– Так кто он? – повторил Наум. – Чего ему здесь надо? – Надо, – кивнул Олтер и покачал указательным пальцем. – Правильно ты заметил, Наум: надо. Этот негодник – из влиятельной семьи… – Сиятельнейший, – с ненавистью произнес беспризорник и сплюнул. – Так я и знал. – Да, из сиятельнейших, – согласился Олтер. – И он у меня… вроде как в заложниках. Почетный пленник, – хмыкнул наследник. Наум притих и с уважением посмотрел на Олтера. – Только малец добровольно, по своей воле в заложники пошел – сбежал из дома, чтобы мне помочь, понимаешь? Наум перевел взгляд на Наула. Паренек разбега́лся и подпрыгивал у стены, словно бестолковая собачонка. – Вот и получается, Наум, верно ты сказал – заноза он та еще. Но нужная заноза, понимаешь? Наум задумался и медленно кивнул. – Я понял, наследник. – По-прежнему хмурясь, Наум двинулся к Науле, которая так и крутилась на одном месте. Мальчишка подхватил Наулу за талию и подсадил. Та задрыгала ногами и поползла вверх, в темноту! Наум подпрыгнул, подтянулся и полез следом. Заинтригованный Олтер подошел ближе и разглядел вбитые в камень ржавые скобы, ведущие под потолок. – Вы где там? – крикнул он. – Сейчас… – Раздался стук огнива, и показался огонек переносной лампадки, изрядный запас которых нашли в схроне слуг Безносого. Наум с Наулой примостились в углублении, вырубленном в толще стены под сводом. Скобы-ступени подходили к выемке и обрывались. Над головой ребят шла вверх узкая шахта. – Мы здесь уже все облазили, – пояснил Наум. – Ничего тут нет. Дырка гладкая по краям, туда не пролезть. Наула рассеянно кивнула и погрузилась в шахту по пояс. Привстала на носочки… И вдруг по пещере, заставив всех замолчать и вскинуть головы, прокатился жуткий скрежет. Затем из отверстия хлынул солнечным водопадом яркий свет. – Ага! – торжествующе закричала Наула, прижимая ладони к глазам. – Как ты это сделал? – прошептал Наум. – Мм, – высунула язык Наула, поддразнивая серьезного паренька. – Там рычаг хитрый, мне про такие библиотекарь Либурх рассказывал… А еще шахты есть? – Есть, – кивнул Наум. Он никак не мог прийти в себя. Наула кинулась к скобам и скользнула вниз. – Долго сидеть будешь? – скомандовала Наула. – Идем скорее! «Пропал парень», – хмыкнул Олтер и пошел к Барату с Йолташем. Горцы с беспокойством следили за шустрой пигалицей. Наум топал рядом с Наулой, указывая путь. Та подпрыгивала, забегала вперед, взмахивая руками и болтая без умолку. Мальчишки, еще недавно готовые съесть новенького без соли, уважительно расступились. За подаренный солнечный свет они простили взбалмошному новичку все шалости. – Ну что, прижилась-таки негодница? – шепнул братьям Оли. – Ага, – кивнул задумчивый Йолташ, глядя на карабкающихся по стене Наулу с Наумом. Снова раздался громкий скрежет – и еще часть пещеры затопило солнечным светом. Гвардейцы радостными криками приветствовали подвиг Наулы. Худосочный новичок вымотался, устал, перестал шутить, но держался до последнего, упрямо отказываясь от подмены. Он открыл последнее, двадцать первое окно, доделав работу – и только после этого рухнул на кровать, огороженную от остальных коек широким покрывалом. Личный уголок посреди общей казармы имел только новенький Наул, и это здорово злило окружающих. Злило раньше – сейчас с этим смирились: заслужил. После этого случая в жизни подземных обитателей многое изменилось. Школяры вновь обрели утраченные утро, день и вечер. Ночь они не теряли – ночи под землей хватало, она и сейчас никуда не ушла, а пряталась по темным углам, топталась в многочисленных проходах, убегающих из пещеры. В подземной реке обнаружили рыбу, и выяснилось, что Наум – завзятый рыбак. С рассветом, прихватив с собой Наулу и пару копий вместо острог, они уходили на мелководный плес бить рыбу. Иногда Пелепу приносили улов, и тогда он готовил на обед душистую уху. Ребята сработались: рядом с веселым, неугомонным новичком обычно хмурый, замкнутый Наум оживлялся, а рассеянная Наула становилась рассудительней и осмотрительней. Олтер наблюдал за их совместными походами со смятением. Он искренне радовался, что Наулу приняли. Но, глядя, как дочь наместника весело смеется, толкается, иногда прижимаясь к приятелю Науму, в наследнике поднимался жар дваждырожденного, грозящий испепелить все вокруг. Поэтому Оли выбрал ночь и углубился в подземелья. Вместе с верным Кайхуром он бродил по старым выработкам, широким коридорам и узким лазам. Дваждырожденный не нуждался в свете – он и без того видел скрытые ловушки и ямы-колодцы на пути. Заблудиться наследник не боялся – если приобретенные способности вдруг подведут, то Кайхур безошибочно выведет обратно. Он и сам не знал, что ищет в темноте и от кого прячется. Может, его тянуло на место рождения – ведь новый дваждырожденный Оли появился именно в пещере, в священном Лоне Матери?.. Как бы то ни было, блуждания оказались не напрасны. Однажды Олтер обнаружил осыпавшуюся узкую щель, ведущую наверх. Из щели тянуло городским гомоном и большой жизнью. Оли оставил встревоженного Кайхура и пополз наверх. Вскоре в стене показались знакомые уже ржавые скобы-ступеньки, а сам лаз стал прямоугольным. Наверху появилось темнеющее вечернее небо – и наследник выбрался наружу. Огляделся. Древний проход притворялся дымоходом, а Олтер очутился на кровле торговых рядов, в тени глухой стены. Внизу готовилась ко сну рыночная площадь: Внутренняя стража ставила рогатки на улицах, торопились прочь запоздалые торговцы и хмельные горожане. Олтер глянул на вход в имение – постовых у ворот толпилось на порядок больше обычного. Послышалось тоскливое завывание Кайхура, и наследник заторопился обратно. Другая важная находка случилась столь же внезапно. В один из дней Олтер пробирался узким лазом, который петлял, пересекаясь со множеством подземных путей-тропинок. Лаз отходил от тропы «добрых», и Оли казалось, что путь непременно вынырнет где-то у предвратья под Провинциальным архивом. Миновав один из бесчисленных поворотов, Оли остановился. Он почувствовал биение жизни поблизости… Или показалось? Дваждырожденный неплохо изучил границы своего дара. Массивное тело гор «глушило» возможности разглядеть оранжевую ауру человека. Толща дикого камня – не рукотворная стена, и за ней он не мог разглядеть спрятавшегося человека. И все-таки… что-то было такое… Оли вернулся назад. Присмотрелся к углу поворота. Что же его задело? Вот оно! Наследник высмотрел удивительно гладкий камень посреди грубо обломанных, со следами зубил, стен. Не веря себе, надавил на выступ. Чутье не подвело. Раздалось журчание воды, и стена отошла в сторону. Олтер переглянулся со щенком и шагнул вперед. Стена с тихим шелестом закрылась. Неширокий проход, в котором оказался Олтер, разительно отличался от оставленного позади подземелья. Стены прямые, пол под ногами ровный и гладкий. На полу расстелена ковровая дорожка. Вокруг многочисленные держатели для факелов и ниши для ламп. Из-за поворота пробивается солнечный свет. Но главное – в узости прохода порхали, словно неведомые крылатые махаоны, разные шепоты, шепотки и приглушенные голоса. Человеческая речь гудела неумолчным гулом, хлопала невесомыми крыльями по ушам. Боясь сойти с ума, Олтер приглушил дар дваждырожденного и обратился к чувствам обычного человека. Все стихло, словно голоса причудились. Олтер пошел к свету. Свернув за угол, он обнаружил в потолке солнечный колодец – уменьшенную копию открытых Наулой. Местное окошечко оказалось совсем крошечным – с ладошку размером. Впрочем, света хватало с лихвой. – Ну а я тебе что говорю? – раздалось над ухом, и сердце мальчика упало в пятки. Он присел от неожиданности и глянул вверх, откуда послышался голос. – Говори, да не заговаривайся. Разойдутся они, точно тебе говорю… Олтер разглядел медный раструб, торчащий из отверстия в потолке. Словно в щель воткнули жестяной рупор. Наследник догадался, что перед ним хитрое подслушивающее устройство. – Скорее бы уже дожди прекратились… – жаловался старческий голос за углом. – Не зима нынче, а наказание… Колени ломит – спасу нет… – Тихо ты, дурной… – обожгло Олтера горячим шепотом спустя десяток шагов. – Увидит кто… Приходи, как обычно, на кухню, как стемнеет… – Так нонче можно… – шорохи и звук шлепка. – Проклятого шепталу на войну спровадили… – Иди, я сказала… Хмыкнув, Олтер двинулся дальше. Проход закончился небольшой, ярко освещенной комнаткой. Вдоль противоположной от входа стены – небольшая мягкая кушетка. Дальний угол разгорожен широкими полками, на которых валяются в беспорядке щербатые битые светильники. В изголовье кушетки стоит массивный каменный стол с деревянным креслом. Гладкая мраморная столешница, запятнанная старыми чернильными пятнами и нагаром, покрыта тонким слоем пыли. Справа от входа на крючках висят рядком несколько хламид. Наследник провел по ним рукой. Почти новые, незаношенные. Одна хламида тонкая, летняя, другая – из плотного теплого сукна. На всех одеяниях виднелся приметный островерхий капюшон. Во всей Империи он встречал только одного человека, который носил подобное. Олтер понял, где очутился, – он пришел в гости, когда хозяин уехал из дому… – Ну, здравствуй, Кейлокк-Сплетник… Вот, значит, какое у тебя логово, – прошептал Олтер. Он еще раз огляделся. Осторожный гад! Ни одной бумажки не оставил, ни единого клочка! Оли уселся на кушетку и задумался. Наследник пожалел, что не догадался написать в послании о Сплетнике. – Эта сволочь причастна к гибели дедушки Эндира, – тихонько пояснил Кайхуру наследник. – Отец и Гимтар должны это знать. Щенок внимательно слушал, оттопырив поломанное ухо. – Эх… успел Либурх отправить письмо или нет? Кайхур положил передние лапы на колени хозяина и чуть слышно рыкнул. В ответ Оли хлопнул себя по лбу. – Точно! Нужно пойти и спросить! Всего-то! Выйти ночью и спросить! – Оли заметался по комнатке. Как же он раньше… После побега имение превратилось во вражескую территорию. Так оно и было, все верно. Вот наследник и не совался туда. Но ведь и на земли врага нужно делать вылазки, разведывательные выходы! Особенно если в неприятельском стане осталось столько друзей! – Если мы спокойно ходим по страшным подземельям, – обратился Оли к щенку, – то уж прогуляться по ночному имению нам ничего не стоит… Щенок заворчал соглашаясь. Олтер решил, что ночью обязательно погостит у Либурха, и успокоился. Затем прошелся по коридору, полному чужих голосов. Внимательно осмотрел стены и пол, но тайников не обнаружил. Дошел до массивной двери, окованной железными полосами. Дернул. Та даже не шелохнулась. Заперто! Кто бы сомневался… Мальчик вернулся в логово Сплетника и кропотливо обшарил комнатушку. Залез под кушетку, заглянул под стол. Охлопал и ощупал хламиды. Ни-че-го. Усевшись в кресло, наследник поставил локти на стол и оперся подбородком на сцепленные ладони. Напротив лица из стены торчал бронзовый держатель для лампы. Оли бездумно протянул руку и дотронулся до штыря. Тот чуть поддался. Олтер дернул его в сторону, и держатель мягко отъехал вбок. В стене открылась потайная смотровая щель, а комнатку заполнил мощный храп. Прильнув к отверстию, мальчик увидел просторную комнату. Посреди стояла широченная кровать, на которой раскинулся полный высокий мужчина и раскатисто храпел. Оли без труда узнал в спящем Сивена Гриса, наместника Атариан. Олтер откинулся обратно в кресло и осторожно задвинул держатель. Выдохнул… – Вот оно как, значит… – подытожил Олтер. – А Кейлокк-Сплетник любитель не только за слугами присматривать, но и за хозяевами. Кайхур фыркнул. По пути обратно в пещеру Олтер размышлял о ночном выходе. Уж кто-кто, а Либурх в курсе последних новостей: живет в архиве, работает в школе и в имение заглядывает… В воздухе разлился дразнящий аромат жареных шкварок. Булогичи научили-таки Пелепа поварничать! В животе заурчало. – Вовремя подоспел! – приветствовал подопечного Барат. Хождения наследника по мрачным подземельям сводили горца с ума, но сладить с наследником без Остаха бедняга Барат не мог. – Тут захочешь заблудиться – а не заплутаешь. По запаху доберешься. – Наследник придвинул тарелку с рассыпчатой кашей из дробленой пшеницы с обжаренными в жиру шкварками и луком. Мм, вкуснотища! Разломив лепешку, Олтер набросился на еду. Взрослые – Йолташ, Барат, Тумма и наследник – ели отдельно от учеников. Раньше с ними столовалась Наула, но теперь она отсела к Науму с друзьями. – Как учеба? – Оли отхлебнул горского чая. – Нынче в школе сразу два наставника – дела веселее идут? Йолташ кивнул. Вдвоем с братом учеба и впрямь ускорилась. – Думаем старшим мечи вручить… – поделился Барат. – Так что от тренировок теперь тебе не улизнуть. – Где на всю ораву столько мечей взять? – махнул ложкой наследник. Потуги Барата он видел насквозь: горец на все готов, лишь бы отвадить наследника от одиночных вылазок. Братья переглянулись. – Как «где»? Там же, где и кинжалы взяли, – пожал плечами Йолташ. Тумма, услышав об оружии, оживился и посмотрел на горцев. Барат поднялся из-за стола и позвал за собой. Запалив пару факелов, они миновали столовую, крытые резервуары с земляным маслом и вышли к дальнему углу пещеры. Беспокойная Наула с Наумом увязались следом. Горец подвел наследника к повозкам-вагонеткам, о которых мальчик совсем забыл. – Мы с ребятами все перебрали. Разложили. – Йолташ указал на первые вагонетки. – Четыре повозки – нагрудники Старой Империи. Дальше… Три повозки – ножи-кинжалы… Есть и длинные: подойдут для учебных мечей. Тумма подошел к последней вагонетке, склонился и зазвенел металлом. – Дальше… – продолжил Йолташ. – Три повозки – короткие широкие мечи. Тоже времен Старой Империи…