Мы синхронно оглянулись. У выхода из переулка заметили Иваныча в окружении охраны. Рядом с мужчиной стояла та самая Ноунэйм, флегматично разглядывая обстановку. – Живучие, – уже очевидно злясь, процедил Цеховик. – Ничего, сейчас поправим! Ноу, взять! И он сжал в руках куколку, отобранную у Ромки. В этот же момент лицо девочки исказилось, приобретя ужасающее выражение лица. Вся она подёрнулась, будто голограмма и приобрела красное свечение. Глаза её, наполненные тьмой, уставились на стоящего ближе всех Ромку. С диким воплем, будто банши, она кинулась к программисту. А я, поняв, что это чистая смерть в программном воплощении, бросилась наперерез опасной сущности. – Кира, нет!! – в отчаянии прокричал Тэм, и это было последнее, что я услышала перед тем, как волна боли накрыла мой разум. Она заполонила всё моё естество, пытая каждую частичку сознания. Меня выкручивало в агонии, било крупной дрожью. Время исчезло, я словно окунулась в озеро раскалённой лавы. А в следующее мгновение уже невообразимый холод терзал мой несчастный рассудок. И это продолжалось столь долго, что я перестала молить прекратить эти терзания. Но сквозь марево боли до моего сознания донеслись слова знакомой песенки: – Спи, ты спи, наша Звезда! Мама с папой ждут тебя… – выводил тонкий детский голосок. – Пусть будет сладок сон, и только радость принесёт он. Ждёт тебя мир волшебных грёз, полови там хитрых звёзд! Покатайся на грифоне, искупайся с другом в море. А накатавшись, наигравшись – просыпайся, чтобы стать чуть старше. Спи, ты, спи, наша Звезда! Мама с папой берегут тебя…[3] – пересохшими губами я пропела окончание придуманной мной колыбельной. И внезапно пытка закончилась, отступила боль, режущая каждую мышцу в теле. – Мамочка! – донесся до меня изумленный возглас, и моё измученное сознание накрыла такая тёплая и уютная сейчас пелена забвения. [1] Крыларики – помесь крысы и таксы, с чутким нюхом и очень зубастой пастью; [2] No name – Ноунэйм – нет имени. [3] Песенка на мотив детской колыбельной "Twinkle, twinkle, little star". Глава 18. Кира, никто кроме нас! – Да когда ж ты сдохнешь-то уже? – голос, полный шипящей злобы, врезался в моё сознание со скоростью локомотива. А вместе с ним и знакомый аромат, заставивший шестерёнки мыслей со скрипом начать вращаться. Так пахла моя мама, возвращаясь со смены. Так пахло в тот раз, когда я пришла в себя после пожара в вирткапсуле. С трудом открыв глаза, я убедилась в своей догадке – снова больничная палата. В кресле для посетителей сидела Лана, жена Артемия, и с ненавистью смотрела на меня. – Гляди-ка, даже в себя пришла! – не сказала, выплюнула она. – Живучая, как кошка! Не знаю, как насчёт живучести, но вот ощущала я себя раскатанной по трамвайным путям монеткой. Даже простой поворот головы потребовал от меня неимоверных усилий. – Оставь его в покое! – подскочив к койке и склонившись надо мной, процедила Лана. – Без тебя у нас действительно будет настоящая семья, а не её подобие! Я крайне плохо понимала, о чём она говорит. Сознание постоянно плыло, пытаясь снова соскользнуть в небытие. Но последние слова заставили мой рот растянуться в кривой улыбке. Да забирай ты на здоровье своего ненаглядного Артемия! – Она ещё и смеётся! – завопила Лана и, схватив меня за правую руку, занесла ладонь, видимо, собираясь влепить мне пощечину. – Женщина, оставьте в покое мою девушку! – сквозь накрывающее меня марево забвения, я услышала голос Руслана. Чем закончилась стычка хакера и ревнивицы, я так и не узнала – сон всё-таки утащил меня в свои объятия. Очнулась же я словно от толчка. Или от ощущения чужого взгляда. Хотя последнее оказалось верным. Рус заменил собой Лану и теперь сидел в том же кресле, устало глядя на меня. Пытаясь сфокусировать зрение, я бегло осмотрела палату. Никаких нынешних жён на горизонте не наблюдалось, а мирную тишину нарушал разве что тихий писк медицинского "паука" на моём правом предплечье. Этот маленький приборчик считывал основные показатели пациента и отправлял данные дежурному врачу. Наконец-то я смогла лучше разглядеть своего посетителя. И вид этот совершенно не радовал. Желтоватые разводы от заживающих гематом покрывали его лицо и оголённые до локтя руки. Рассечённая бровь, ссадины на носу и губах – Руслана били долго, методично и со знанием дела. – Ты же не думала, что я сдал тебя Иванычу? – заметив мой изучающий взгляд, проговорил Руслан и поднялся, чтобы устроиться уже на краю моей постели. – Я бы ни за что так не поступил с тобой. И верю, что ты это понимаешь. А я, на самом деле, вообще об этом не думала. Я боролась с собственным телом, которое снова пыталось вытолкнуть сознание и погрузиться в целебный сон. Руслан со вздохом переплёл наши пальцы и, подняв мою руку, поцеловал тыльную сторону ладони. Уже привычное для нас с ним действие. Я выдавила слабую улыбку и мотнула головой в сторону дверей. – Да вышвырнул я эту истеричку, – усмехнувшись, ответил Рус. – И никому не позволю тебя обижать. Ни словесно, ни физически. Привыкай. Я саркастически подняла бровь, но тут же с тяжёлым вздохом закрыла глаза. Слабость по-прежнему была опустошающей. – Ты что тут делаешь? – новый возглас, раздавшийся от входа, заставил меня почувствовать мощное дежавю. Это что, я теперь каждое своё пробуждение буду выслушивать чьи-то перепалки? – Пришёл проведать свою девушку! – Руслан оставил в покое мою руку и встал рядом с койкой. – Она тебе никто! – гневно процедил Тэм, заняв место напротив Кузнеца. Эти двое нависали надо мной, но меня же словно не видели – лишь буравили друг друга злыми взглядами. – Как и тебе, – спокойно парировал Рус. – А вот жёнушку свою ты бы мог проконтролировать. Она, похоже, спит и видит, как станцует на могиле Киры. Видеть выражение крайней растерянности на лице Тэма оказалось неожиданным. – Лана была здесь? – после секундной заминки неуверенно уточнил Артемий. – Да, и я бы не сказал, что она была рада Кире, – сложив руки на груди, ответил Кузнец. – С ней я разберусь. А вот что ты тут забыл – это большой вопрос! Не получилось за счёт Киры выслужиться перед шефом? – вернув самообладание, Тэм принялся наседать на хакера. – Мужик, ты последний, перед кем я должен отчитываться. А вот тебе… – Руслан подался вперёд к Артемию, но что он говорил, я уже слышала сквозь вату в ушах. Они продолжали спорить, тыкать друг друга кулаками в плечи и не обращать на меня внимания. И я даже была бы рада уплыть в очередное забытье. Последнее, что хотелось видеть и слышать после того, как чуть не умерла – это разборки двух «петухов». – Заткнитесь, оба!!! – в сердцах закричала я, понимая, что, как обычно, не издам ни звука. Но тем неожиданней была боль в горле и мои озвученные хриплым, каркающим голосом слова. Двое спорщиков моментально замочали и с изумлением воззрились на меня, а я лишь испуганно прижала руки к горлу. Первым, как ни странно, отмер Тэм: – Кира, детка, ты говоришь?! – засуетился он, наклоняясь ко мне и заглядывая в глаза. – Попробуй ещё, ругайся, обзывайся, только не молчи! – Ты не думаешь, что после стольких лет молчания ей просто вредно говорить в большом количестве? – холодно поинтересовался Рус, хотя в глазах его застыла обеспокоенность. – Да тебе-то откуда знать? – огрызнулся Артемий. – Я сказала – хватит! – тщательно выговаривая каждое слово, сквозь боль проговорила я. Горло, словно поражённое ангиной, нещадно саднило и пекло. – Прекратите уже сраться так, будто имеете на меня какое-то право. В этот момент "паук" на моей руке сменил цвет на оранжевый и тоненько запищал, а я поняла, что это мой максимум. Тело сожгло накопленный резерв сил и теперь отчаянно хотело погрузиться в сон. Буквально через полминуты в палату вбежала медсестра и дежурный врач. Они оттеснили от моей койки обоих мужчин, и, если Тэм сосредоточенно следил за действиями медперсонала, то Руслан не сводил с меня взгляда. Считывая каждое моё движение, каждую эмоцию на моём лице. И это говорило мне гораздо больше, чем суетливость Тэма. Он действительно переживал за меня. Я вымученно улыбнулась ему в ответ. Рус понимающе ухмыльнулся и едва заметным движением головы указал на выход, одними губами говоря: – Я приду вечером. Я согласно кивнула и наконец-то позволила себе расслабиться, погружаясь в сновидения. Что там со мной будут делать врачи – мне было совершенно не интересно. За главного остался Тэм, мания контроля которого просто не позволит медперсоналу своевольничать.. – …не переживайте, я буду с ней, – сквозь сон услышала я голос Тэма. – Она в порядке, дежурный сказал, что все органы функционируют в пределах нормы. – Ох, Тёмочка, – мамин голос, искаженный голопередачей, заставил меня окончательно вынырнуть из сна. – Как же я рада, что ты смог привезти её в эту клинику. Остаётся только надеяться, что этот случай наконец-то образумит Киру. Я не выдержу ещё одной такой истории. И мама всхлипнула, пытаясь не заплакать в полную силу. – Мам, а не будет больше никаких историй, – проговорила я, осторожно приподнимаясь на подушках и кивком приветствуя Тэма, сидящего рядом со смартфон в руках. – Я больше не пойду в виртуал. С меня хватит. Тишина, накрывшая палату, оказалась не просто абсолютной, она была звенящей. Мама ошарашенно переводила свой взгляд с меня на Тэма, будто бы ища у последнего подтверждения тому, что я снова говорю. Что это не галлюцинация или техническое ухищрение. – Мам, я правда говорю. Голос вернулся, – тихо прошептала я. Вдаваться в подробности не стала. Да и не знала я точно, почему это произошло. – Господи, я ведь молилась за это! – прижав руки к груди и всё-таки расплакавшись, запричитала мама. – Какое счастье, Кира, доченька…