– Самострелы, что ль? – Мужичок слегка заикался от волнения. – Была парочка, но так-то мы все больше с луками… – Нам нужны арбалеты и болты. – Господин Глен отпустил поводья и похлопал Соль по шее. – И побыстрее – скоро ехать. Все еще бледный староста бочком протиснулся мимо лошади, которая загораживала выход со двора, и потом со всех ног бросился исполнять порученное. – Собирайтесь, – негромко произнес интерфектор. – Перекусим, разберемся с оружием, и в путь. – Послушай… – Мастер Фонтен скрестил руки на груди. – Нам с Френни лучше остаться… – Нам лучше поторопиться, – громко произнесла Опаленная, перебивая деда. – Если мы хотим добраться до Сильного города раньше мертвяков. Она стояла в проходе и из-за черной одежды едва различалась на фоне темной комнаты. Только лицо выделялось белизной. – Зачем… – Мастер Фонтен хотел что-то возразить, но договорить ему не дали. – Затем, что это наша вина, дед, – тихо сказала Френсис. – И если ты хочешь остаться – оставайся. Но я пойду с ними. Девушка скрылась в доме, но скоро вновь появилась на пороге с небольшим мешком за плечами. Мастер Фонтен неодобрительно поглядел на внучку, но спорить не стал и, когда староста притащил наконец два арбалета и три десятка совсем простых, без оперения, болтов, первым взял в руки оружие. – Дерьмо, – бросил он после короткого осмотра. Действительно, принесенные самострелы не шли ни в какое сравнение с тем, из которого я прострелил ногу господину Вардену. Плечи оказались сделаны из дерева, и натянуть тетиву можно было безо всяких приспособлений – одними руками, уперев оружие в землю. – Не нравится, попроси лук, – заметил в ответ господин Глен. – Стрелять из него не умею. Да и вряд ли лук намного лучше! Пусть я все еще был поражен тем, что мастер Фонтен собирался бросить нас, но сейчас не мог с ним не согласиться – те луки, которые мне удалось рассмотреть этой ночью, больше походили на самые обыкновенные, слегка изогнутые палки. – Тогда придется пользоваться тем, что есть. – Сообщив эту мудрость, интерфектор протянул раскрытую ладонь, на которой лежал десяток крохотных наконечников из черного серебра. Прикрепить их к древку можно было при помощи тонких черешков, и именно этим мы сразу же занялись. Времени много не ушло, но теперь болты выглядели еще уродливее, чем вначале. – Надеюсь, он хотя бы на десяток шагов улетит, – произнес я, разглядывая один из снарядов. – Возьми несколько болтов с обычными наконечниками и сходи за околицу, проверь, – предложил господин Глен, навьючивавший Соль провизией, которую принес староста. Бросив на своего бывшего наставника презрительный взгляд, я подхватил арбалет и быстро зашагал прочь со двора – стрелять было гораздо интереснее, чем собираться в дорогу! Углубившись немного в лес, я нашел насквозь прогнившее бревно, из которого легко можно достать болты, и, отойдя на десяток шагов, сделал первый выстрел. Снаряд с глухим чавканьем вошел в цель – даже выпущенный из такого маломощного оружия, он погрузился в трухлявую древесину почти на ладонь. Следующий выстрел я произвел уже с двадцати шагов и, на удивление, опять попал. Однако, чтобы исключить случайность, решил попробовать еще разок. Вышло уже неудачно – болт зарылся в землю рядом с бревном. Пытаться стрелять с большего расстояния я не стал и выпустил оставшиеся снаряды с этой дистанции. В простоте оружия имелся плюс – взводить его руками получалось значительно быстрее, чем с использованием «козьей ноги». Стрелять мне понравилось, но болты, к сожалению, закончились, и пришлось собирать их, присев у бревна. Я так увлекся, что, когда рядом раздался голос Опаленной, сердце екнуло от страха и удержаться от вскрика удалось только чудом. – Не обижайся на деда, малыш, – сказала она. – Он делает все только ради моего блага. – Да нет никаких обид, – зачем-то соврал я. Мне пришлось незаметно прижать руку к груди, чтобы заглушить стук сердца, которое, казалось, громыхало на всю округу. Не знаю, чего я так перепугался. – Он не трус, не думай. – Девушка будто бы и не слышала моего ответа. – Просто не хочет рисковать мною… Еще одной встречи с Карлом Рокитанским я могу не пережить, малыш. – Прекрати называть меня малышом – мы с тобой ровесники! – Страх утих и сменился раздражением. Впрочем, оно тут же ушло, уступив место любопытству, и я спросил: – А ты правда была его ученицей? Ветер шевелил кроны деревьев, наполняя воздух шелестом, и приносил легкий запах дыма от растопленных поутру печей. А сам лес жил и дышал – все кругом поскрипывало, постукивало и едва слышно звенело прозрачными крылышками. – В каком-то смысле – да. – Девушка пнула трухлявое бревно. – Как и все дети, жившие в его поместье. У меня родилась тысяча вопросов, которые рвались наружу, но я смог сдержаться – не хотелось показаться ребенком в глазах Френсис. – В поместье? – как можно более равнодушно спросил я. – Неужели Опаленные могут владеть целыми поместьями, не опасаясь визита интерфекторов? – На севере могут – оазы там очень большие, но не такие населенные, как здесь. И там всегда было много… – Девушка запнулась. – Зараженных скверной… – А как ты оказалась в этом поместье? – Дед принес меня… Хотя я этого не помню, потому что была слишком мала. Я не ожидал такого ответа! Мне казалось, мастер Фонтен тяготится судьбой, выпавшей его внучке, но получается, он сам обрек ее на службу тьме. – Зачем? – ошарашенно спросил я. – Зачем он это сделал? – Чтобы спасти меня, само собой… Оказалось, что мать Френсис не пережила родов, да и сама девочка сильно болела – лекари не брались помогать, а те, кто имел такую возможность, требовали больших денег, которых у мастера Фонтена не было. Обитали они тогда на юге, где вся власть принадлежала баронам, и один из них – далеко не самый знатный, но гораздо более могущественный, чем простой горожанин, – был отцом Френсис. Однако ребенка он не признавал, платить за лечение отказывался, и тогда отчаявшийся дед отправился на север, чтобы предать внучку скверне, которая могла исцелить любой недуг… Не знаю, как мой бывший наставник смог перейти через столько межей с маленьким ребенком на руках, но факт остается фактом – до цели они добрались. Девочка осталась в поместье Карла Рокитанского, а мастер Фонтен, получив метку тьмы, отправился в наш городок, где и прослужил долгие годы писарем. История, рассказанная Френсис, произвела на меня тяжелое впечатление. Мне всегда казалось, что люди, добровольно вставшие на сторону зла, делали это только ради собственного могущества и из самых низменных побуждений. Но получается, у маленькой Френни никакого выбора не было вовсе – за нее все решил дед, которого к этому принудили обстоятельства. Наверное, все это не снимает с них вины за произошедшее в нашем городе, но я ничего не мог с собой поделать – мне было жаль девушку и ее деда. – Не надо нас жалеть, малыш. – Френсис нахмурилась. – И вообще, я пришла сюда не для того, чтобы рассказывать о своей нелегкой судьбе. Ее губы тронула невеселая усмешка. Я же внимательно смотрел на девушку, ожидая продолжения, – понятия не имею, что такого ей могло от меня понадобиться, о чем нельзя поговорить в присутствии остальных. – Ночью, во время жертвоприношения… – начала она, осторожно подбирая слова, будто не могла решиться на что-то. – Когда ты был с факелом… В памяти вновь вспыхнули странные образы, рожденные языками пламени, и слова, в которые они превращались. Неужели Френсис тоже их видела? – Я кое-что почувствовала… – продолжила девушка. – Кое-что необычное. – Что именно? – В горле пересохло. Все-таки где-то в глубине души я надеялся, что видение было порождением моей усталости, но теперь шансов на это, похоже, не осталось. – Не знаю, – честно ответила Френсис. – Огонь принимал какие-то непонятные формы… Не знаю, что это было. Но могу сказать, что оно очень похоже на скверну. Очень похоже, и одновременно совсем другое. – Одновременно и похоже, и не похоже? – с недоумением спросил я. – Как такое возможно? – Я не знаю, как объяснить, малыш. – Девушка пожала плечами. – Но что-то подобное я чувствовала в детстве, когда только напитывалась скверной. Это происходило очень давно, да и я была совсем маленькая, но то ощущение… Его нельзя забыть. – Так значит, это было что-то темное? – Я был так напряжен, что даже не стал обращать внимания на очередного «малыша». – Нет, – нелогично ответила Френсис. – Не темное, но… Похожее! Знаешь, на севере есть такое блюдо – в маленькие кусочки теста заворачивают разные начинки. Мясо, овощи, иногда ягоды… Я не понимал, при чем здесь кулинария, но слушал внимательно. – Так вот… – Девушка отмахнулась от назойливого комара. – С виду они получаются одинаковыми, но внутри абсолютно разные, понимаешь? Так и здесь – то, что было на поляне, похоже на скверну, но у него другое наполнение, что ли… Не могу сказать, что съедобный пример привнес ясности, но я все равно кивнул, чтобы не расстраивать Френсис. В конце концов, речь идет о таких вещах, которые трудно объяснить словами. В общем-то, все уже было сказано, и мы пошли обратно в деревню – не стоило заставлять интерфектора ждать. На этот раз я как-то не очень удобно держал в руках оружие и на выходе из леса выронил сразу несколько болтов. Наклонившись, чтобы их поднять, краем глаза заметил кое-какую странность – в густом кустарнике на мгновение будто вспыхнул и сразу погас язычок пламени. Руки похолодели, и я стал всматриваться в переплетение ветвей, ожидая новой вспышки. Миг-другой ничего не происходило, и я уже начал было надеяться, что мне просто показалось, но зря – стоило чуть-чуть отвернуть голову, как ярко-рыжее пламя снова мигнуло между зеленых листьев. – Ты чего, малыш? – Опаленная стояла позади меня и не могла ничего видеть. Я не ответил, но зато натянул тетиву и вложил болт – пусть наконечник самый обычный, но это в любом случае лучше, чем ничего. Деревья зашумели и закачались сильнее, а к шелесту крон присоединился треск, похожий на тот, с которым огонь пожирает сухие поленья. Запах дыма стал будто бы гуще, но, возможно, мне это просто чудилось. – Да что случилось-то? – В голосе девушки слышалось волнение. Не зная, что сказать, я продолжал напряженно смотреть на опушку леса. Может, мне все-таки привиделось? Выждав еще несколько мгновений и опустив наконец арбалет, я хотел было уже повернуться к Френсис, когда снова раздался треск, и из кустов выбрался крупный рыжий лис. Стало смешно – похоже, за всполохи огня я принял его роскошную шубку. Правильно говорят, что у страха глаза велики. – Какой красивый! – прошептала Френсис, тоже заприметившая хищника. – Не вздумай стрелять! – И не собирался, – так же негромко, чтобы не спугнуть животное, ответил я. Никогда не испытывал желания убивать зверей, хотя мои сверстники извели немало кошек во время своих «игр». Да и не попал бы я, скорее всего, даже реши вдруг попробовать – нас разделяло не меньше тридцати шагов.