Попытка восстановления целостности № 1… Успех. Восстановлены базовые функции центральной нервной системы… восстановление нормальной работы центральной нервной системы… восстановление нормального потока сознания… восстановление управления центральной нервной системы организмом. Запуск! Мир снова словно включился. Текст алыми буквами пробежал у меня перед… нет, даже не сказать, что глазами. Перед чем-то, перед моим мёртвым восприятием. Ведь по логике я сейчас на короткое мгновение умер, мало кто сможет выжить после того, как ему устроили столь вульгарное вскрытие черепной коробки, но, видимо, это было необходимо. Новое устройство успешно интегрировано в систему! Происходит анализ организма! Ожидайте! Только сейчас заметил, что пропала шкала после перерождения. Интересный факт, скорее всего, так будет каждый раз, когда к моему организму будет подключаться какой-нибудь новый чип либо имплантат. Чёрт, слова помню, многое понимаю, а вот своих воспоминаний нет… странно это, словно их что-то или кто-то целенаправленно подавляет. Сейчас, пока идёт анализ, понял, что не могу даже вспомнить, как именно я умер, хотя помню, что картинка была чёткая. И это бесило… Анализ успешно завершен! Текущее количество ПВ — 0,88 единиц! — Пришли в себя? — с опаской спросил старик. Я всё ещё лежал, хотя всё прекрасно видел, немного приподнявшись на руках, которые по ощущениям стали чуточку слабее, я повернулся и кивнул учёному. Я сейчас самого себя контролировал чуть лучше, чем раньше. Не было такого дикого желания убивать всех. А вот голод чувствовался, не так сильно, но всё же… — Хорошо, — расслабленно вздохнул старик. — Этот чип нужно было ввести так, чтобы он оказался примерно посреди вашего мозга. Такова его особенность. Можно было попробовать провести операцию, но я со своим коллегой пришёл к выводу, что это ничего толком не даст, так как вы будете постоянно восстанавливать свою целостность, что уже доказано и не раз. Так что пришли к выводу, что проще выстрелить вам в голову из специального устройства, мощность которого специально отрегулирована, нежели пытаться это делать гуманным способом. Вы уж меня простите, молодой человек, но… так надо было. Вы потом поймёте почему, обещаю. А я пойду. А то скоро представитель клана Грей прилетает… Сложив молча свой чемоданчик, он глянул на меня, причём в его взгляде было столько сочувствия… что хватило бы тут на всех, кто руководит этим комплексом и всеми испытаниями. И молча вышел, только шумно и тяжело выдохнув. Ему было жаль, а я не мог понять почему. Клан Грей. Уже не в первый раз я это слышал. Они за всем этим стоят? Не уверен. О них говорили временами, как о каком-то божестве, точнее божествах. Странно. Либо они руководят этой планетой… либо сразу всем человечеством. Хотя нет. Что-то было про какую-то войну… помню… гражданская? Да. Шла гражданская война. Космическая. Весьма кровопролитная… больше ничего по этому поводу не помню. Но в голове пробуждалось что-то ещё, что-то более сокровенное. Я пытался зацепиться за это. И начал вспоминать. Снова та прогулка, только самое её начало, и шла она словно… в обратном порядке, но потом возобновила свой нормальный ход, словно часть воспоминаний немного отмотались назад, чтобы я увидел всю картинку целиком… Чётких картинок опять никаких, только размытые силуэты. Но я шёл и радовался. В голове крутилась одна очень важная мысль. Но вот какая? И всё моё внимание было не на мне, а на ней. Это что-то важное было связано с ней. Настолько важное, что даже вспоминая эти моменты, у меня бешено колотилось сердце. Я пытался понять, в чём же причина такого беспокойства, пытался понять, что не так, почему мне стало так страшно… И ответ раскрылся в короткой фразе, которая иногда так много значит. Всего два слова, которые могут на многие года изменить мышление любого. Она была беременна. От меня. Мы ждали ребёнка. Мы вроде не были официально в браке, мы этого и не планировали. Мы просто хотели жить вместе. Отсюда и столько радости. Было ещё что-то, но эти слова я не мог воспринимать. Но единственное, я запомнил, как её зовут. Анна. Её звали Анна. И она… просто была тогда счастлива. Воспоминания снова оборвались падением астероида. Но она тогда не погибла, нет. Я ведь не просто так тогда остался в логове ада, в разрушенном городе после падения астероида и его обломков. Нет. Я искал. Искал её. Но не нашёл. Умер быстрее. Но теперь… я точно помнил, как она выглядит и как её зовут. И теперь у меня есть цель для существования, есть цель выбраться отсюда и уничтожить тут всё. Как минимум, я должен узнать, что с ней стало! Ведь я её в этом комплексе не видел. Я её не видел среди пленных. Значит… она ушла из города? Или её спасли? Не знаю. Но обязан это выяснить! А пока… пока у меня нет возможности… пока у меня нет на это сил… я буду им подыгрывать… я буду становиться… опытнее? Да, скорее так. Сильнее… не знаю, выйдет или нет. Но опытнее точно получится стать. Ведь мне надо сначала до конца понять, что же я такое и какие есть у меня силы. А когда я это смогу понять, то смогу продумать план, в каком направлении двигаться. Глава 9 Следующие несколько дней ознаменовались различными испытаниями. То дрался, то бегал, то различные силовые упражнения. Они просто смотрели, на что я способен в различных условиях обстановки, а также в различных состояниях собственного тела. Информации они, надеюсь, получали достаточно, иначе это уже начинало надоедать в какой-то степени. Но больше всего бесил охранник, который заходил и каждый раз пытался острить. — Ну что, черныш, готов очернять собой пространство? — говорил он, когда меня отправили снова на испытание выносливости, где снова меня расстреляли до еле живого состояния. Тогда было даже сложнее, чем в первый раз. Вторая попытка уже была с огнестрелами, только на этот раз мне не дали никакого мяса, не дали возможности найти пропитание. Просто один забег для разминки, а потом бросили на смерть. Хотя, надо признаться, я с прошлого раза запомнил некоторые интересные лазейки и смог пробежать на несколько сотен метров дальше, чем в первый раз. Но всё равно в итоге оказался в своей камере полностью истощённым. — А вот твоё пропитание, зверь! — ржал он, кидая мне кусок сырого мяса, как и в прошлый раз, при этом пнув его так, чтобы он врезался мне в лицо. И снова я пытался есть, непонятно как. Просто в один момент зацепился зубами за кусок мяса и начал его обсасывать. В какой-то момент набрался сил и начал жевать, потом пережёвывать, пока не восстановил хоть какой-то нормальное количество подконтрольного вещества, чтобы можно было передвигаться. Следующий приём пищи был уже спокойным, видимо, перепал на смену другого охранника, этот был спокойным и молчаливым, лицо закрывала балаклава, видны были только серьёзные глаза. Он сторонился меня, но при этом показывал всем своим видом, что в случае чего готов убить меня, у него был с собой весьма внушительных размеров пистолет примерно двенадцатимиллиметрового калибра. От такого дырки будут оставаться не малыми. — А теперь пришла пора попрощаться со своим лицом! — гоготал урод, когда пришёл в следующий раз. И на этот раз он был прав. Мне не дали сделать ни единого удара. Проверяли мою ударопрочность. Просто избивали всем, что попадалось под руку. Сначала просто били кулаками, били во всем частям тела: голове, шее, рукам, ногам, груди, животу, спине… пытались ломать кости, смотря, как они зарастают. Но самое жестокое началось, когда к «Мистеру Палачу» в руки попал ножик. Он начал вырезать на моем теле узоры, говорил про то, что с детства мечтал стать художником, но его гений не признали, и он стал тем, кем стал. Это был просто ад. Невероятная боль. Он знал, где надо резать, чтобы было больнее всего, он знал, в какие точки на теле надо надавить, чтобы чувствовать агонию. Но стало ещё хуже, когда ему в руки попали гвозди и молоток. Глаз, ухо, нос, череп, шея, ребра, между ребрами… он везде пытался забивать гвозди, он пытался пустить мне максимум крови. Он пытался сделать мне как можно больнее. А когда я вырубался, он приводил меня в чувство, окуная мою голову в большое ведро с водой. От нехватки воздуха организм сам себя приводил в чувства, так что… я продолжал испытывать боль, вырубаться, мучительно просыпаться. В итоге после этих «испытаний» меня просто кинули в камеру. Хоть во мне больше не было никаких игл, никаких гвоздей, все кости срослись, а раны затянулись… фантомные боли всё равно преследовали меня. Меня всего трясло, я чувствовал каждый миллиметр своего тела так, как не чувствовал никогда. Мне даже сидеть и лежать было больно. Но постепенно боль ушла, а её место заняли апатия, пустота. Даже думать не хотелось. Я просто был. Я не ощущал самого себя. Хотелось только одного, чтобы всё это закончилось, чтобы меня перестали мучать, чтобы я смог спокойно жить. Но нет… мне нельзя на это надеется. Мне вообще нельзя надеяться. Только ждать. Только ненавидеть. Только накапливать злость, чтобы в один момент её выплеснуть. — А теперь у кого-то снова будут сверкать пятки-и-и-и! — с удовольствием протянул тот урод, когда пришёл в очередной раз ко мне в камеру. И снова я бегал. Снова они смотрели и что-то считывали. Но что-то мне подсказывало, они просто смотрели, обучился ли чему-то я с прошлого раза. На этот раз я смог ещё на пару домов пробежать дальше, но всё равно спустя два километра я оказался просто мешком с дырками, который был не способен даже пальцем пошевелить. И снова я оказался в своей камере. Это была не полноценная жизнь, а какие-то её отрывки. Я существовал либо на испытаниях, либо в своей камере. И внутри меня все больше и больше нагнетался негатив, я всё больше и больше хотел вырвать глотку тому уроду, который почти каждый раз приходит и издевается надо мной перед испытаниями, показывает свою важность, доказывает что-то… компенсирует. Перед следующим испытанием я смог поесть аж целых три раза, видимо, они хотели проверить мои силы, когда количество подконтрольного вещества больше единицы. Но у меня созрел кое-какой план. Надо будет проучить одного урода, вот только… — А мне сказали, что ты поправился, — удивлённым голосом проговорил он, а потом начал медленно подходить ко мне. Я лежал, свернувшись калачиком и покачивался из стороны в сторону. Шаги всё приближались, а я слушал, вслушивался в их «интонацию». Я не видел этого урода, но слышал, что каждый шаг становился осторожнее предыдущего. И за несколько метров он от меня остановился. — Эй, кусок дерьма, — шелест одежды, он явно присел, чтобы присмотреться. — Тебя, что, переклинило? Мозги потекли? Ау… чёрт… похоже, реально свихнулся. Снова шелест одежды. Он поднялся на ноги. Сделал осторожный шаг. Ещё шаг. И вот он стоит уже почти возле меня. С места не сдвинулся, но скрип новенькой подошвы и шелест одежды выдал то, что он хочет меня сейчас пнуть. Я уже запомнил это, я уже знаю, как это и куда он будет метить. Секунда… полторы… разворот! Резко схватил его за стопу, мужик перепугался, хотел выхватить пистолет из кобуры, но не успел. Я вскочил на ноги, одновременно поднимая ногу этого урода вверх. Он оказался не очень поворотливым и не особо ловким. Стоило задрать его ногу повыше, как он тут же рухнул на спину. Но смог себя подстраховать, руки достигли земли чуть быстрее тела, из-за чего часть удара от падения оказалась погашена. Я попытался сломать ему ногу, но хрен оказался не таким увальнем, каким я его представлял, он попытался отпихнуть меня второй ногой, в этот же миг пытаясь найти своё оружие на поясе. Плюнув на то, чтобы попытаться сломать ему ногу в бедре, я сделал резкий разворот стопы. Не сломал, но точно вывихнул, ботинок не прикрывал голеностоп, что было мне только плюсом. Пара движений, и я уже был возле его головы, стоял с правой стороны, придавив сначала ногой, а потом опустился и коленом, его руку. А потом удар в морду. Он что-то закричал. Ещё один удар. А потом сразу три. За спиной прозвучало топанье сразу нескольких пар ног. Пока они бежали ко мне, успел нанести ещё несколько быстрых ударов по морде этого урода. — Тварь! — верещал он, пытаясь остановить кровь, ручьём вытекающей из своего носа. — Ублюдок! Мразь богомрезкая! Держите его! Держите и не давайте выбраться! Я ему сейчас устрою такое, что он никогда в жизни не забудет! Главное не отпускайте! Мои руки растянули двое, третий схватил мою голову, пытаясь душить. В этот же момент ко мне подошёл этот урод с разбитым лицом, достал ножик, я даже не видел его раньше, а потом начал им меня очень быстро бить, причём бил, не разбираясь. Ноги, пах, живот, грудь. Он просто бил и кричал, вымещал свою злость на мне. Но… я ждал. Я просто смотрел, терпя боль. И его это бесило ещё больше. К боли я уже привык… особенно после последнего «испытания». Прошла минута, он немного запыхался, а я стоял и улыбался. Да, было больно, да хотелось кричать и материться. Но терпел и выжидал. В какой-то момент он прервался, буквально на пару секунд, но именно это мне и нужно было. Остальные тоже расслабили свою бдительность. Резко подпрыгнул, хорошо, что мои руки держали, и нанёс удар двумя ногами в тело и лицо этого урода. Специально пяткой метил ему в нос, чтобы было как можно больнее, чтобы он отвлёкся на большее время. Парень, державший левую руку не ожидал этого, расслабился совсем, из-за чего я быстро вырвался с этой стороны и нанёс удар тому, который держал праву руку. Вот только это был не простой удар… я ему ударил костяшкой в глаз. А последнему повезло меньше всего. Я ему просто выдавил глаза. Крик стоял душераздирающий, но он мне сейчас так нравился. Когда хватка на моём горле исчезла, я тут же подскочил к тому охраннику, который держал меня за левую руку. Два удара, первый он заблокировал, отвёл мою руку в сторону, а вот второй, пальцами, попал ему точно в глотку. Пальцам моим это не особо понравилось, средний сломался, но спустя пару секунд уже был восстановлен. Тот который держал меня за правую руку успел достать пистолет и сделать в меня три выстрела. Я шипел от боли, но раны зарастали прямо на глазах. Но всё же я дошёл до него, выбил оружие из рук и сбил самого охранника, после чего начал наносить удар за ударом, пока он не стих. — Остался последний штрих, — прорычал я себе под нос, подбирая пистолет. Самая обычная модель, девять миллиметров, вот пули могут быть не стандартными. Но времени их изучать у меня не было. Дверь в мою камеру снова отворялась, и, думаю, там сейчас будут не обычные охранники, а отряд, который просто попытается уничтожить меня. Я прицелился, улыбнулся, поймал взгляд этого урода. Позади послышались крики, шаги, уже, сто процентов, целились. Я видел и надежду, и страх в глазах этого ублюдка, который как физически, так и морально издевался надо мной. Улыбка стала ещё шире. Позади прогремел выстрел. Первая пуля попала мне в спину, я слегка дёрнулся, но пистолет удержал. И нажал на курок. Звук моего выстрела был поглощён грохотом остальных выстрелов. Меня просто изрешетили за пару мгновений. Но я был доволен результатом. Время словно замедлилось. Этот урод медленно падал, из дырки в его лбу мелкой струей выплескивалась кровь, а черепная коробка с противоположной стороны просто взрывалась. Физика, чистая физика. Но как на это было приятно смотреть. Прежде, чем его тело дотронулось до земли, во мне точно появилось больше двух десятков дырок. Так! Да! Именно так! Уничтожай их всех! Пускай они страдают! Пускай они знают, что с Тьмой игры плохи! Ведь Тьма всегда мстит! Так и ты мсти! Убивай! Уничтожай! Расчленяй! Наслаждайся болью! Пускай сдохнут они все! И сейчас я был полностью солидарен с этим голосом. Они все обязаны сдохнуть. И… Глава 10 — Итак, Нулевой, — в который раз я слышал свой этот позывной, но меня он бесил, я хотел услышать своё собственное имя, которое даже и не знал. — Мне доложили о твоём… очень плохом поведении, — плохом, это мягко сказано, один кусок дерьма лишился жизни, из-за чего в меня высадили несколько сотен патронов, но зато я чувствовал некое облегчение. — Поэтому сегодня с тобой буду заниматься я. Для тебя просто Главный. Я заведую этим… исправительно-исследовательским заведением. Да и самому хотелось посмотреть, какое ты — чудо. Чудо. Так меня ещё никто не обзывал, я даже не выдержал и заржал в полный голос. Но я быстро успокоился. Я хоть только пришёл в себя, мне не давали восстановиться, было больше пятидесяти попыток возрождения из-за инородного предмета в голове, который кто-то насильно пропихивал назад, количество подконтрольного вещества внушало. Почти две с половиной единицы. Никогда таких запасов не видел, никогда так великолепно себя не чувствовал. — Но в любом случае у тебя сегодня будет… самое интересное, на мой взгляд Испытание, — продолжал говорить Главный. — Впервые мы будем выявлять закономерность использования огнестрельного оружия против тебя, то, как ты будешь с ним справляться, как ты будешь реагировать на выстрелы. В какой-то степени ты это уже прошёл, пока бегал, пока тебя пытались угомонить в твоей камере… но тогда мы не следили за тем, как снижался твой боевой потенциал в зависимости от ран. Сейчас же будем. Я начал активно перерывать базу данных. Что они против меня тут могли использовать? Да много чего. На нашей планете официально было только больше трёх сотен видов различного вооружения разных калибров, которые можно было использовать, так сказать с рук. А что говорить о оружии более крупного калибра, которое не удержать в руках? Станковое, например. Тут уже до тысячи можно насчитать. А ещё много различного взрывчатого оружия… — Нулевой! — словно уже не первый раз меня кричали в динамики, настолько зло это было сказано сейчас, в чём потом я и убедился. — Ты в облаках витаешь⁈ Какого хрена ты уселся и молчишь⁈ Удивившись на последний вопрос, я мотнул головой и посмотрел на себя. Я реально сидел, из-за чего порядком удивился, так как даже не заметил, в какой момент я уселся. Видимо, подсознание сработало сильнее меня, взяв под управление моё тело и усадив его, чтобы я не упал ненароком. Забавно, однако. — Задумался, — буду отвечать несколько односложно, чтобы они думали, что мои умственные способности будут затухать со временем. Мол, чем дольше я бодрствую, тем тяжелее мне поддаётся управление. Но для этого же опять нужно время и побольше общения, чтобы они убедились в этом. — Задумался он… — с фырканьем сказал Главный, после чего его голос перестал звучать ещё примерно с полминуты, а затем он продолжил. — Как я уже сказал, сейчас будет проведено несколько испытаний. Думаю, тебе несложно догадаться, что мы находимся в одном из множества тюремных заведений. Именно это создано для тех, кому запретили дальнейшее существование. То есть тебе. Но ты выживешь, вот только сколько твоё жалкое существование продлится… хе-хе-хе… будет зависеть от моего настроения. Однако весьма надменно он это сейчас сказал, словно он какой-то повелитель или царь. Если учитывать его физиологию, то он такой же кусок мяса, как и все люди. Но у этого ублюдка в руках оказалась власть, которой он и пользуется. Об этом очень сильно сказала фраза «… кому запретили дальнейшее существование». Прям так и хотелось спросить, кто ему дал право решать, кто имеет право существовать, а кто нет, но я смог сдержать свой порыв. Он не имеет такой власти, что разумно, так как он просто исполнитель, а это значит, что нужно найти тех, кто принял это решение. Мой список целей становится всё больше.