Меня эти его действия так удивили, что желание стенать и плакать как-то сразу же сошло на нет. Где-то на периферии сознания раздался рокот автомобильного двигателя, за который я ухватилась, как за спасательный круг. Смахнула с щек горькие слезы, отстранилась от Ярослава и с интересом покосилась на два выехавших из-за угла черных пузатых «минивэна». Ух ты… – Вашбродь, – подскочил к Ярославу один из полицейских, – книжица при них, мы ее нашли! – Он потряс небольшой пухленькой книгой в черном переплете. – Оружие у преступников также изъято, ожидаем ваших дальнейших распоряжений. – Отлично! – услышала я совсем близко голос капитана. – Грузите этих гавриков по местам, более нам тут делать нечего. Авдей Саввич, Петр Аркадьевич жив? Это Ярослав сейчас о том пострадавшем? С интересом обернулась к подошедшему к нам господину – судя по накинутому на плечи белому халату, полицейскому врачу. – Жив, – кивнул врач. – У князя Полевского диагностированы сотрясение головного мозга и легкие ушибы. Думаю, ночь ему придется провести в лазарете при Главном управлении, но к утру будет как новенький… Милая барышня, а как вы себя чувствуете? Господин капитан, отойдите-ка на минуту, дайте я ее осмотрю. – О, не нужно… Со мной все хорошо. – Ну где же «хорошо»? – нахмурился доктор. – А это тогда что такое? Он деловито взял мою руку указал на длинный тонкий порез от локтя до запястья. От увиденного у меня потемнело в глазах. Да как же так, откуда… – Держите ее, капитан! Сейчас… Быстренько выхватив из своего пухлого саквояжа небольшую баночку, Авдей Саввич заставил вдохнуть неприятный аромат, от которого резко просветлело сознание, после чего наскоро обработал и хорошенько перебинтовал мою руку. Далее без лишних слов собрал свои принадлежности, подхватил саквояж и направился к автомобилю, туда, куда уже перенесли пострадавшего господина из библиотеки. Ярослав задерживаться здесь тоже не стал. Проследив за погрузкой бандитов и внимательно осмотрев место происшествия, он бесцеремонно подхватил меня на руки и спешно влез в кабину черного автомобиля. Водитель тут же завел мотор и бойко вырулил на мостовую, прочь из темной узкой подворотни. – Ярослав, а куда мы едем? – В Главное полицейское управление, – со вздохом откликнулся капитан. – Вам в любом случае придется дать показания о том, как именно вы оказались на месте задержания преступников… А потом я провожу вас домой, не переживайте! А я и не переживаю. После очередных потрясений навалилась полнейшая апатия. Сижу на коленях Ярослава? А что такого? Еду в полицию для допроса? Ну и ладно, уже не впервой… Дорога длилась от силы минут семь – десять. Все это время я просидела на коленях Ярослава, бездумно таращась в окно. Прилично ли это? Очевидно, что нет, но в данный момент меня это не тревожило. Голова была легкой и пустой, как воздушный шар. Думать, а уж тем более – анализировать происходящее совершенно не хотелось. После того как автомобиль подрулил к монументальному трехэтажному зданию, Ярослав, как был со мной на руках, вышел из машины и направился куда-то вглубь ведомства. Я совсем не следила за дорогой, уткнувшись взглядом в пол, – мне совершенно все равно, куда меня тащат… было ровно до того момента, как мой слух не резануло громкое и излишне веселое: – Ба! Вероника Сергеевна, да вы ли это, голубушка? Глава 11 Услышав издевательски-радостный возглас Всеволода Вельского, сначала сжалась всем телом, потом опомнилась и моментально спрыгнула с рук Ярослава. Точнее, попыталась спрыгнуть, но капитан удержал и аккуратно поставил на пол. Как оказалось, Ярослав принес меня в просторный светлый кабинет, где за тяжелым дубовым столом в мягком кожаном кресле восседал, собственно, Вельский. Нам советник его величества сесть так и не предложил, так что мы вынужденных были стоять на мягком ворсистом ковре персикового цвета. Ярослав замер, вытянувшись по стойке «смирно», ну а я – как придется… – Э-э-э… Здравствуйте, Всеволод Александрович, – наконец-то вспомнила о приличиях и затем почему-то ляпнула: – Давно не виделись, да? – Точно так-с, милая барышня! Без малого восемь часов, – серьезно кивнул Вельский. Тьфу ты, батюшки! Я сейчас сквозь землю провалюсь! Но советник уже утратил ко мне всякий интерес, обернувшись к Ярославу: – Итак, господин капитан, доложите о ходе и итогах операции. – Как и было велено, наемников мы не «вели», а устроили им засаду у заводских складов, – четко отрапортовал Ярослав. – Злоумышленники появились в назначенное время, но проходить дальше по улице не стали – как только зашли за угол, тут же нырнули за ближайшее дерево… Мы уж было решили, что нас обнаружили, и намеревались начать задержание, но в пределах видимости внезапно появилась барышня. – Кивок на меня. – Судя по всему, Вероника заметила злоумышленников где-то в городе и решила за ними проследить. – «Судя по всему… где-то в городе»? – иронично заломил бровь граф. – Как понимаю, барышню допросить вы так и не удосужились. Хм… Вероника, капитан Верхоусов сделал верные выводы? – Да, все так, – спешно кивнула я. – М-да… Продолжайте, капитан. – Ну а более и рассказывать не о чем. К Веронике тут же метнулся Веня, я рванул за ним и перехватил его замах ножом. Тут уж действовать пришлось быстро. В итоге задержание провели, преступники схвачены, пострадавшие и книга спасены. – Хорошо. – Всеволод Александрович поджал губы, покосившись на меня. Такое чувство, что он сейчас чем-то недоволен. Из-за меня что-то пошло не так? Что же, очень похоже на то… Нет, ну а что мне было делать? Бросить того мужчину в беде? Я же не знала, что бандиты направлялись прямиком в засаду! А теперь еще и меня могут наказать! Вот же… С досадой отвела взгляд от Вельского, пытаясь сфокусироваться на чем угодно, только бы не видеть его противной постной рожи! К слову, кабинет, в котором мы очутились был… приятным. Большой, просторный, с окнами в пол. Но более всего привлек внимание висящий над письменным столом портрет – со стены на меня взирал молодой темноволосый мужчина в черном парадном мундире. В идеальных чертах лица его не было ни капли смазливости и слащавости, прямой и спокойный взгляд синих глаз говорил об остром уме и рассудительности, а твердая линия подбородка выдавала человека упрямого и сильного. Мужчина на портрете был идеален, без неестественной эльфийской красоты и чрезмерной мощи орков. Поняв, что таращусь на портрет слишком явно, я спешно отвела взгляд и уставилась в пол. Ишь ты, губу раскатала! «Ах, какой красивый-умный-сильный…» Фу, боже! Успокойся, Ника! Допустим, мужчина с портрета и впрямь существует, но на тебя он не обратит ровно никакого внимания, даже если пройдет рядом. Потому что он-то идеален, а вот ты – самая обычная, заурядная. Так что закатай губу и больше не позорься! На душе стало совсем уж паршиво. С новой силой накатила апатия. Краем сознания зафиксировала, что Всеволод Александрович продолжил допрос своего подчиненного, поминутно что-то деловито уточняя и кивая. – Хорошо, я в целом все понял, – задумчиво проговорил государев советник, почему-то пристально глядя на меня. На недолгое время в комнате воцарилась тишина. – Мне необходим ваш письменный отчет, господин капитан. Появиться у меня он должен не позднее завтрашнего утра. Рапорт жду также от штатного врача и всех городовых, участвовавших в операции. На этом все, можете быть свободны. – Хорошо. Всего доброго, Всеволод Александрович! Вер… – начал Ярослав, но был тут же одернут: – Вы не поняли, господин капитан. Речь только о вас. Барышне придется задержаться, – стальным тоном проговорил советник. Наваждение от увиденного мною портрета тут же схлынуло, уступив место нарастающей панике. Что значит «придется задержаться»? Почему?! – Но… – попытался было возразить Ярослав. – Не волнуйтесь. Я просто хочу поговорить с Вероникой Сергеевной с глазу на глаз, после чего обязуюсь отвезти ее домой. Барышне ничего не угрожает, обещаю! – Сказав сию прочувствованную речь, Вельский выжидающе воззрился на капитана. Честно говоря, граф удивил. Ведь вообще мог бы ничего не объяснять, да и обещать тоже ничего не должен. Видимо, подумав о том же, Ярослав медленно кивнул, посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся. Затем словно через силу развернулся и вышел. – Владимир! – невпопад сообщил граф. – Что, простите? – На портрете изображен наш государь, Владимир Третий. Я заметил, как ошеломленно вы его рассматривали, – понимающе улыбнулся граф. А я… А я уже мечтала провалиться куда-нибудь к центру земли. Щеки запылали, ладони вспотели, а взгляд устремился в пол. – Вам показалось! – Угу, наверное, так и есть, – учтиво кивнул советник. – И все же хочу заметить, что данное произведение, – жест в сторону портрета, – с оригиналом не имеет практически ничего общего… Уж не знаю, обрадует это вас или огорчит… Я, разумеется, промолчала. Мне-то какая разница, да? – Отлично. А теперь, милая барышня, давайте-ка присядем. – Милостиво сменив тему, Всеволод Александрович кивнул, указывая куда-то за мое плечо. Обернулась. Ну вот и все, мне конец. На негнущихся ногах направилась к месту скорого допроса. Здесь, в дальнем углу кабинета, располагалась небольшая зона отдыха из двух мягких кресел и крошечного резного столика между ними. Впрочем, в данный момент я вряд ли могла бы оценить весь комфорт и удобство – сил хватило лишь на то, чтобы доковылять до ближайшего кресла, плюхнуться в него да задышать размеренно и плавно, дабы окончательно не свихнуться и не скатиться в испуганный скулеж. Что сейчас будет? Что-то мне подсказывает, что шутки кончились: теперь Вельский возьмется за меня всерьез. Недоговаривать и увиливать уже не получится! Волнение мое зашкаливало, тревожным набатом в голове стучала кровь, а в животе образовался тянущий ком ледяной пустоты. Боже, мне плохо… Мне плохо и страшно, можно я выйду?! А Вельский тем временем отдавал какие-то распоряжения, стоя в открытых дверях. Впрочем, граф очень быстро вернулся, и начался, собственно, треш. – Вероника Сергеевна, признаться, мне было бы весьма интересно узнать, откуда вы родом. Вы сказали, что пришли в Светлогорск из какого-то горного селения. Не подскажете, какого? Все, мне конец. Сижу молчу, потому что мне просто нечего сказать. Вельский далеко не дурак и раскусит любую мою ложь в два счета! – Ну? – когда молчание затянулось, поторопил Вельский. – Э-э-э… Видите ли, мое селение не имеет названия. Я… мы с односельчанами зовем его просто «хутор». А что? Так же может быть, правда? – Нет, Вероника Сергеевна, так не бывает. Почему вы не хотите рассказать, откуда вы родом? Право слово, ваше упрямство подозрительно. В частности, я начинаю сильно сомневаться, что какая-то там горная деревня вообще существует. Итак?.. Мои ладони вспотели еще больше, а внутренности свернулись в тугой комок. Все, мне конец. Просто конец… Сейчас остался только один выход: вырубить Вельского вот этим вот столиком, выпрыгнуть в окно и… – Вот смотрите, милая барышня, – со вздохом продолжил советник, даже не догадываясь о моих кровожадных планах, – через каких-то две недели в Светлогорск прибудет множество высокопоставленных лиц, безопасность коих – вопрос престижа всей Русславии. И тут же обнаруживается странная девица, вокруг которой постоянно что-то происходит, но при этом сама эта девица не желает говорить ни того, кто она такая, ни откуда явилась и зачем пришла… Вот вы бы сами на моем месте сделали бы… что? Я продолжала молчать. Ответ напрашивался сам собой, но только мне он совсем не нравился. А Вельский, словно издеваясь, лишь молча вглядывался в мое лицо, будто бы совершенно серьезно ожидая ответа. Тяжелое затянувшееся молчание прервал стук в дверь. – О, будьте любезны, заносите! – тут же оживился советник.