Получается, из-за почитателей проклятого Иниса, задержавших нас, погибнет Сильный город, и тогда наш оаз точно будет захвачен порождениями зла… Внутри разгоралась обида, смешанная с ненавистью, и если раньше я даже жалел, что Френсис сожгла ту старуху, то теперь никакого сочувствия к ней уже не было – она получила по заслугам. От нехороших мыслей меня отвлекло очередное шевеление в кустах, и на этот раз я даже хотел, чтобы появился враг, в которого можно вонзить клинок или выстрелить из арбалета. Злость на мертвяков, старых богов и темных тварей требовала выхода. Однако терять голову тоже не стоило, и если неподалеку действительно притаился враг, требовалось предупредить остальных. Мгновение я сомневался, пока из листвы не выскочила стремительная тень, скрывшаяся в высокой траве, следом за которой показалось еще несколько. – Господин Глен, – прокричал я, убирая обычный болт и накладывая тот, что годился для уничтожения нечисти. – В траве какие-то твари… Описать существа я не мог, потому как разглядеть их пока не удалось, но интерфектор и не стал требовать от меня каких-либо подробностей. Вместо расспросов он развернулся на пятках, одновременно вынимая из петли топорик. – К бою! Все ко мне! – Резкие и отрывистые команды, казалось, заставляли сердце биться быстрее, растягивая убегающие мгновения. Шум воды стал будто бы в несколько раз громче, а солнечные зайчики, отражаясь от поверхности реки, заблестели на острие болта. Легкий ветерок, приносивший запах тины и камышей, отступил под натиском удушливой и едкой вони – точь-в-точь как в городской лавке перед появлением собаки, которую тьма изменила до неузнаваемости, сделав похожей на паука-переростка. Однако тени, замеченные мной, явно принадлежали каким-то другим животным – слишком уж маленькие они были. Маленькие, но зато крайне подвижные. Земля под ногами будто слегка подрагивала, и я не сразу понял, что это Соль бежит на выручку своему хозяину. Гулкий стук копыт по сухой земле эхом отдавался у меня в животе. – Нет! – успел крикнуть интерфектор. – Держи ее! Все правильно – ни к чему впустую подвергать жизнь лошадки опасности, ведь помочь в схватке она вряд ли сможет. Краем глаза я заметил, как Френсис повисла на поводьях, с трудом остановив Соль, высказывающую свое недовольство громким ржанием. Сама девушка спряталась за лошадиным крупом – не знаю, готова ли она сейчас применить свои способности, да и подействуют ли они на тех, кто притаился в траве. Я до боли в глазах всматривался в колышущуюся зелень и одновременно пятился туда, где замерли мои товарищи. Еще немного, и окажусь рядом с интерфектором… Шаг, и сердце подпрыгнуло к самому горлу, когда я чуть не растянулся в дорожной пыли, запнувшись о небольшой, едва заметный камушек. Чтобы удержать равновесие, пришлось слегка присесть, и только это спасло мне жизнь – над головой, подергивая лапами и разбрасывая капли вонючей слизи, пролетела темная тварь. За короткий миг я не смог хорошо ее рассмотреть, но раньше существо явно было жабой. Теперь ее, правда, раздуло в несколько раз, задние лапы стали гораздо массивнее и мощнее, обзавелись длинными черными когтями, а передние превратились в какое-то подобие крыльев. – Что это? – пронзительно взвизгнул самый высокий из братьев и выронил багор из рук. Тварь шлепнулась на землю прямо перед ним, но, что произошло дальше, я уже не видел – из травы появились новые враги. Похоже, тьма изменила обитателей небольшого болотца, потому как я заметил еще нескольких жаб, целый клубок змей и каких-то насекомых, названия которых мне не были известны. Все они значительно увеличились в размерах, почернели и истекали дурно пахнущей белесой слизью. Однако двух одинаковых созданий среди них не было – даже упомянутые жабы совершенно не походили на ту, что пролетела надо мной. Одна больше напоминала мяч, другая стояла на задних лапах, размахивая длинным языком, не помещавшимся в пасть, а остальных рассматривать я уже не стал. Надеяться попасть в юркие и не очень-то крупные мишени было глупо, и поэтому я выстрелил в наименее подвижную цель – переплетение змеиных тел. Болт завяз в слизи, и сначала показалось, что результата не последует, но уже через мгновение клубок задрожал, затрясся, и от него отделилась одна из гибких тварей. Несколько шагов она еще ползла следом, но потом замерла, вяло подергивая хвостом. Я отскочил поближе к интерфектору, разделавшемуся с первой жабой, и успел выстрелить еще дважды, прежде чем пришлось отбросить арбалет и взяться за Клинок – твари были уже рядом. Господин Глен вышел вперед и принял основной натиск на себя, ведь кольчуга надежно защищала его от укусов. Сильные удары отбрасывали чудовищ назад, и все, что требовалось от нас, – прикрывать его со спины, однако сделать это оказалось не так просто. Больше всего проблем доставляли самые мелкие создания – измененные насекомые. Они двигались очень быстро, высоко подпрыгивая и уходя от атак интерфектора. Спасало только, что они, видимо, пока плохо контролировали свои новые тела, отчего постоянно промахивались. Да и справиться с ними можно было даже без черного серебра, хорошенько приложив обухом топора, багром или просто сапогом. Это их, конечно, не убивало, однако, размазанные по земле, они больше не представляли опасности и только тихонько попискивали, вяло подергивая лапками. Из-за едкой вони дышать становилось все труднее. Голова кружилась, а перед глазами плясали черные точки. Еще немного, и, того гляди, грохнусь в обморок! – Смени меня, – прохрипел я, обращаясь к младшему из братьев, стоявшему сзади. Он ловко орудовал багром, умудряясь сбивать темных тварей прямо в воздухе, и поэтому я без опасений доверил ему защищать спину господина Глена. Несколько шагов в сторону воды, глубокий вдох, и свежий воздух смыл подкатившую дурноту, возвращая ясность сознания. И очень вовремя, потому что это позволило мне заметить выползающего из камышей мертвяка в когда-то белой ночной рубахе. Не знаю, что его привлекло – возможно, как раз эта самая вонь, – но он, с треском ломая стебли и быстро перебирая руками, двигался, оставляя мокрый след на земле. Губа, стоявший ближе всех к воде, ничего не видел и к нападению готов не был. – Сзади! – сипло выкрикнул я, бросаясь на выручку. Крестьянин успел обернуться и даже разок рубанул порождение зла топором, но, разумеется, безрезультатно – оружие застряло, разрубив ключицу. Мертвяк, уцепившись разбухшими пальцами за богатый пояс, повалил жертву и впился зубами в ладонь, которой Губа пытался удержать его голову. Боль, страх и отчаяние смешались в вопле, зазвеневшем в ушах. «Символично, если его погубит роскошный пояс», – неуместная мысль мелькнула прежде, чем я ударил ожившего покойника кинжалом. Клинок легко распорол ткань и, скользнув по ребрам, оцарапал задубевшую от воды кожу. Мертвяк замер. Не знаю, убила ли его такая пустяковая рана, но рисковать было нельзя, и я вонзил оружие во вражеский бок. «Надеюсь, Губа не превратится в порождение зла…» – подумал я, глядя в ошалевшие и испуганные глаза крестьянина, прижимавшего окровавленную руку к груди. Подумал, а через миг на затылок обрушился чудовищный удар. Уши заложило, и последнее, что я увидел, прежде чем погрузиться во тьму, – острая лисья морда в камышах. Глава 24 Однажды в далеком детстве я чуть не утонул, купаясь в реке, – заплыл на глубину и не рассчитал силы. Холод скрутил судорогой ноги, и я стал быстро погружаться на дно, глядя, как свет становится все дальше и чувствуя, как толща воды сдавливает меня все сильнее. Помню шум в ушах и боль, сковавшую грудь из-за невозможности сделать вдох… Похожие ощущения я испытывал и сейчас, разве что темнота вокруг была гораздо гуще. Маслянистая и липкая, она окружала меня со всех сторон, не давая пошевелиться или хотя бы закричать. – Согласие. Сила. Свобода. Вдалеке, если здесь вообще были расстояния, заблестели язычки пламени. Причудливо переплетаясь, они складывались в картины, размеренно сменявшие друг друга. Что-то похожее случилось ночью, во время несостоявшегося жертвоприношения, но тогда все было более расплывчато и непонятно. Огоньки продолжали рисовать изображения, и оставалось только удивляться мастерству невидимого художника, умудрявшегося передавать образы с помощью таких непослушных «красок». Вот из крохотных искорок появились маленькие забавные человечки, возводившие огромные замки, рядом с которыми сами строители были практически неразличимы. Миг, и грандиозные постройки начали ветшать, осыпаясь невесомым пеплом, из которого тут же появлялись новые и новые крепости – может, не такие величественные, но не менее надежные. Длилось это очень долго – сооружения сменяли друг друга, становясь все ниже и ниже, и я буквально чувствовал тоску огненных человечков, глядевших на все со стороны. Они вплетали в стены частички пламени и осыпали их россыпями искр, но ничего не помогало… – Спасение. Помощь. Цель. Картинки тем временем стали появляться и исчезать все быстрее, словно художник торопился показать побольше. И уже через мгновение я окончательно запутался, перестав понимать хоть что-нибудь. Плодородные земли превращались в пустыни, а в песках расцветали яблони. Вода текла снизу вверх, а маленькие дети разгоняли грозовые тучи шевелением пальцев. Невиданные чудовища размером с дом врезались в замки, а покалеченные люди добровольно входили в пламя, стоявшее столбом до неба… Мне казалось, что я и сам погружаюсь в огонь – становилось все жарче, и тьма вокруг дрожала и плавилась, выбрасывая целые россыпи искр. Кожу жгло, будто меня отхлестали злой крапивой, а в ушах стоял треск разгоравшихся костров. – Неизбежно. Странно, но страха практически не было – так, легкий холодок внутри, не более. Блуждая по телу, он наконец сконцентрировался во лбу, отогнав тьму. – У него сильный жар! Сначала слова с трудом прорывались сквозь шелест пламени, но с каждым мгновением я слышал все лучше и лучше – очередное странное видение отступало. Темнота вокруг лишилась вязкости, и сквозь сомкнутые веки даже пробился дневной свет. – Если он умрет, – негромко, видимо, чтобы не потревожить меня, говорила Френсис, – я не позавидую тебе! – Не умрет, госпожа! – Голос принадлежал младшему брату Губы, тому, невысокому и коротко стриженному. – Сам не знаю, как это получилось, клянусь! Но и стращать меня не надо, я не боюсь… Паренек был явно смущен – похоже, чувство вины вступило в схватку с характером, не позволявшим оставлять угрозы без внимания. – Зря не боишься! – Воздух вокруг ощутимо похолодел. – Если бы ты смотрел, куда бьешь своим проклятым багром, ничего бы не произошло! – Но я ведь брата хотел спасти, госпожа, – зачастил паренек. – Клянусь, я метил в голову мертвяка! – А попал в голову Норвуда. – Прохладная ладонь Френсис, лежавшая на моем лбу, практически превратилась в ледышку. – Это случайность… Там, в камышах, был какой-то странный лис… Видимо, он отвлек мое внимание, и я промахнулся… В голосе смешались сожаление и растерянность – похоже, паренек и вправду не специально шарахнул меня багром по затылку. Как бы то ни было, нужно показать, что я пришел в себя, пока Френсис не наделала глупостей и не заставила бедолагу утопиться в реке. Кое-как пошевелив рукой, я первым делом убедился, что клинок все так же висит на поясе. Рукоять упиралась под ребра, но такие пустяковые неудобства меня совершенно не смущали – лучше так, чем вовсе без оружия. Открыть глаза оказалось непросто – слиплись ресницы, но я справился, пусть и не сразу. Солнечный свет, проникавший через распахнутое окно, тут же ослепил меня, заставив прикрыть лицо ладонью. – Он живой! – обрадованно выкрикнул мой невольный обидчик. От громкого звука зазвенело в ушах. – Норвуд! – Взволнованная Френсис безуспешно попыталась убрать мою руку, чтобы заглянуть в глаза. – Где мы? – с трудом переборов подкатившую к горлу тошноту, спросил я. – И что случилось? – Один остолоп во время драки перепутал тебя с мертвяком и огрел по голове деревяшкой. Поэтому мы сейчас вынужденно гостим у того самого Губы, который так ловко срезал кошельки с утопленников… С улицы доносился размеренный скрип колодезного ворота, перемежавшийся негромким женским пением, но слова разобрать не получалось. Наверное, это здешняя хозяйка – супруга предприимчивого Губы – развлекала себя, занимаясь домашними хлопотами. Кое-как опустив ладонь, я проморгался и смог, наконец, осмотреться вокруг. Просторная комната с деревянным полом и бревенчатыми стенами, несколькими окнами и парой дверей, одна из которых – широкая и потемневшая от времени – явно вела во двор.