– Глэдис, очнись! – нетерпеливо закричала Мирабел. – Давай скорее! Ищи мисс Дженкс, а я пока сбегаю за твоим пальто. Уже через три минуты Глэдис, вся красная от смущения, стояла рядом с Мирабел у выхода из школы и не могла вымолвить ни слова. Мистер и миссис Анвин были поражены. Так это и есть новая подруга их дочери?! Как же она не похожа на назойливых девчонок, с которыми обычно водилась Мирабел. Какая милая девочка! Миссис Анвин ласково улыбнулась Глэдис. А той сразу понравилась мама Мирабел – своей мягкостью и доброжелательностью она немного напоминала её собственную маму. Всего через несколько минут Глэдис совсем освоилась и перестала стесняться. Она сама не заметила, как разговорилась и принялась рассказывать о своей маме чуткой и сострадательной миссис Анвин. – У тебя такая хорошая мама! – прошептала Глэдис подруге, когда они мыли руки перед обедом в ресторане гостиницы. – Самая хорошая из всех, кого я встречала, после моей мамы. А твой папа такой весёлый! Он мне тоже очень нравится, хотя я его чуть-чуть побаиваюсь. Счастливая ты! Мирабел была страшно довольна тем, что её родители так нравятся Глэдис. Она впервые увидела их чужими глазами. – Хорошо, что ты с нами пошла, – сказала она, сжав руку Глэдис. – И я рада, что ты нравишься маме с папой. Но сюрпризы на этом не закончились. Миссис Анвин спросила Глэдис, в какой больнице лежит её мама, и, услышав ответ, ахнула: – Да ведь это совсем рядом с домом, где живёт моя сестра! Я её часто навещаю и могу зайти в больницу, чтобы узнать, как дела у твоей мамы. Может быть, даже загляну к ней, если доктора позволят. Глэдис была счастлива. Мама сразу стала как будто ближе к ней! И совсем здорово было бы, если бы миссис Анвин разрешили повидаться с мамой! А потом она напишет Глэдис и расскажет ей, как всё прошло! – Спасибо вам большое! – сказала девочка. – Будет просто чудесно, если вы сможете побывать у моей мамы. Родительский день пролетел очень быстро. Девочки возвращались в школу весёлые и довольные и тут же начинали обмениваться впечатлениями. – Привет! – закричали близняшки Карлотте. – Ну, как у тебя всё прошло? Бабушка была очень сердитой? – Нет, на этот раз я ей понравилась, – заулыбалась Карлотта. – Я не ходила на руках и вообще вела себя прилично. А волосы причесала так, что вы меня не узнали бы. И разговаривала вежливо-вежливо. Папа остался очень доволен, даже дал мне пять фунтов на день рождения. – Класс! – воскликнула Пат. – Повезло! – И бабушка сказала, что я могу заказать в магазине к своему дню рождения всё, что захочу. – Глаза Карлотты заблестели от предвкушения. – Представляете, сколько мы всего наберём! Кроме того, бабушка дала мне с собой большую коробку – пока не знаю с чем, но готова поспорить, что там полно всяких вкусных вещей. Я убрала её в шкаф в нашей спальне. – Вот это круто! – обрадовались близняшки. – Угощения на всю школу хватит! – Нет, только на наш класс, – ответила Карлотта. – И я ещё не решила, угостить ли всех во время чая или устроить ночной пир. Вообще мне кажется, что ночные пиры надо проводить каждую четверть. Без этого и школа – не школа. Да, похоже, во второй половине четверти им предстояло много приятных волнений. На следующей неделе должен был наконец-то состояться концерт, потом ожидались соревнования по лакроссу, а после этого ещё и день рождения Карлотты! Девочки заранее умирали от нетерпения. И это ещё не считая секрета Бобби и Дженет! Подруги отдыхали в городе вместе с мамой и папой Бобби и братом Дженет, у которого родительский день выпал на то же число. И Дженет, и её братец были известными непоседами и обожали всяческие проделки. Вот и на этот раз мальчишка передал сестре кое-что, чтобы сыграть очередную шутку с бедной мадемуазель. Это был странный предмет, состоящий из длинной, узкой резиновой трубочки, на одном конце которой был маленький сдутый мешочек, а на другом – эластичная груша. Когда на грушу нажимали, воздух перемещался по трубочке в мешочек и тот раздувался. – А это ещё для чего? – удивились близняшки. – Можно подложить мешочек под чью-нибудь тарелку во время еды, – фыркнула Бобби, – а трубочку спрятать под столом. Потом нажимаешь на грушу, мешочек надувается и приподнимает тарелку. Вы только представьте себе лицо Мамзели, когда её тарелка вдруг начнёт подскакивать и плясать! Все со смеху помрут! Пожалуй, это могло стать главным событием четверти! Мадемуазель была словно создана для розыгрышей. Она всегда принимала происходящее за чистую монету, и её искреннее изумление стоило реакции всех остальных учителей, вместе взятых! – Ой, Бобби, а скоро вы её разыграете? Давайте уже скоро! – взмолилась Дорис. – Ну давайте! Мы вообще ещё никого не разыграли в этой четверти! – Ну мы же теперь второклассницы, – с ухмылкой проговорила Дженет. – Наверное, Бобби хочет сначала стать старостой, – пошутила Изабель. – Ведь за всю первую половину четверти она ни разу даже не подумала о розыгрыше! – Думала-то я много, – призналась Бобби. – Но с мисс Дженкс особо не пошутишь. Она не такая терпеливая, как мисс Робертс, и вскипает мгновенно, а мне что-то больше не хочется беседовать с мисс Теобальд о своём поведении. Может быть, вы не заметили, но я в этой четверти учусь изо всех сил. Я теперь не Беззаботная Бобби, как было раньше, и стараюсь использовать мозги по делу, а не только для шалостей. – Ну ладно, тогда давайте снова порепетируем перед концертом, – предложила Пат. – Неси скрипку, Мирабел. Глэдис, а ты выбери себе одну роль из множества тех, которые могла бы сыграть. И желаю всем получить удовольствие от этой репетиции! Глава 14 Чудесный концерт Наконец-то наступил день концерта. Мисс Дженкс видела, как старательно второклассницы готовятся к выступлению, и потому старалась не слишком на них наседать. Только мадемуазель не желала делать никаких скидок, и на её уроках ученицы трудились, как обычно, в поте лица. – Нельзя проводить концерт посреди четверти, – ворчливо жаловалась мадемуазель. – Они думают о чём угодно, только не об учёбе. Вот когда я училась в школе… – Вы учились день и ночь, не играли, концерты не устраивали, – договорила мисс Дженкс с широкой улыбкой. Учителя тысячу раз слышали рассказы о трудовой юности мадемуазель. – Есть вещи не менее важные, чем учёба, – сказала мисс Робертс. – Наша задача заключается не только в том, чтобы с утра до ночи забивать девочкам головы фактами и разнообразными знаниями, но и в том, чтобы вырастить их хорошими людьми. Благодаря концерту, который отнимает столько времени от учёбы, второклассницы сдружились, раскрылись с неожиданных сторон. Какие таланты обнаружились у Мирабел и Глэдис! Сколько фантазии и изобретательности! А вы бы видели костюмы экономки и кухарки, которые изготовила для своего выступления Дорис! Мадемуазель не знала, что Дорис собирается изображать и её тоже. Остальные учительницы догадывались об этом и с нетерпением ждали выступления. Все любили мадемуазель и ценили её чувство юмора. Она прекрасно воспринимала шутки на свой счёт. – Третий класс отлично выступил, – сказала учительница истории мисс Льюис. – Но мне кажется, у второго класса программа будет поинтереснее. У третьеклассниц концерт получился слишком серьёзный, ни одного смешного номера. Но в эту субботу веселья будет хоть отбавляй! Второй класс был страшно возбуждён. Одна Элси стояла в стороне от общего волнения. Она упорно отказывалась принимать участие в мероприятиях класса и не соглашалась быть даже суфлёром. – Но, Элси, всем покажется странным, что ты единственная из второго класса не выступаешь, – нетерпеливо сказала Пат. – Мы предложили тебе столько вариантов того, что можно делать, а ты ничего не хочешь. Скажи спасибо, что мы всё это терпим. – Я приму участие, но с одним условием, – мрачно буркнула Элси. – С каким же? – поинтересовалась, подходя, Бобби. – Что вы снова сделаете меня второй старостой наравне с Анной. Вы уже несколько недель наказываете меня, не давая выполнять обязанности старосты. По-моему, пора вернуть мне мою должность. – Надо обсудить это всем классом, – сказала Пат. И в тот же вечер незадолго до концерта второй класс собрался в общей гостиной, и Анна объяснила, какой вопрос им необходимо решить. – Элси говорит, что готова принять участие в концерте, если мы снова сделаем её старостой. Что вы думаете по этому поводу? – Почему это она ставит нам условия? – возмутилась Карлотта. – Это мы должны ставить условия ей! Мы можем сказать: «Ты снова станешь старостой, если докажешь, что достойна этого!» – Вот именно! – поддержала Дорис. – Давайте вспомним, как она вела себя всё это время, – предложила Дженет. – Пыталась показать нам, что может быть лучше, что ей можно доверять, как старосте класса? Нет, она только злилась, вредничала и прикидывалась обиженной, чтобы её пожалели. Но её никто не жалел. На неё не обращали никакого внимания. А Элси это не нравится. – Не понимаю, почему мы вообще должны за неё беспокоиться, – высказалась Изабель. – Ну что, проголосуем снова, хотим мы видеть Элси старостой или нет? – спросила Анна. – Поднимите руки те, кто готов дать Элси шанс. Не поднялась ни одна рука. Анна усмехнулась. – Что ж, – сказала она, – значит, так тому и быть. Элси придётся принять решение окружающих, и надо сказать, она с самого начала вела себя неправильно. Если бы вы захотели снова назначить её старостой, я не отказалась бы работать с ней в паре. Но, честно говоря, я рада, что мне не придётся это делать. Элси на собрание не пришла, но никто не стал её искать, чтобы рассказать об обсуждении. Вместо этого девочки решили провести последнюю репетицию, и скоро все увлечённо давали друг другу советы и хлопали, если номер проходил удачно. Глэдис уже совсем привыкла к публике и держалась не хуже других. Они с Дорис были прирождёнными актрисами, хотя и в разных жанрах. Дорис могла спародировать кого угодно, но не умела сыграть роль. А Глэдис была абсолютно не способна изобразить кого-либо из окружающих, зато великолепно перевоплощалась в героев пьес. Обе восторгались друг другом и очень скоро сдружились. – Ну, теперь, кажется, всё в порядке, – сказала Бобби. – Выступление пройдёт отлично. Дорис, все со смеху помрут, глядя, как ты изображаешь Мамзель. Главное, чтобы она не обиделась. Хотя, по-моему, не должна. Тут открылась дверь, и явилась Элси. – Вы что, репетировали без меня? – сказала она. – Ну, что мне надо делать на концерте? – Но, Элси, ты же сама сказала, что согласишься участвовать, только если мы снова сделаем тебя старостой, – смутилась Анна. – Второй класс обсудил этот вопрос, и мы решили, что не дадим тебе такой возможности. А значит, ты и в концерте участвовать не станешь. – А вы не могли сказать, что старостой меня не сделаете, а участвовать в концерте разрешите? – проговорила Элси. Девочки уставились на неё в полной растерянности. – Не валяй дурака, – первой не выдержала Бобби. – И не перекручивай наши слова. Ты сама много раз отказывалась выступать, а потом поставила нам условие. Только мы не захотели его выполнять. А теперь ты вдруг забеспокоилась, что весь класс будет участвовать в концерте, а ты – нет и вся школа это заметит. Ну что ж, можешь помогать, если хочешь, только не жди, что мы упадём тебе на грудь и зарыдаем от счастья. Элси слушала её с нарастающим гневом и страхом. Бобби говорила чистую правду. Вся школа заметит, что не выступает одна Элси. Другие девочки будут перешёптываться и подталкивать друг друга локтями, глядя на неё. Она этого не перенесёт! Но перебороть собственную злость и заставить себя участвовать против желания окружающих Элси тоже не могла. Она яростно фыркнула и выбежала из гостиной. Дорис тут же изобразила, как Элси фыркнула, и весь класс расхохотался. Элси в коридоре услышала общий смех. Она рванулась назад, готовая кинуться на всех с кулаками, но тут ей стало так жалко себя, что она разревелась. Концерт прошёл с грандиозным успехом. Пришли все учителя и, наверное, полшколы учениц. Занавес поднялся ровно в восемь, и всё прошло без сучка без задоринки. Выступавший неделю назад третий класс начал концерт с опозданием, и между номерами были слишком большие промежутки, отчего зрители скучали, но у второклассниц всё было чётко, как в аптеке. После каждого номера зрители горячо хлопали, а Мирабел даже вызывали на «бис». Девочка была под таким впечатлением от своего успеха, что не могла слова произнести от счастья. Все были в восторге от её игры на пианино и на скрипке, включая четырёх учительниц музыки, привычных к тому, что время от времени в школе появляются музыкальные гении.