– Но почему? Потому что так сказано в шхеме? ГОЛЕМУ НУЖЕН ХОЗЯИН! Моркоу вздохнул. Людям нужен воздух, рыбам нужна вода, големам нужен хозяин. – Не знаю, получится ли у меня со всем разобраться, но поверь, другие и пробовать не станут, – сказал он. Дорфл не шевелился. Моркоу подошел к нему вплотную. – Может быть, старый священник и господин Хопкинсон что-то сделали… или помогли сделать? – спросил он. – И может быть, потом… это что-то обернулось против них, потому что мир оказался слишком… Дорфл безучастно смотрел перед собой. Моркоу кивнул. – Как бы то ни было, ты можешь идти. Что делать дальше, решать тебе. Я помогу, чем смогу. Если големы – это просто машины, их нельзя обвинить в убийстве, и я продолжу выяснять, что все-таки произошло. Если големы способны на убийство, значит, они живые, и жуткое обращение с ними надо немедленно прекратить. Вы в победителях при любом раскладе. – Он повернулся к голему спиной и принялся возиться с бумагами на столе. – Беда в том, – добавил он, – что все хотят, чтобы другие прочитали их мысли, а потом сами за них все сделали. Возможно, даже големы. Он снова повернулся к Дорфлу. – Я знаю, что вы храните какую-то тайну. Но если так и дальше пойдет, скоро хранить ее будет некому. И он с надеждой посмотрел на голема. НЕТ. ГЛИНА ОТ ГЛИНЫ МОЕЙ. Я НЕ ПРЕДАМ. Моркоу вздохнул. – Что ж, заставлять тебя я не буду. – Он усмехнулся. – Хотя, знаешь, мог бы. Мог бы вписать пару слов в твою шхему. Сделать тебя более разговорчивым. В глазах Дорфла взметнулось пламя. – Но я не стану. Потому что это бесчеловечно. Ты никого не убил. Свободы я тебя лишить не могу, потому что ты и так не свободен. Ступай. В конце концов, я знаю, где тебя искать. РАБОТА – ЭТО ЖИЗНЬ. – Чего хотят големы, Дорфл? Я вижу, как вы ходите туда-сюда и работаете не покладая рук, но что вам на самом деле нужно? Карандаш черкнул по табличке. ПЕРЕДЫШКА. Потом Дорфл развернулся и вышел на улицу. – Ч*рт! – сказал капитан Моркоу, совершив тем самым небольшой лингвистический подвиг. Он побарабанил пальцами по столу, потом резко вскочил, оделся и вышел в коридор в поисках Ангвы. Ангва нашлась в каморке у капрала Задранца – она стояла, прислонившись к стене, и разговаривала с гномом. – Я отправил Дорфла домой, – сказал Моркоу. – А у него есть дом? – спросила Ангва. – Ну, если точнее, обратно на бойню. Но, думаю, големам сейчас не стоит расхаживать по улицам в одиночку, так что я хочу отправиться за ним следом и приглядеть… Капрал Задранец, с тобой все в порядке? – Да, сэр, – сказала Шелли. – Просто на тебе… на тебе… – Сознание Моркоу долго отказывалось мириться с тем, что видели его глаза, и наконец выдало: – Килт? – Да, сэр. Юбка, сэр. Кожаная, сэр. Моркоу какое-то время пытался найти подходящий ответ, потом сдался и выдавил: – О. – Я пойду с тобой, – сказала Ангва. – Шелли, если что, за всем приглядит. – Килт, – повторил Моркоу. – Ох. Ну ладно… Приглядывай тут за всем хорошенько. Мы скоро вернемся. И… э-э-э… не вставай лишний раз из-за стола, ладно? – Ну хватит, – сказала Ангва. Когда они вышли в туман, Моркоу спросил: – Тебе не кажется, что с капралом Задранцем… что-то не так? – А что не так? Девушка как девушка, – сказала Ангва. – Девушка? Он тебе сказал, что он девушка? – Она, – поправила Ангва. – Это, знаешь ли, Анк-Морпорк. Тут разные местоимения в ходу. От Моркоу разило замешательством. Конечно, все знали, что где-то глубоко под наслоениями кольчужной сетки гномы отличаются друг от друга в достаточной степени, чтобы обеспечить появление новых гномов, но сами гномы предпочитали никогда это не обсуждать, за исключением той стадии ухаживания, когда это непременно надо было оговорить во избежание конфуза. – Что ж, надеюсь, ей хватит такта не выставлять это напоказ, – наконец сказал Моркоу. – Я ничего не имею против женщин, ты не подумай. Мачеха моя, например, женщина, я в этом почти не сомневаюсь. Но не уверен, что стоит привлекать к этому всеобщее внимание. – Моркоу, у тебя, кажется, что-то с головой, – заметила Ангва. – Что? – Возможно, ты забыл достать ее из задницы. Ну ты сам себя послушай! Она всего-то надела юбку и накрасилась – а ты ведешь себя так, будто перед тобой какая-нибудь мадам О-ля-ля, которая в «Скунсе» у шеста отплясывает! На несколько секунд они оба замолчали, представляя себе гномку-стриптизершу. Сознание бунтовало и отказывалось рисовать эту картину. – И вообще, – сказала Ангва, – где, как не в Анк-Морпорке, можно быть самими собой? – Другие гномы могут заметить, а это добром не кончится, – сказал Моркоу. – Я чуть было не увидел его коленки! Ее коленки… – У всех есть коленки. – Может, и так, но светить ими не стоит. Я-то привык к коленкам. Я могу смотреть на них и думать: «Ну да, коленки, это как локти, только на ногах», но некоторые парни… Ангва принюхалась. – Тут он свернул налево. Некоторые парни – что? – Ну… Не знаю, как они отреагируют, только и всего. Зря ты ее в этом поддерживаешь. Конечно, среди гномов бывают женщины, но они… им хватает скромности это не демонстрировать, вот. Ангва резко втянула воздух. Когда она снова заговорила, ее голос звучал как будто издалека. – Знаешь, Моркоу, я очень уважаю то, как ты относишься к жителям Анк-Морпорка. – Да? – Тебе и вправду не важен ни размер, ни цвет кожи. Это редкость. – Да? – И ты всегда обо всех заботишься. – Да? – И ты знаешь, что я испытываю к тебе глубокую симпатию. – Да? – Но иногда… – Да? – …мне очень, очень, очень интересно, почему. Когда капрал Шноббс добрел до особняка леди Силачии, возле дома уже кучно теснились экипажи. Шнобби постучал. Ему открыл лакей. – Тебе через черный ход, – сказал он и попытался было закрыть дверь.