Филлипс ухмыльнулась: – На любителя. – Три части аккумуляторная кислота, одна – кровельная мастика, – добавил Джеффрис. – Беднякам выбирать не приходится, – отозвался Дин. – Показывайте дорогу. * * * Когда Сэм вошел в дом Ольги Кучарски, ему на ум сразу пришла мысль о пахнущем плесенью запустении. Темные занавески и жалюзи не пропускали большую часть света из окон, нижняя часть стен была обшита темными панелями, а верхняя обклеена тусклыми обоями с выцветшим, еле видимым узором. Вдоль стен стояли книжные полки из темного дерева, забитые старыми книгами в твердых обложках, заросшими пылью и плесенью, и громоздкие комоды, набитые бесполезными безделушками – стеклянными шарами со снежинками, керамическими рыбками, лягушками и черепахами, маленькими бутылочками с разноцветным песком, восточными веерами. Стеклянные дверцы защитили внутренности комодов от пыли, но все остальные поверхности выглядели так, будто их не протирали давным-давно. Сэм не удивился, что в доме не убрано: хозяйка ходила с трудом, наклонялась с одышкой, руки ее дрожали. Пробираясь по узкому коридору в кухню он заметил портрет Леха Валенсы[44] в рамочке. Маленькая бронзовая табличка, прикрученная к раме снизу, сообщала даты пребывания Валенсы президентом Польши. Рядом в похожей рамке висела карта Польши. Отдельная книжная полка на противоположной стене, в отличие от возвышающихся рядом заплесневелых груд, выглядела так, будто книги на ней читали или просматривали за последние десять лет, и все они касались Польши: многочисленные тома, посвященные истории страны, военной жизни и политическим лидерам, а также фольклор и легенды, знаменитости, туризм, музыка, литература, спорт, география и демография – даже несколько поваренных книг. Пожилая женщина могла узнать все, что ей захочется, о стране своих предков. В маленькой кухне, где места хватило разместить только стол и четыре стула, Ольга вытащила из подвесного шкафчика два стакана. Увидев, как трясутся у нее руки, Сэм подошел и предложил: – Позвольте помочь? – Знаете ли, я не беспомощна, – отрезала она. – Я у вас в гостях, – ответил Сэм. – Хочу помочь. – У меня нет этой дурацкой воды из бутылок. – Из крана сойдет. Ольга налила в оба стакана воды и поставила их на противоположные концы стола. Когда Сэм попытался отодвинуть для старухи стул, она шлепнула его по руке: – Хватит бойскаутских закидонов. С чем вы явились, юноша? Сэм подождал, пока она закончит возиться со стулом: кулаком отодвинет его и рухнет полном изнеможении. Когда она восстановила дыхание, он тоже сел и сделал глоток воды. Центр стола занимали портрет в рамке и ваза с несвежими цветами. – Мне жаль беспокоить вас, миссис Кучарски, – начал Сэм. – Я надеялся, вы сможете ответить на несколько вопросов о вашем внуке. – О Теодоре? Вы здесь насчет Теодора? Поздновато, не находите? – с горечью спросила она. – Они позволили ему умереть год назад. – Кто позволил ему умереть? – Его так называемые друзья, вот кто. Пустили его за руль после того, как он выпил. И еще эта девчонка. Дочка шефа. Тедди был слишком хорош для нее. – Они все были в машине в момент аварии. – Конечно, все, – она заговорила громче. – Но погиб только мой мальчик! Теодор был хорошим польским мальчиком. Он заслуживал лучшего. – Ее рука так дрожала, что вода едва не выплеснулась через край поднесенного к губам стакана до того, как старая женщина сделала глоток. – Он был всей моей семьей. Если б они были настоящими друзьями, они бы не разрешили ему вести машину… – Соболезную вашей потере. Некоторое время она молчала, и Сэм уже хотел принести извинения и удалиться, но как только он собрался встать, женщина заговорила снова. – Он любил свою машину. Это все, что ему оставил отец. Когда Петр, мой сын, купил ее, я подумала, что это пустая трата денег. Но он кропотливо восстановил ее по частям. Занимался любимым делом годами. И Теодор очень заботился о машине, пока… – Это был ужасный несчастный случай. – Для Теодора ужасный, – поправила она. – Его так называемым друзьям хоть бы хны. – Я так понимаю, травмы получили все. Женщина, насмешливо фыркнув, отмахнулась: – Травмы? Так, мелкие неудобства. И они легко отделались. У девчонки связи – еще бы, с отцом-шефом полиции. К ней особое отношение. А мальчики… – А вы в курсе, что Стив Буллингер и Тони Лакоста оба мертвы? – Что? Мертвы? – нахмурилась она. – Откуда мне было знать? Я не читаю газет, а новости по телевизору так расстраивают. С чего бы мне их смотреть? – Они оба погибли под колесами автомобиля. Водитель скрылся. – Ха! Только представьте! – Она покачала головой. – Как в том старом кино – «Почтальон всегда звонит дважды»[45]. Может, они тоже должны были умереть в аварии, убившей моего Теодора? Как там говорят? Жить взаймы? – Их сбила одна и та же машина. Тони прошлым вечером, Стива днем раньше. – Что? Думаете, я их сбила? Я больше не вожу машину. Сажусь на автобус или прошу меня подвезти. – Странность в том, – Сэм подался вперед, наблюдая за ее реакцией, – что машина – «Чарджер» шестьдесят восьмого. Красный с белой полосой на капоте. Женщина снова нахмурилась, на этот раз озадаченно: – Машина Теодора? – Точно такая же. – Быть такого не может. Машина развалилась на куски. Ржавеет на свалке. Я собственными глазами видела. Хотела забрать ее, но она… всмятку. Ее не восстановить. – Не вспомните кого-нибудь, кто бы хотел отомстить? – Я была его единственной семьей, – возразила женщина. – И я не в том состоянии, чтобы переехать кучку мелких хулиганов. – Другие друзья? – Он был повернут на этих троих. Не было больше никого. Я единственная, кому не все равно, что Теодор умер. – Люси Куинн очень даже не все равно. – Уверена, что именно это она и твердит направо и налево, – пренебрежительно парировала женщина. – Хочет, чтобы ей сочувствовали. На нее напал приступ кашля, и бледное морщинистое лицо стало свекольно-красным. Сэм начал было подниматься, но она отмахнулась и сделала глоток воды. Сэм опустился на стул, потянулся к фотографии на столе и развернул ее к себе: улыбающаяся женщина с тронутыми сединой волосами рядом с мальчиком-подростком, наряженным в рубашку с галстуком, перед церковью. – Это вы с Теодором? – удивился Сэм. – Конечно. – А когда фотографировали? – Примерно… года полтора назад. Эта девчонка фотографировала. Подлизаться хотела. Но Теодор получился хорошо. – Да, – медленно проговорил Сэм, вернув на место рамку. – Да, хорошо… Он бы в жизни не поверил, что женщина на фотографии и старуха перед ним – один и тот же человек. Трагедии, болезни и стресс имеют обыкновение сокрушать людей, но в этом случае эффект был невероятный. За полтора года Ольга Кучарски словно постарела на четверть века. Сэму кое-что пришло в голову, но он решил подойти к делу деликатно. – Какие у вас были отношения с Теодором? – Хорошие, – гордо отозвалась она. – Мы были одной семьей. Единственной семьей друг для друга. Я заботилась о нем, а он обо мне. – То есть вы следили, чтобы он ходил в школу, делал уроки, достаточно спал… – Разумеется. – А он следил, чтобы вы уделяли внимание себе. – Естественно. Я иногда бываю забывчивой. Он напоминал мне, когда принимать лекарство. – Точно, – подтвердил Сэм. – Члены семьи заботятся друг о друге. – Так и есть, – кивнула она. – У вас есть семья? – Брат. – Тогда вы понимаете. Сэм согласно кивнул головой: – Наверное, Теодор следил за тем, чтобы вы регулярно посещали врача. – Разумеется. Он бы отвез меня куда угодно. – Но сейчас вам приходится самой обо всем помнить, – заключил Сэм. – Когда вы в последний раз были у своего доктора?