— Да я вроде как не собирался пока… — смущенно пробормотал я. Что ни говори, а получить похвалу от ветерана, который ходил против нежити с самого первого дня основания ФСБН было приятно. Даже отшибленные мозги стали как-то меньше гудеть. Неплохо их там в черепной коробке взболтало… Толпа зрителей за толщей укрепленных стекол возбужденно кипела. Чиновники, министры и дипломаты всех мастей обсуждали наш скоротечный поединок, как простые обыватели, пришедшие на стадион. Они позабыли о статусах, регалиях и своем высоком положении, тыча пальцами в сторону ринга и выкатывая глаза. Кхм… последнее особенно смешно смотрелось в исполнении китайских гостей. Всего тридцать-сорок секунд боя, а какой эффект! Есть повод немного собой погордиться. Но горячка схватки медленно отступала, и вместо самодовольства с новой силой наваливалась унылая и серая хандра последних месяцев. Нет, так дело не пойдет. Если только активные действия могут меня выдернуть из этого топкого болота, то я отныне этой тактики и буду придерживаться. Ни минуты покоя! Ни дня безделья! Только движуха! Немного приободрив себя данным обещанием, я добрел до выхода с ринга и собирался его покинуть, вот только там наметилось небольшое столпотворение, в котором я и завяз. Целая группа азиатов перекрыла проход и чуть ли не к стенке припирала чинушу, объявлявшего наш с Кабриолетом спарринг. И если бы не чрезвычайно особый статус приглашенных гостей, то, ей богу, я б просто растолкал их, как первоклашек у буфета. Но тогда, боюсь, меня бы Гиштап линчевал прилюдно без всякого суда и следствия. Так что мне пришлось медленно и осторожно пробираться сквозь иностранцев, чтобы никого из них лишний раз не задевать. — Я же говорю вам, — талдычил мой соотечественник, — я не могу принимать такие решения! Вам нужно переговорить либо с генералом Крюковым, либо сразу с президентом. Больше боевая инквизиция никому не подчиняется! Ого, так тут еще и президент нами любовался? Или это он просто для красного словца задвинул? Переводчик, внешне неотличимый от китайца, внимательно выслушал ответ, а потом передал его своему престарелому спутнику. Покрытый морщинами азиат, увешанный медалями и орденами так плотно, что на груди не оставалось свободного места, коротко кивнул, что-то чирикнул на прощание, а потом ушел, утянув за собой всю остальную свиту. — Чего им надо было? — из любопытства поинтересовался я у незнакомого мужчины. Тот от неожиданности дернулся, будто его током прошибло, и испуганно уставился на меня снизу вверх. — Да т-так, — с запинкой выдавил из себя чиновник, — хотели тоже принять участие. — Подраться? А против кого? — Против победителя… — Вот же потомки камикадзе, — неодобрительно покачал я головой. — Они б еще под танк лечь попросились! — Камикадзе у японцев были, — поправил меня собеседник. — А, точно… ну да сути не меняет. Оставив конферансье позади, я отправился дальше, но мне снова не дали беспрепятственно покинуть площадку! Передо мной совершенно внезапно нарисовалась одна знакомая лейтенантша. Та самая, которая носила обручальное кольцо, но все же одаривала меня какими-то странными знаками внимания в командировке. И которая окатила ледяным презрением, повстречав в стенах ФСБН без боевого костюма… — Поздравляю с победой, товарищ капитан! — наградила меня Эвелина белозубой улыбкой. — Или вас уже можно называть «товарищ майор?» — Спасибо, — сухо поблагодарил я и попытался протиснуться мимо нее. Однако Служащая преградила мне путь, не давая уйти. — Что такое? — нахмурилась она. — Даже не поговоришь со мной? — Нам не о чем разговаривать, — отрезал я. — Я тебя чем-то обидела? — никак не желала отступаться Носова. — Если так, то извини, у меня не было такого намерения. Собравшись жестко отшить назойливую девицу, я уже набрал полную грудь воздуха. Но выскочивший из ниоткуда комбат меня совершенно беспардонно прервал. — Факел, ну как у тебя состояние? — слегка возбужденно осведомился он, утягивая за локоть в сторону и начисто игнорируя возмущенное выражение лица моей нежеланной собеседницы. — Нормально, — односложно буркнул я. — Несмотря на все ваши старания, товарищ полковник. — Ага, ну и прекрасно! — пропустил мимо ушей мою шпильку офицер. — Тут такое дело… китайцы хотят с тобой учебный поединок провести. Что скажешь? Осилишь троих Зёндзао за раз? — А им не страшно, что я их убью ненароком? Или они еще не поняли, что такое ИК-Б? — Ну ты уж постарайся до крайностей не доводить, — попросил комбат. — Ты, главное, согласен? А то ведь командир Зёндзао с Крюкова не слезет. — Почему бы и нет, — пожал массивными наплечниками я. — Если им так хочется на больничный, то не вижу смысла отказывать. Есть только одно «но», Анатолий Петрович. — Какое? — Сдерживаться и жалеть их я не буду, — зловеще прошипел мой динамик. — Если выйдут на ринг, то обратно им придется убираться ползком. Идет? Гиштап нервно сглотнул и отвел взгляд от перекрестия визора, скрывающего мое лицо. — Я передам генералу, ты далеко только не уходи, — пробормотал офицер и быстро скрылся в неизвестном направлении. Ну вот и еще одно развлечение нарисовалось! Посмотрим, что умеют наши комрады из Поднебесной… Глава 22 Вернувшись в аквариум стеклянного ринга, я терпеливо ждал новых соперников. Вести о том, что троица китайских борцов с нежитью хочет испробовать свои силы на российском инквизиторе облетела гостей со скоростью света. Теперь вокруг арены терлось раза в два больше народу, чем во время моего спарринга с Кабриолетом. Поглазеть на представление разрешили даже коллегам из родного ГУБИ и индийским Шикари. Правда, сидячих мест никому из них не выделили. Вскоре в противоположный угол площадки вышла группа бойцов с красными звездами на плечах. Низкорослые, относительно меня, но коренастые. Их костюмы выглядели каким-то промежуточным звеном между нашими ЗК старого образца и современными ИК-Б. Прорезиненная ткань, сегментированные пластины брони, прикрывающие грудь, живот и бедра, сплошные маски с тонированными забралами. Троица Зёндзао смотрелась воинственно, но все же не так внушительно, как я, возвышающийся над каждым из них на полторы головы. Прежде чем дать отмашку к началу поединка, ко мне подошел лично генерал Крюков, сопровождаемый переводчиком и тем самым китайцем, увешанным медалями. Они объяснили, что я ни в чем не ограничен, кроме одного пункта. Клапаны моего инквизиторского костюма должны оставаться закрытыми на протяжении всего боя. Кивнув в знак того, что принимаю условия, я дал команду нейроинтерфейсу задраиваться. Если им так будет спокойней, то пусть. Угрозы со стороны Зёндзао я не ощущал, поэтому готов был выступить против них даже без использования микроприводов. Но вот последнее, как раз-таки, азиатских гостей и не интересовало. Напротив, они хотели ощутить полную мощь моего технологичного облачения. Еще через минуту все посторонние убрались с арены, включая рефери. Тут остались только я и бойцы из Поднебесной. Поняв, что никакого сигнала к старту не будет, мы осторожно двинулись навстречу друг другу. Зёндзао разошлись широким полукругом, обступая меня с трех сторон. Один китаец остался по центру, а оба его товарища нагло полезли ко мне с флангов. Первым делом, я решил наказать того, что находился слева, свалив его богатырским ударом кулака, но моя рука лишь вхолостую просвистела по воздуху, не встретив сопротивления. С подозрением глянув на необычайно стремительного соперника, я сразу же раскусил хитрость троицы. Сомнения в том, что все они инфестаты у меня отпали моментально. Причем, использованием «сотки» Зёндзао явно не брезговали, и определенно считали ее залогом своей победы. Кажись, я немного погорячился, согласившись участвовать в схватке в задраенном костюме. Ну да теперь уже поздно коней менять. Придется рубиться так… Азиаты приступили к энергичному прощупыванию моей защиты, ускоряя друг друга. Один всегда оставался чуть позади, активируя скрытый где-то в перчатке электрошок или нечто подобное. А остальные бесстрашно кидались на меня, успевая нанести по три-четыре удара в самые разные области. Я же супротив таких вертлявых и гибких оппонентов ничего поделать не мог. Пока я замахивался, они уже резво отпрыгивали за пределы моей досягаемости. Радовало только то, что сквозь толстую броню их атаки не ощущались совершенно. С тем же успехом азиаты могли пытаться пробить голыми руками борт БМП. Но сама картина складывалась не совсем приглядная. Я неуклюже топтался на месте, периодически огрызаясь безрезультатными контратаками, а Зёндзао порхали по всему рингу, как заправские акробаты. Черт, надо отдать должное, ребята подготовлены отменно! Уровень их рукопашной лежит в совершенно иной плоскости, нежели мой. Они плели чрезвычайно сложные комбинации, объединяя в них сразу несколько видов единоборств. И в их путанном танце я мог узнавать лишь отдельные элементы. Один раз мне почти удалось поймать неосторожно подвернувшегося бойца за предплечье, но тот совершил какой-то немыслимый кульбит и просто вытек из моей хватки, как скользкий угорь. Вот же зар-раза! Ну и как с ними совладать-то?! И словно размышляя о том же самом, Зёндзао решили поменять тактику. Они отошли от молниеносных серийных наскоков, и теперь больше предпочитали окучивать меня одиночными, но тяжелыми ударами с двух ног и толчками. Опасно покачнувшись уже в третий раз, я четко осознал, что китайцы собираются меня свалить на канвас, а потом… Не успев додумать, я все-таки неудачно подставился под очередную слаженную атаку соперников. Один сделал проход в ноги и спутал меня, мешая отступить, а двое других по-олимпийски синхронным прыжком опрокинули мое большое и тяжелое тело. С грохотом ухнув на пол и услышав сквозь толстое стекло разочарованный гул зрителей, я очень сильно разозлился. Роль неповоротливого медведя, которого со всех сторон травит стайка проворных собак, мне крайне не понравилась. А потому я собирался отомстить за мгновение своего позора очень показательно и жестко… Бум! Один из китайцев со всей дури опустил подошву на мой шлем. Да так, что я аж прочувствовал. Твою мать, до чего ж крепкий орешек! И это я не про свой котелок. Как только кости себе не переломал? Хотя, возможно, их костюмы тоже имели какие-то каркасы и усиления, по типу используемых в ИК-Б. С трудом успевая отслеживать мельтешение рук и ног перед глазами, я все-таки смог предвосхитить новый выпад со стороны соперников. Очень уж они любили плясать на моей башке, успев прыгнуть на ней по нескольку раз каждый. Но вот прямо сейчас один из них за это поплатится… Хлоп! Моя ладонь стальными тисками ухватилась за голень бойца. Напарники тут же попытались его отбить, да и сам он изо всех сил дергал ногой, желая вырваться. Но хрен там пел! Я вцепился похлеще питбуля, и отпускать оппонента не собирался ни при каких обстоятельствах! Напитанные некроэфиром микроприводы до хруста сжали конечность китайца, и до меня сквозь грохот града прилетающих по броне ударов, донесся болезненный вскрик. Второй рукой я вмазал по полу, выжимая из костюма максимальную мощность, и этого импульса хватило, чтобы эффектно воздеть меня на ноги. Соперника, разумеется, из захвата я не выпускал… Коротко глянув на изловленного Зёндзао и криво ухмыльнувшись, я дернул его на себя, подставляя навстречу кулак. И несчастный китаец, хоть и находился под «форсажем», просто отплыл в страну грез и сновидений, не выдержав такого непочтения. Бесчувственное тело мешком опало на канвас, после чего я махнул им, будто дубиной, отгоняя на несколько шагов оставшихся бойцов. Зрители заметно оживились, и в их возбужденном гомоне мне отчетливо послышались хрипящие нотки подшлемных динамиков моих сослуживцев. Родное ГУБИ активно поддерживало меня, сбросив на некоторое время маски безмолвных истуканов. Так что мне никак нельзя подводить товарищей и честь подразделения! Находящийся без сознания Зёндзао полетел в своих союзников подобно тряпичной кукле. Теперь, лишившись одного из троицы, они не могли оба находиться в «сотке». Стало быть, задача для меня сильно упрощалась. Увернувшись от брошенного живого снаряда, первый азиат подскочил ко мне, впечатываясь плечом в пузо, но я даже не пошатнулся. А его приятель предусмотрительно не лез в ближний бой, предпочитая поддерживать соратника волнами собственной боли. Но вот тут-то я вам и покажу сюрприз… Описав ногой широкую полудугу, я отогнал заряженного китайца на метр назад. Попади я по нему, то несомненно сломал бы бедолагу пополам. Но тот, находясь в состоянии тактического ускорения, угрозу прекрасно видел и успевал на нее реагировать. А вот его дружок — нет. Когда я без всякого перехода ломанулся к тусующемуся в отдалении Зёндзао, тот от удивления и неожиданности замешкался. С одной стороны его отчетливо подмывало ударить по газам и попытаться незамысловато свалить от меня. А с другой, он ведь видел, на каких скоростях инквизиторы проходят полосу препятствий, и понимал, что момент упущен, и теперь ему не оторваться даже под «соткой». Конечно же, соперник не стал безропотно ждать, пока моя карающая длань потушит ему свет. Он ринулся в сторону, думая, что уходит с линии моей основной атаки, однако вместо уворота он налетел шлемом на мое колено. Хрусть! И его укрепленное забрало расцветает паутиной трещин. Ноги Зёндзао подкашиваются, и он опрокидывается на пол арены, как будто из него выдернули все кости. В этот же миг я ощущаю, что мне в лопатку прилетает слабый тычок от последнего оставшегося в сознании бойца, и стремительно разворачиваюсь ему навстречу. Похоже, третий китаец выпал из «форсажа» уже в процессе атаки, и попросту не успел среагировать или затормозить. Поэтому, оказавшись со мной на равных скоростях восприятия, никак не мог убраться подальше от моих загребущих рук. Я схватил его за грудки и резко рванул на себя, подставляя лоб. Ребро шлема звучно врубилось Зёндзао в забрало, но оно на сей раз даже не треснуло. Вот только самому иностранцу от этого не стало легче. Его голова мотнулась назад с такой силой, что мозг, ударившись об заднюю стенку черепа, ушел в скоропостижную перезагрузку, оставив безвольное тело болтаться в моих бронеперчатках. Осторожно опустив поверженного оппонента, я обвел притихшую публику взглядом. Но прежде, чем организаторы этого спонтанного поединка успели подвести итоги, мой шлемофон разразился треском и помехами. А потом в наушниках зазвучал взволнованный мужской голос. — Внимание всем боевым звеньям! Совершено нападение на внешний периметр! Участникам смотра срочно получить боекомплект и выступить в качестве усиления! Повторяю… Охренение, пробравшее меня от услышанного, было столь велико, что лишило дара речи. В себя я пришел уже на бегу, во весь опор несясь к арсеналу, где хранилась моя «Коса». Кто же эти смертники, которые решили атаковать лучших бойцов инквизиции?