- Георгий, я потомственный адвокат уже в четвертом поколении, с наследственной Искрой. Основная разум и небольшие природные вкрапления. Дар нашей семьи заключается в том, что мы чувствуем эмоции человека. Любые. Даже если носитель сможет их скрыть под маской равнодушия. Это как некое информационное табло в моей голове. Я сразу чувствую, когда зажигаются огоньки. Он достал из портфеля небольшой прибор. Нажал на кнопку включения. - Этот аппарат считывает любые записывающие устройства. А прослушку я почувствую сам. Человек – это эмоции, даже если он скрыт за проводами и приборными панелями. Я уловил от вас волну восхищения. Я не ошибаюсь? Георгий не стал отпираться. - Всегда уважал настоящих профессионалов. - В Дранкуре всего три фирмы, подобной нашей. Еще совсем недавно было две, но конкуренты поджимают. Правда, у них несколько другие особенности и специализации. Теперь уже Георгий удивился. Сколько же стоит этот уверенный в себе дядя со своим портфелем, набитым современными технологиями и своей Искрой. И откуда родители возьмут столько денег, чтобы он смог вести его дело. - Теперь вы удивлены, обескуражены. А еще ощущаю некую неловкость, стыд, раскаяние. Опасения. - Переживаю за родителей. Адвокат тонко улыбнулся. - Мне кажется, вы не очень хорошо знаете свою маму. После нашего с ней разговора у меня сложилось впечатление, что вашим недругам повезло, что ваша мама решила спасать вас через меня. В том-то и дело, что хорошо знал. И знал, что она не умеет отступать. Поэтому и было страшно. Те колеса, под которые кинули его, имеют свойство перемалывать все на своем пути. - Хорошо, тогда начнем, - Виктор положил перед ним диктофон и нажал на кнопку записи, - мне стало известно, что после того, как вы пришли в себя после операции вы напали на врача, который пришел вас осмотреть. Охраннику пришлось применить силу, и он нанес вам травму, после чего вам заменили легкое. Расскажите, что произошло. Георгий ошарашенно смотрел на адвоката, словно тот вдруг заговорил с ним на другом языке. - От вас сейчас исходят такие волны возмущения, что не надо обладать особым даром, чтобы их почувствовать, - усмехнулся адвокат. –Так что случилось? - Моршанин Николай Алексеевич, он представился моим следователем и устроил допрос с пристрастием в первый же день, как я пришел в себя после аварии. Но так старался, что чуть не отправил меня на тот свет. Про имплантат вы уже знаете.После операции пришел Седов, представился моим следователем и начал меня допрашивать. Причем ни словом, не обмолвившись о случившемся. Как будто Моршанина и не было вовсе. - В вашем деле сказано, что лекарства, которые вам вводили после операции могли дать побочный эффект в виде агрессии, галлюцинаций, неосознанного бреда. Возможно именно они вызвали подобную реакцию, и вы напали на врача. Георгий нахмурился, вспоминая тот день. - Я пришел в себя. В палату зашла медсестра, измерила мои показания и сказала, что скоро придет врач. Она сделала мне какой-укол. Я отключился. А потом пришел Моршанин. Он растеряно провел рукой по волосам. Тот допрос, который устроил ему бородач в Макке никак не выходил у него из головы. Неужели и вправду эта встреча была лишь плодом его галлюцинаций? Спровоцированная препаратами и его воспоминаниями? - Теперь я чувствую ваши сомнения. - До нашей с вами встречи, я был абсолютно уверен в том, что со мной произошло. Это и правда может быть всего лишь моим воображением? - Если вы ранее встречались с этим человеком, и он ассоциируется у вас с опасностью, ваш мозг мог смоделировать подобную ситуацию. - Месяц назад я был на служебном задании. Там я на самом деле встречался с этим Моршаниным и он тоже устроил мне допрос с пристрастием, применив запретное вещество что-то вроде «сыворотки правды» только более мощное. - Этот допрос был похож на прошлый? - Он вел себя жестко и беспринципно, но рук не распускал. - Вы потом думали о произошедшем? Это вас тревожило? - Да, постоянно, - кивнул Георгий, - я схожу с ума? Я путаю реальный и вымышленный миры. У меня постоянные провалы в памяти. Я беспрерывно прокручиваю в голове то, что со мной случилось, начиная с Макки. - Не думаю. И я все обязательно проверю. Сейчас, как ваш адвокат я обязан вас спросить: вы считаете себя виновным в преступлении, в котором вас обвиняют? - Я не работаю на Вестленд. И не являюсь их агентом. Адвокат пристально посмотрел на него. - Из вашего допроса я понял, что все началось с вашей встречи с Елариным, а потом цепь трагичных событий привела вас сюда. - Еларин очень настойчиво и довольно профессионально пытался вложить в мою голову, что я могу спасти сына. Он рассказывал мне об Источнике, Рунах, зонах отчуждения, делился закрытой информацией. И подвел все к тому, что у меня есть шанс и теперь мне осталось лишь принять правильное решение. Он хотел, чтобы я отдал ему сына. - И вы его послушали? - Не совсем, - Георгий качнул головой, - дело в том, что в той поездке, о которой я вам только что говорил, я встретил ученого, который занимается изучением Источника, Искр, их влияния на человеческий организм, в том числе и синдромом Ларанга. Теории Еларина очень совпадали с теорией Фернсби, только в отличии от первого, тот на меня не давил и ничего не требовал, не убеждал, не рассказывал сказок. Я позвонил ему и сам попросил помощи. Он согласился посмотреть Артема и после сказать сможет он помочь или нет. - Его имя? Георгий медлил с ответом. - Он вряд ли имеет ко всей этой истории какое-то отношение. Если о нем станет известно, у него могут быть большие неприятности - Вы договаривались с ним о встрече? - Да, Ольга с Артемом должны были лететь в Оркли, чтобы с ним встретиться. А я хотел добраться через зоны отчуждения. - Он знал, что у вас будут Руны? Георгий кивнул. - Я сказал, что согласен на экспериментальную операцию и что у меня есть камни. - Он один из тех, кто знал про ваши планы и про то, что у вас есть Руны. Его нельзя сбрасывать со счетов, по крайней мере пока не докажем обратное. - Давен Фернсби. Адвокат сделал отметку в своем планшете. - Вы можете не беспокоиться, как я вам уже сказал, наше с вами общение абсолютно конфиденциально. И я раскрою имя, только если у меня будут неопровержимые доказательства его вины.Кто еще знал о том, что вы поедете в то утро в аэропорт? - Мы собирались лететь в Хардан на финал по бочче. Это была официальная версия для всех остальных. -Кто знал о вашей поездке? - Мой друг, Олег, это он купил нам билеты на матч. Еще мои родители. К тому же, как оказалось, за мной все время следили из Управления, как только я вышел из лазарета, даже прослушивали мои звонки. - Как же они не засекли ваш разговор с доктором Фернсби? – уточнил адвокат. - Я звонил с другого номера. - Почему? Вы подозревали, что за вами идет слежка? Георгий тяжело выдохнул. Покачал головой. - Я знал, что иду против закона и Стражи. Взять Руны, присвоить их себе, использовать на личные нужды - одно из самых серьезных преступлений нашего мира. Я подстраховывался. - Хорошо, - Виктор кивнул. – Теперь расскажите мне, как у вас оказались Руны? - Я взял их в Карьере, - в который раз повторил Георгий, – во время последнего рейда. -Расскажите мне все подробно о том рейде. Гронский тяжело положил голову на руки. Снова одно и тоже по кругу. Как белка в колесе. Как может совершенно далекий от Стражи человек понять, что такое их служба, рейд, барьеры? Он начал свой рассказ в очередной раз. Делал паузы, возвращался назад, когда адвокат на самом деле что-то не понимал или уточнял детали. - Вы помните, как выносили Руны? – наконец спросил он, когда Георгий закончил. - Я помню Источник и россыпь этих камней повсюду. - Но как вы их клали себе в карман и выходили с ними не помните? - Нет. Адвокат сделал несколько пометок на своем планшете. - Ваш рассказ почти стопроцентно совпадает с тем, что написано здесь. Не считая вашего разговора с Фернсби. - Потому что я не вру. Не отрицаю своей вины, но и чужой на себя брать не хочу. - Тогда, может есть то, о чем вы еще не рассказали следователю? Любая мелочь может помочь. Подумайте хорошо. Георгий некоторое время смотрел на адвоката. Потом отвел глаза, переведя взгляд на шершавую поверхность стола. Выбил четкую дробь пальцами. - Судя по вашей реакции вам есть, что сказать.