— Даже не слышала. Ривер открыла кран, и хлынула струя воды. — Ого, — воскликнула Тэра, — гениально! Они вышли во двор к бассейну — большому прямоугольнику с темно-синей плиткой и подсветкой в каждой стене. Вода двигалась небольшими волнами, красиво отражая свет во всех ракурсах. У лестницы, ведущей в бассейн, стояли две скульптуры. — Я обожаю этот бассейн! — сказала Тэра. — Слушай, мы им почти не пользуемся. Я его открываю, только чтобы дать остыть воде. Приходи в любое время. — Правда? — Конечно. И приводи друзей. — Энджи, не надо, — сказала Ярдли. — Нет, я этого хочу. Так приятно слышать в доме юные голоса… — Кашлянув, Ривер оглянулась на дом. — Ужин уже почти готов. Надеюсь, ребята, вы проголодались. * * * Ужин прошел очень мило, заполненный рассказами Ривер о ее путешествиях по всему миру: общение с индейцами в джунглях Амазонки; сёрфинг в прибрежных водах Южной Африки, кишащих гигантскими белыми акулами; курение гашиша в парке в Амстердаме в компании полицейских. Ярдли все это казалось просто… неправдоподобным. Она также узнала, что Ривер и Закари собрались пожениться и договорились взять фамилию Энджелы. Потому что, как сказала Ривер, она скорее повесится, чем позволит каким-то патриархальным предрассудкам указывать ей, какую фамилию она должна носить. Ярдли попрощалась около десяти вечера. Ривер обняла ее и сказала, что свяжется завтра. Затем она обняла Тэру и повторила свое приглашение приходить в любое время с друзьями и пользоваться бассейном. Закари пожал гостям руки и снова скрылся в доме. За ужином он, похоже, чувствовал себя неуютно. Ярдли обратила внимание на некоторые его странные привычки. Он симметрично раскладывал еду на тарелке, салфетка его была сложена под идеально прямым углом, вилка неизменно лежала слева, а нож — справа. У нее мелькнула мысль, не связано ли это с тем, как, по словам Ривер, Закари отнесся к тому, что с ней произошло. Когда они вернулись домой, Ярдли остановилась перед крыльцом и сказала: — Сейчас я должна встретиться с одним человеком. Включи сигнализацию, как только войдешь в дом. — Наверное, я рвану к Стейси, если ты ничего не имеешь против. И дом ее ближе к лаборатории. — Всё в порядке. Просто не забудь… — Позвонить тебе, если я пойду куда-нибудь в другое место. Да, я знаю порядки, дуче[14]. — Тэра, это не смешно. Улыбнувшись, дочь вышла из машины. Проводив взглядом, как она зашла в дом, Ярдли включила на телефоне приложение системы безопасности. Она тронулась только после того, как Тэра включила сигнализацию. Отъезжая от дома, Ярдли ощутила сильную тоску. Ей предстояло встретиться с человеком, который воскресит глубоко погребенные воспоминания. Однако Палач не оставил ей выбора. Глава 18 Материалов дела оказалось совсем немного. Болдуин прочитал их по телефону, сидя за столиком открытого кафе. Наступила ночь, взошла луна. Кейсон рассеянно макал ломтики картошки в кетчуп и жевал дольше необходимого, прекрасно сознавая, что даже не чувствует вкус. Его мысли были в другом месте: в доме Фарров. Он пытался представить себе, какую жизнь вели Хармони и Такер и был ли он действительно тем, кто похитил Сью Эллен Джонс. Болдуин достал фотографию Хармони, которую дал ему Такер. На ней девочка широко улыбалась, у нее были сапфировые глаза и вьющиеся волосы. Только взглянув на Хармони, Кейсон сразу же понял, кого она ему напоминает. Болдуин стал самым молодым следователем в управлении полиции Сан-Франциско. Он сразу же рьяно взялся за работу, целенаправленно стремясь к тому, чем действительно хотел заниматься: ограблениями и убийствами. После смерти матери от руки ее дружка, за что тот так и не понес наказания, Болдуин не видел для себя другого места — только в отделе расследования убийств. Одно из его первых дел было связано с исчезновением тринадцатилетней девочки Анны Гордон. В полиции Сан-Франциско имелось отдельное подразделение, занимавшееся преступлениями против несовершеннолетних, однако исчезновение Анны досталось Болдуину в наследство как часть расследования убийства ее тетки, с которой она проживала. После того как отец Анны по пьяни убил ее тетку, девочка, спасаясь от него, выбежала из дома в соседний парк. Больше ее никто не видел. Болдуин разыскивал ее как ищейка, взявшая след. Днем фотография Анны стояла у него на столе, по ночам она ему снилась. Он видел ее повсюду, куда бы ни пошел: в продуктовых магазинах, кинотеатрах и торговых центрах. Один раз даже схватил за руку какую-то девочку, приняв ее за Анну. Прорыв случился через семь недель после ее исчезновения. Следователи из отдела по борьбе с наркотиками задержали человека, заявившего, что у него есть информация о «хорошенькой девочке с молочного пакета»[15]. Болдуин его допросил. Задержанный сказал, что девочку продали за границу. Услышав это, Болдуин попросил повторить еще раз, решив, что он не так понял. — Продали, мужик. Понимаешь, как машину или какую-то другую вещь. Она была просто товаром. Болдуин схватил его за затылок и ударил лицом в стол. Другому следователю, присутствовавшему на допросе, пришлось оттаскивать его, иначе он сделал бы что-нибудь еще хуже. В обмен на снятие обвинений в торговле наркотиками задержанный назвал то место, где в последний раз видел Анну Гордон. Склад, сдававший помещения в аренду сутенерам и торговцам людьми, которым требовалось где-то держать свой товар, прежде чем переправить его в Мексику или на Ближний Восток. Болдуин был первым, кто вскрыл ворота, не дожидаясь ордера на обыск; в лицо ему ударило зловоние фекалий и мочи, однако Анны там не оказалось. Торговцы живым товаром успели очистить склад. Позднее Болдуин узнал, что опоздал всего на два часа. Каких-то два жалких часа могли бы спасти Анну от истязаний и рабства… «Два часа», — подумал Кейсон, глядя на фотографию Хармони. Он отложил фотографию. Ему нужно было оторваться от прошлого и сосредоточиться на настоящем. Болдуин вернулся к материалам дела по Сью Эллен Джонс. В деле имелось всего пять страниц, потому что в нем не было ничего, кроме косвенных улик, притом очень слабых. Школьный ранец Сью Эллен был обнаружен в мусорном контейнере за продуктовым магазином, в двух с половиной кварталах от того места, где жил Такер Фарр. Также там были найдены и другие ее вещи, но не в том же самом контейнере. Начальник полиции Уилсон знал, что Такер живет поблизости, и тотчас же повез Бобби, брата девочки, видевшего похищение, к прицепу Такера. Ни запроса на обыск и задержание, ни должной процедуры опознания: Уилсон просто завел мальчика в дом и, указав на Такера, который уже был в наручниках, спросил: «Это он?» Грубое нарушение Четвертой и Пятой поправок[16] к конституции, а также накопившихся больше чем за сотню лет прецедентов. Полицейский не может просто указать на человека и спросить «Это он?», потому что в этом случае слишком велика вероятность ложного опознания. И последующее опознание, даже проведенное надлежащим образом, не будет иметь никакой силы, поскольку свидетель уже видел того, кого должен опознать. Уилсон винил во всем адвоката, однако улики были признаны недействительными вследствие небрежной работы полиции. Когда Уилсон и два следователя из соседнего города обыскали пикап Такера, они обнаружили на коврике на полу один длинный светлый волос. Экспертиза ДНК смогла установить только то, что этот волос человеческий. Ни пола, ни возраста. Однако волосы именно такой длины были у Сью Эллен на момент ее исчезновения. Никаких других улик найдено не было. Болдуин прочитал показания Такера на допросе после обыска его пикапа и прицепа. Они состояли из странных фраз «я этого не делал, но если б захотел, то…» Такер словно признавался в том, что мог убить Сью Эллен, но не делал этого, потому как сам подошел бы ко всему иначе. По его словам, он ни за что не стал бы похищать девочку при свете дня на автобусной остановке, а дождался бы, когда она будет где-нибудь одна ночью, и заманил бы ее под каким-нибудь предлогом, сославшись на родителей. Возможно, показал бы ей поддельный полицейский значок. Это был очень странный способ утверждать о своей невиновности, однако Болдуину уже не раз приходилось сталкиваться с подобным. Вероятно, в тот момент Такер находился под воздействием наркотиков. И сценарий, описанный им, — терпеливо дождаться, чтобы ребенок оказался в уязвимом положении, и воспользоваться тем предлогом, что его родители якобы в беде, заманив к себе в машину, — можно найти в брошюрах, циркулирующих в кругах педофилов. Явно серийный случай: если Такер ознакомился с пособием, это значит, что он выходил на соответствующие форумы педофилов в Даркнете[17], и, значит, две девочки — не единственные его жертвы. Болдуин перебрал различные варианты: или Такер Фарр и есть Палач, который хочет, чтобы его поймали, и считает, что избрал для этого лучший путь, или же он слишком туп и не отдает себе отчета в том, что убийство жены и дочери полностью сосредоточат расследование на нем. А может быть, тот таинственный мужчина, которого отправили за решетку благодаря показаниям Хармони, действительно вышел на свободу и решил навестить семейство Фарров… Хотя это никак не объясняет, каким боком здесь оказалась замешана Энджела Ривер. — Как же я устал от этих долбаных психопатов! — вздохнув, пробормотал Болдуин. Он отключал телефон для того, чтобы лучше сосредоточиться, и теперь включил его снова. Телефон тотчас же запищал, предупреждая о пришедшем сообщении. От Скарлетт. — Твою мать! — выругался Болдуин. Начисто забыл, что они договорились поужинать вместе у нее дома… Торопливо собрав мусор, он открыл сообщение. Поскольку, похоже, ты не собираешься озаботиться тем, чтобы прийти, наверное, мне лучше просто написать: я беременна. Болдуин застыл с грязной посудой в руках. — Твою мать! — пробормотал он снова. Глава 19 Ярдли не была в Маленьком Сохо уже много лет. Получивший название в честь богемного района в Нью-Йорке лас-вегасский Маленький Сохо изобиловал барами, художественными салонами, студиями йоги и даже магазинами товаров для взрослых. Художественная студия находилась там же, где была и двадцать лет назад. Она переместилась сюда, когда Маленький Сохо еще был запущенным кварталом наркоманов, откуда не успели бежать приличные люди. Джилл Перри, владелица студии, в какой-то момент проведала о том, что район ждут серьезные перемены к лучшему, и купила здание за гроши. Здесь она устраивала выставки работ подающих надежды художников, привлекших ее внимание. Сейчас салон казался пустынным, и Ярдли подумала, что вскоре здесь обоснуется «Старбакс» или «Бургер-кинг». В последний раз Джессика заходила в здание, держа за руку Эдди Кэла, и они поцеловались перед тем, как войти внутрь. Ей показалось, что сердце застряло у нее в горле. С трудом сглотнув комок, она закрыла глаза, мысленно представляя себе мирный ручей, освещенный лучами солнца, проникающими сквозь зелень деревьев по берегам, лениво плывущую по воде бамбуковую палку. Сосчитав до десяти, открыла глаза и вошла внутрь. Студия закрылась полчаса назад, посетителей здесь не было. Входная дверь осталась не заперта. Залы были просторные: паркетные полы и белые стены. Картины висели с равными промежутками, перемежаясь со скульптурами. Внимание Ярдли привлекло одно полотно. Молодая девушка тянулась к солнцу, ее лицо было сосредоточенным. Однако за другую руку ее держало что-то, торчащее из-под земли, не позволяя ей схватить солнце. — Замечательная работа, — произнес за спиной у Ярдли женский голос. Обернувшись, она увидела появившуюся из своего кабинета Перри. Скрестив руки на груди, та остановилась рядом с ней. — Художница страдала шизофренией. Она говорила, что чувствует себя вот так. Полностью сознает, как ей нужно себя вести, понимает, какие поступки опасны и продиктованы ложными убеждениями, но не имеет сил себя остановить. Словно что-то ее удерживает. Пленница в собственном сознании.