Гномы закивали. Это и правда отвечало санитарным нормам. Ходить с грязными руками, еще чего! – Слушайте, вы тут не первый год едите, – сказал Буравчик, чувствуя, что чаша весов едва заметно качнулась в его сторону. – И никогда раньше такого не было, верно же? О моих крысах весь город говорит! – О ваших цыплятах тоже весь город заговорит, уж будьте покойны, – сказал Моркоу. На этот раз все засмеялись – включая Буравчика. – За курятину простите, чего уж там. Но у меня был выбор: или курица, или на редкость дрянные крысы. Вы же знаете, я всегда закупаюсь у Двинутого Крошки Артура. Что ни говори, но поставщик он надежный. Таких крыс больше ни у кого не найдешь. Это всем известно. – Речь про Двинутого Крошку Артура с Тусклой улицы? – спросил Моркоу. – Про него. Крысы у него как на подбор, без единого пятнышка. – А от последней партии что-то осталось? – Пара штук. – Буравчик переменился в лице. – Эй, думаете, это он их отравил? Никогда не доверял этому проходимцу! – Мы ведем следствие, – сказал Моркоу. Он убрал блокнот. – Мне, пожалуйста, пару крыс. Вот этих самых. С собой. – Он заглянул в меню, похлопал себя по карманам и вопрошающе обернулся на Ангву, которая стояла в дверях. – Тебе не обязательно за них платить, – устало сказала она. – Это же вещественные доказательства. – Нельзя наживаться на бедном невинном торговце, который, возможно, пал жертвой обстоятельств, – сказал Моркоу. – Вам с кетчупом? – спросил Буравчик. – Только с кетчупом дороже. Траурная повозка медленно катилась по улице. Судя по виду, на нее потратили немало денег. В этом вся Зацепильная улица: здесь привыкли откладывать. Ваймс это отлично помнил. На Зацепильной улице вечно откладывали на черный день, даже если вокруг уже стояла непроглядная темень. И любой местный житель умер бы со стыда, если бы его похороны сочли недостаточно пышными. За повозкой шли полдюжины фигур в траурных одеждах и еще пара десятков людей, которые постарались нарядиться во что-то приличное. Ваймс, держась поодаль, дошел с процессией до самого кладбища за Храмом Мелких Богов. Там он принялся неловко слоняться среди надгробий и печально склоненных деревьев, ожидая, пока священник закончит бормотать. Боги сделали людей с Зацепильной улицы бедными, честными и запасливыми, подумал Ваймс. Уж лучше сразу налепили бы себе на спину записку «Пни меня». И все же обитатели этой улицы тянулись к религии, пускай и на свой сдержанный манер. Они не только откладывали деньги – они и жизнь откладывали на потом, на случай вечности. Наконец люди, собравшиеся у могил, начали расходиться. На лицах у них блуждало отсутствующее выражение, характерное для тех, чьи планы на ближайшее будущее включают традиционную поминальную еду. Ваймс заметил в толпе заплаканную девушку и осторожно к ней приблизился. – Э… Ты ведь Милдред Ветерок? – спросил он. Она кивнула. – А вы кто… – Она внимательнее поглядела на его камзол и добавила: – … сэр? – Кого это похоронили? Старую миссис Ветерок, которая когда-то зарабатывала шитьем? – спросил Ваймс, деликатно отводя ее в сторонку. – Ее… – А… в маленьком гробу? – Нашего Вильяма… Девушка, казалось, вот-вот снова расплачется. – Можно с тобой поговорить? – спросил Ваймс. – Я надеюсь, что ты мне кое с чем поможешь. Иногда Ваймс сам себя ненавидел. Приличный человек проявил бы уважение к чужому горю и тихо ушел. Но, пока он стоял среди холодных надгробий, им завладело зудящее чувство, что ответы – вот они, на ладони, главное – задать верные вопросы. Девушка обернулась на других скорбящих. Они уже дошли до ворот и теперь с любопытством смотрели на них с Ваймсом. – Слушай… Я понимаю, что сейчас не время, – сказал Ваймс, смущенно улыбаясь, – но что выкрикивают дети, когда играют в классики? «Шишел-мышел, взял да вышел?» Девушка подняла на него глаза. – Это считалка, – холодно ответила она. – Когда играют в классики, кричат: «Билли Тупкинс, дурачок, слопал муху – и молчок». Кто вы такой? – Я командор Ваймс из Городской Стражи, – сказал Ваймс. Так значит, Вилли Дуркинкс остался жить в людской памяти, пусть и под чужим именем… А старина Камнелиц превратился просто в чучело на костре… И тут она заплакала. – Тише, тише, – сказал Ваймс так успокаивающе, как только мог. – Я же вырос на Зацепильной улице, вот я и… ну то есть… я тут не… я не собираюсь… слушай, я знаю, что ты потихоньку носила домой еду из дворца. Это не страшно. Я тебя не осужда… Ох, проклятье, может, возьмешь мой носовой платок? Твой уже весь мокрый. – Все так делают! – Да, я знаю. – И повар никогда не возражает… – Она снова начала всхлипывать. – Да, конечно. – Все с собой что-то да уносят, – сказала Милдред Ветерок. – Это же не воровство. «Вообще-то это оно и есть, – подумал Ваймс. – Но мне плевать». А теперь… теперь пришло время схватиться за длинный медный штырь, вскарабкаться повыше под рокот грома и ждать молнии. – А, гм, когда ты в последний раз воро… брала с собой еду, что это было? – спросил он. – Немного молочного желе и такого, знаете, джема, только из мяса… – Паштета? – Да. Хотелось угостить домашних… Ваймс кивнул. Очень питательная еда, и очень мягкая. То, что нужно для больного ребенка и для беззубой старушки. Что ж, он уже стоял на крыше, над головой клубились черные тучи, и он вовсю размахивал громоотводом. Пришло время задать… Неправильный вопрос. Но это выяснилось позже. – Скажи, пожалуйста, – спросил он, – от чего умерла госпожа Ветерок? – Хотите знать, много ли в этих крысах мышьяка? – спросила Шельма. – Скажем так. Будь это не мышьяк, а свинец, можно было бы заточить им носы и рисовать ими вместо грифелей. Она опустила мензурку. – Это точно? – спросил Моркоу. – Абсолютно. – Но Двинутый Крошка Артур не стал бы травить крыс. Тем более тех, которые потом идут в пищу. – Я слышала, он недолюбливает гномов, – сказала Ангва. – Да, но бизнес есть бизнес. Гномов все недолюбливают, кто ведет с ними дела, а Крошка Артур снабжает мясом все гномьи трактиры и закусочные в городе. – Может, они наелись мышьяка, прежде чем он их поймал? – предположила Ангва. – В конце концов, люди травят крыс всякими способами… – Да, – подумав, согласился Моркоу. – Травят. – Ты же не думаешь, что Витинари каждый день съедает на завтрак по жирной крысе? – спросила Ангва. – Я слышал, что крысы служат ему шпионами, так что маловероятно, чтобы они служили ему еще и едой, – ответил Моркоу. – Но было бы не худо выяснить, где Двинутый Крошка Артур добывает своих крыс, как считаешь? – Командор Ваймс сказал, что сам займется делом Витинари. – Но мы же просто выясняем, почему крысы у Буравчика нашпигованы мышьяком, – невинно заметил Моркоу. – Как бы то ни было, я хотел попросить сержанта Колона, чтобы он с этим разобрался. – Поговорил с Двинутым Крошкой Артуром? – уточнила Ангва. – Он же двинутый! – Ну пускай возьмет с собой Шнобби. Пойду скажу ему. М-м-м… Шельма? – Да, капитан?