– Ботинки, туфли… Дин, я не думала, что в шкафу потребуется оружие! – Звони 911. – Я пробовала. Сказали ждать, пока соединят. Дин, он убьет нас… – Нет, – горячо возразил Дин. – Не убьет. Я не позволю. Она снова зашептала: – Слишком поздно. Он в комнате… И тишина. – Лиза! Лиза, говори со мной! А потом она завизжала. – Нет! – заорал Дин. Он врезал кулаком по приборной доске и… …и оказался в доме Брейденов, перед лестницей. Как только он ухватился за перила и сделал первый шаг, на лестничной площадке появился темноволосый гуль, насвистывая что-то. В одной руке он держал окровавленный мясницкий нож, а пальцем второй трогал кончик, будто проверяя лезвие на остроту. Кровь запеклась и вокруг его рта. – Почти вовремя, Винчестер, – поприветствовал гуль. – Мне пришлось скрашивать себе ожидание. И я малость проголодался. – Сукин сын! Дин бросился вверх по ступеням. Тварь стояла спокойно до последней секунды, а потом попыталась полоснуть его ножом по горлу. Но Дин ожидал нападения. Одной рукой он перехватил руку гуля, толкнул и впечатал того в стену, а кулаком другой руки ударил его в живот, заставив согнуться пополам. Потом сжал его горло и стукнул головой о стену с такой силой, что его затылком проломил гипсокартон. Оглушенный гуль не мог сопротивляться, когда Дин вывернул его руку с ножом так, чтобы лезвие вонзилось твари глубоко в живот. Гуль схватил ртом воздух и подавился, на губах запенилась кровь. Дин схватил его одной рукой за воротник, второй – за ремень и швырнул с лестницы вниз головой. Крича от боли, с лезвием, все глубже терзающим внутренности, гуль кубарем скатился по ступеням, пробив в одном месте перила, врезался в стену и рухнул на пол. Там он, со стонами, с трудом двигаясь, пытался схватиться за рукоять ножа. Дин сбежал по лестнице и на последней ступеньке вытащил из кобуры пистолет. Когда он повис над лежащим ничком телом, гуль открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на Дине, но не мог отвлечься от пистолетного дула. – А последней трапезой стали… – начал он. Дин дважды быстро выстрелил твари в голову. А потом остался стоять в темноте, и тишину нарушало только его сорванное дыхание. Он готовился к тому, что ожидает его на втором этаже. Дин спрятал пистолет и провел по лицу ладонью, в то время как оцепенение медленно обволакивало его тело. Он сжимал и разжимал кулаки в полной уверенности, что стоит над пропастью, а если посмотрит вниз, оттуда выглянет безумие. Только через несколько секунд он расслышал отчаянные всхлипывания сверху. Лиза! Дин снова развернулся к лестнице и направился к ступеням, борясь с ощущением, что они исчезнут прежде, чем он поднимется. Чтобы удержать равновесие, Дин схватился за перила, но те активно гуляли из-за поврежденных гулем при падении стоек. С каждым шагом дышать становилось все труднее. Когда… если… он поднимется до самого верха, в доме наверняка не останется кислорода. С каждым сложным шагом Дин приближался к источнику звука. Он пытался спешить, но до смерти боялся того, что там обнаружит. Лестница будто все больше кренилась и становилась круче, но он шел вперед, твердо вознамерившись лицом к лицу столкнуться с последствиями своих действий, с ценой своего бездействия… С результатом своего отсутствия. Когда он дошел до верха, всхлипывания стали громче, беспорядочнее и – как такое только возможно? – еще безутешнее. Скорбный плач привел его в комнату Бена. Дин застыл в дверном проеме, дрожа и не находя в себе силы шагнуть вперед, в комнату. Лиза сидела к нему спиной, сгорбившись над… Кровь на стенах. Кровь на покрывалах. Кровь на полу, около… Дин накрепко зажмурился, чтобы не видеть… Ведь если он откроет глаза, то увидит… Он отвернулся и… Проснулся. Дин проснулся в темной комнате мотеля, лежа на правом боку и вздрагивая от еле сдерживаемого горя, которое он пережил в беспокойном сне. Ночью он упал на постель, даже не сменив мятую одежду, и заснул сразу, едва голова коснулась подушки. Теперь он чувствовал себя так, словно его прокрутили в стиральной машине. Дин тихо охнул и опустил ноги на пол. – Дин! – с неприкрытым облегчением воскликнул позади него Сэм. – Ты ворочался. – Что? – переспросил Дин, оглянувшись. – Ты ворочался. Крутился. Плохой сон? – Мягко говоря, – отозвался Дин. – А ты чего? Заснуть не можешь? – То же самое. Плохой сон. Дин развернулся и увидел, что младший брат шарит ладонью по краю его кровати, будто что-то ищет. – Если нужна мелочь для автомата, просто скажи, – озадаченно заметил Дин. – Нет… не то. Я думал, тут дырка в одеяле. Померещилось, наверное. Дин встал и повернулся к брату: – Тут тебе не четырехзвездочный отель. Но я думаю, порванное постельное белье я бы заметил. – Точно. Сэм не шевелился. Выглядел он отстраненно. Потом провел пятерней по волосам и натужно выдохнул: – Сейчас позднее утро. Что скажешь? Хлебнем кофейку и энергетиком догонимся? – Сэм? Поговорить не хочешь? – Нет, все нормально. – Выглядишь неважно. Сэм вздохнул. Дин подозревал, что брат хочет рассказать о чем-то, что его беспокоит, а потому стоял тихо и ждал, пока тот соберется с мыслями. – Я уже сказал, плохой сон. Больше на сон наяву похоже. Я… разговаривал с Бездушным Сэмом. Кажется, это он был. Он был мной. Но все равно чужак в некотором смысле. – Разумеется. – Не знаю, старик, – проговорил Сэм. – Может, это какой-то психологический побочный эффект от стены у меня в голове. Может, мне интересно, каким… каким он был. Но что делать? Вряд ли я смогу выкопать в инете что-нибудь по теме. – Думаешь, стену процарапываешь? – уточнил Дин. – Кас, возможно, сможет ее подлатать. – Нет, я не про то. Я не помню ничего про… потерянное время. Или про то, что происходило в клетке с Михаилом и Люцифером. Просто, дело в нем… в незнании. – В этом определенно есть смысл, – рассудил Дин. «Если тут вообще хоть в чем-то есть смысл». Глава 18 В то время, когда Дин остановил «Импалу» напротив дома № 109 по Чейни-лейн, рабочие трудились над упавшим дубом: один обрезал мелкие ветки и отправлял их дробить, а второй мощной бензопилой распиливал ствол на сравнительно небольшие куски. Дин почувствовал, как из-за хриплого рева дробилки и ритмичных взвизгиваний пилы подкрадывается сильная головная боль. Недостаток сна на пару с переизбытком кофеина – дерьмовое сочетание. Хорошо хоть похмелье не прибавилось. Хотя, подумал Дин, от похмелья вряд ли стало бы намного хуже. Сэм нажал на дверной звонок, и братья приготовили удостоверения. Мелинда Барнс вполне может решить, что они журналисты, сующие носы в семейную трагедию, и захлопнуть перед их лицами дверь. С большей охотой она будет разговаривать с теми, кто пытается выяснить, что произошло. А на самом деле Винчестеры хотели поговорить с ее сыном. Никто не отвечал. – Может, звонок сломан? – предположил Дин. Но из-за ревущих в нескольких метрах механизмов было не расслышать наверняка. Сэм постучал. Спустя несколько секунд молодая женщина с опухшими глазами открыла дверь и бросила взгляд на корочки. – Что вам нужно? – громко спросила она, хмурясь от шума дробилки. Дину стало любопытно, раздражает ее постоянное напоминание о гибели мужа или она находит некоторое утешение при виде методичного расчленения его убийцы. В любом случае Дин решил предоставить расспросы брату. – Мы хотим задать несколько вопросов, миссис Барнс. – Не слышу. – Она покачала головой. – Зайдите в дом. Хозяйка провела их в кухню, обставленную в стиле кантри: розовые обои в клеточку, белые шкафчики со стеклянными дверцами и светлый деревянный пол. Окна выходили на задний двор с установленным там многофункциональным деревянным детским городком: миниатюрная крепость, гимнастическая стенка, горка и качели. Ребенка на улице не было. Мелинда Барнс уселась за кухонный стол и указала Винчестерам на стулья. Братья сели напротив. – Вы из ФБР? – Да, – ответил Сэм. – Мы очень сожалеем по поводу вашей потери. Мы зададим пару вопросов, чтобы окончательно оставить вас в покое. – Я вчера говорила с полицией. – Мелинда поднесла ладонь к дрожащему подбородку. – Не знаю, что еще можно рассказать.