– Не хочу говорить, сэр… – Почему? – Вы начнете метать икру. – Икру? – Ну, лезть в бутылку. – Может, и так, Шнобби. – Ваймс вздохнул. – Но если ты не ответишь, я не икру начну метать, а громы и молнии. – Это все из-за юби… юпи… в общем, из-за той трехсотлетней годовщины, которую мы будет праздновать на будущий год, господин Ваймс. – Так? Шнобби облизал губы. – Я не хотел специально ради этого отпрашиваться. Фред сказал, вы на такое серчаете. Но… вы же знаете, сэр, я состою в обществе рулевиков… Ваймс кивнул: – Знаю, ага. Те самые клоуны, что наряжаются во всякие тряпки и разыгрывают старинные битвы на тупых мечах. – Анк-Морпоркское общество исторической реконструкции, сэр, – поправил Шнобби с легким укором. – Я так и сказал. – В общем… в честь праздника мы собираемся реконструировать Битву за Анк-Морпорк. А значит, нужно много репетировать, вот. – Так, кое-что начинает проясняться, – сказал Ваймс и устало кивнул. – Выходит, ты маршировал туда-сюда с жестяной пикой? В рабочее время? – Эм-м… не совсем так, господин Ваймс… Я… По правде говоря, я ездил туда-сюда на белом коне. – Да? Представлял себе генералом, что ли? – Э-э-э… чуть больше, чем генералом, сэр… – Ну-ка? У Шнобби нервно дернулся кадык. – Я… Я буду королем Лоренцо, сэр. Э… ну знаете… последним королем, тем, которого ваш… м-м-м… Повисла мертвая тишина. – Так, значит… ты будешь… – начал Ваймс, перекатывая слова на языке, как виноградинки, налитые гневом. – Я же говорил, вы полезете в бутылку, – сказал Шнобби. – Фред Колон тоже сказал, что полезете. – Но почему ты… – Мы тянули жребий, сэр. – И ты проиграл? Шнобби поежился. – Э… не то чтобы проиграл, сэр. Не совсем. Скорее выиграл. Каждый хотел стать королем. Ну, чтобы получить коня, красивый костюм и так далее, сэр. Ну и, в конце концов, он все-таки был король, сэр. – Он был кровожадным чудовищем! – Ну, это давно было, сэр, – сказал Шнобби, поерзав на месте. Ваймс слегка остыл. – А кому выпало играть Камнелица Ваймса? – Э… э… – Шнобби! Шнобби понурил голову. – Никому, сэр. Никто не хотел его играть, сэр. – Маленький капрал сглотнул, а потом выпалил с решимостью человека, желающего выложить все как на духу и покончить с этим: – Так что мы сделали чучело из соломы, сэр, чтобы оно красиво горело, когда мы вечером бросим его в костер. Будет салют, сэр! – веско добавил он. Ваймс сидел с непроницаемым видом. Шнобби предпочитал, когда на него кричали. Он всю жизнь слушал чужие окрики. С этим он худо-бедно научился справляться. – Никто не захотел быть Стариной Камнелицем, – сухо сказал Ваймс. – Потому что Камнелиц проиграл, сэр. – Проиграл? Железноголовые Ваймса победили. Он полгода управлял городом. Шнобби снова поежился. – Да, но… все в нашем обществе говорят, что это случайность, сэр. Что ему просто повезло. В конце концов, у противника был перевес всего-то десять к одному. А еще у Камнелица были бородавки, и вообще он мерзкий тип, если уж на то пошло. Он отрубил королю голову, сэр. Хорошие люди так не поступают. При всем уважении, сэр. Ваймс покачал головой. Какая, в сущности, разница? (Хотя разница была, и существенная.) Все это уже история. Неважно, что там себе возомнила кучка чокнутых романтиков. Факты есть факты. – Ладно, я понял, – сказал он. – Знаешь, это даже забавно. Потому что мне кое-что еще надо тебе сказать. – Да, сэр? – спросил Шнобби с явным облегчением. – Ты помнишь своего отца? Шнобби снова перепугался. – С чего вдруг такие вопросы, сэр? – Чистое любопытство. – Старика Сконнера, сэр? Да не то чтобы. Я особо его и не видел, кроме того случая, когда пришла военная полиция и вытащила его с чердака. – А что насчет твоей, м-м-м, генеалогии? – Все это враки, сэр. Нет у меня никакой генеалогии, что бы вам ни наговорили. – Ох. Ладно. Э… ты же не знаешь, что такое «генеалогия», да, Шнобби? Шнобби поерзал на стуле. Он не любил, когда его допрашивали стражники, особенно учитывая, что он и сам был стражником. – Я в словах не большой мастак, сэр. – Тебе ничего не известно о твоих пращурах? На лице Шнобби снова отразилось смятение, так что Ваймс быстро добавил: – О твоих предках. – Только о старике Сконнере. Сэр… если вы так подводите к тому, чтобы спросить о тех мешках с овощами, что пропали из лавки на улице Паточной Шахты, знайте, что я не… Ваймс неопределенно махнул рукой. – Он тебе… ничего на память не оставил? – Парочку шрамов, сэр. И этот злосчастный локоть, что ноет на погоду. Всегда вспоминаю старика, когда ветер дует со стороны Пупа. – Ага, ладно… – А, ну и это еще, конечно. – Шнобби сунул руку за проржавевший нагрудник. Вот тоже чудо из чудес. Даже доспехи сержанта Колона порой поблескивали, пусть и не сияли по-настоящему. Но любой металл, вступивший в контакт с кожей Шнобби, почти мгновенно покрывался ржавчиной. Капрал вытянул кожаный шнурок, который носил на шее, и Ваймс увидел золотое кольцо. Золото не ржавеет, но кольцо все же было покрыто патиной. – Он мне его передал, когда лежал на смертном одре, – сказал Шнобби. – Ну то есть как передал… – А он что-то сказал? – Сказал, а как же: «А ну отдай, паршивец!» Он его носил на шнурке, сэр, прямо как я. Но от этого кольца мало проку. Я бы его кому-нибудь загнал, но это единственное, что у меня есть на память о старике, сэр. Ну, кроме ветра с Пупа. Ваймс взял кольцо и потер пальцем. Это был перстень с печаткой, с выгравированным гербом. Годы, патина и постоянный контакт с телом капрала Шноббса сделали гравировку почти неразличимой.