтесь, Михаил Борисыч! Пока располагайтесь в операционной, а я быстро сгоняю вниз и поищу ваш крестик. – Хорошо, держи, – протянула ей ключ Альбина. Михаил Борисович несколько поутих и смиренно побрел в операционную, поддерживаемый с двух сторон Альбиной и Григорием. Яна быстро прошла по чистому прохладному коридору и вернулась к лифту. «Я даже забыла, что два дня лежала без сознания и что привезли меня на день рождения в коляске, и бегаю уже, как скаковая лошадь». Она дождалась лифта и нажала самую последнюю кнопку. Лифт долго думал, затем закрыл двери, снова подумал и пополз вниз. Лифт остановился, и Яне пришлось попереживать, поскольку какое-то время было непонятно, откроет эта старая развалина двери или нет. Лифт заскрипел, вздохнул и все-таки выпустил свою пленницу. Яна быстро пошла в ту сторону, откуда они пришли к лифту. Она не очень хорошо ориентировалась в пространстве, все эти безумные коридоры сводили ее с ума. Но хотя и с большим трудом, морг она нашла и открыла дверь ключом, который ей дала Альбина Аркадьевна. Только сейчас Яна подумала, что не стоило бы в одиночестве идти в морг. Но она прогнала все мрачные мысли прочь, напомнив себе, что попадала в передряги и пострашнее и негоже ей, медику, пугаться каких-то там покойников. Внутри помещения она не нашла, где включается свет, поэтому опустилась на коленки и принялась шарить рукой по холодному кафелю пола в том месте, где упал Михаил Борисович, в надежде нащупать цепочку. Яна вляпалась во что-то липкое и чертыхнулась, подавляя приступ тошноты. – Вот ведь, твою мать! Извините… Хотя здешним постояльцам уже все равно, ругаются в их присутствии или нет, но мне – стыдно… И тут холодная волна ужаса накрыла Яну с головой. Нет, не от того, что до нее вдруг дошло: она испачкала руку в крови своего будущего начальника. Яна явственно услышала приближающиеся шаги и глухие голоса. Она, сжавшись в комок, заползла в угол за дверь и тут же была ослеплена ярким электрическим светом. – Проходи сюда, Алиса, – раздался женский голос. – Где мой папа? – отвечал ей вопросом детский голос. – Скоро узнаешь, детка… Проходи! – Женский голос был очень настойчивым. – Я хочу к папе! Вы обещали мне, что отведете меня к папе! – захныкал ребенок. «Что происходит? Кто эта женщина? Почему она привела ребенка в морг?» Яна, задавая себе эти вопросы, пока понимала только одно: очень хорошо, что в углу, где она прячется, ее не видно даже при таком ярком освещении. – Папа скоро придет, он занят. Ты же знаешь, что папа работает? – Да, папа много работает, но я так давно его не видела… Я хочу к нему! – Девочка заплакала. – Заткни ей рот! – пролаял злой мужской голос.