– Потому что у тебя их слишком много. – Теперь под кроватью посмотри, – велел Дэниел. Таков был ежевечерний ритуал: принести чашку воды, проверить шкаф, проверить под кроватью, включить ночник, поцеловать на сон грядущий. Повторение успокаивало. Мальчик наблюдал, как мама опускается на колени, приподнимает край одеяла и вглядывается в пространство между кроватью и полом. – О нет! – вдруг воскликнула она. – Что? – Они вернулись! – с наигранным ужасом проговорила она. – Пыльные комочки! – И все? – улыбнулся Дэниел. – Ну и еще тут парочка игрушек. – Мама поднялась на ноги. – А так все чисто. – Хорошо. Она наклонилась и поцеловала его в лоб. – Пора спать, юноша. – Споки-споки, мама. – Спокойной ночи, сладкий. – Мама выключила прикроватную лампу, и ночник, среагировав на темноту, вспыхнул и разлил по полу мягкий свет. – Люблю тебя. – И я тебя, – Дэниел не сдержал зевок. Она тихонько вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Через какое-то время мальчик задремал и не услышал, как легкий ветер начал постепенно усиливаться, пока наконец ветви белого дуба за окном не принялись ритмично стучать в стекло. Он мгновенно проснулся, еще не поняв, что его разбудило. Однако спустя секунду Дэниел услышал постукивание в окно. Мальчик сел на постели и посмотрел в темное небо. В его воображении ветви тут же превратились в чудовищные руки, тянувшиеся к нему, а кончики ветвей сделались пальцами, от которых его отделяло только тонкое стекло… – Мам! – крикнул он. Прошло несколько секунд. Стук продолжался. – Мама! Ты где? Из коридора послышались торопливые шаги. Мама ворвалась в спальню, оглядела ее в поисках потенциальной опасности и только потом взглянула на мальчика: – Дэниел, что такое? – Дерево… двигалось. Мама подошла к окну и постояла там. Внезапно тонкая ветка царапнула прямо по подоконнику, и Дэниел подумал, что с таким звуком могли бы царапнуть поверхность ногти… или когти. Он вздрогнул. – Тут ничего нет, – успокаивающе проговорила мама. – Ветер поднялся, только и всего. Ветка задела твое окно. – Она меня напугала, – пожаловался мальчик. – Выглядит жутко. Мама подошла к нему и покачала головой: – Дэниел, здесь абсолютно безопасно. Не надо пугаться каждой маленькой тени и стука, ладно? – Ладно, – хмуро согласился он. – Побудешь моим храбрым мальчиком? Дэниел кивнул: – Постараюсь. – Вот это мне нравится. – Мама снова поцеловала его в лоб. – Я попрошу папу, чтобы он утром подрезал ветки. – Хорошо. На этот раз она оставила дверь приоткрытой на случай, если он снова позовет. Как и они договаривались, Дэниел попытался уснуть: он повернулся на бок спиной к окну, чтобы не видеть теней, и подтянул коленки к груди. «Ветер и тени, – уговаривал он себя. – Не надо бояться…» Он широко зевнул – шире, чем в прошлый раз – и заснул куда быстрее, чем ожидал, несмотря на пережитый страх. Провалившись в глубокий сон, мальчик не видел, как ночник замигал и погас. Из тьмы в верхнем углу комнаты отделился сгусток и завитками черного густого дыма поплыл к спящему. Проскользнул по одеялу, по лицу мальчика и завис над спинкой кровати. Из сгустившейся темноты начали медленно проступать очертания фигуры: просто силуэт, но не плоский. Сначала оформилась темная странного вида голова, затем из мрака показалась угольно-черная рука заканчивающаяся ладонью с нечеткими пальцами, которые легли Дэниелу на лоб. А за стенами ветер набирал силу в преддверии бури, ветви дуба качались, метались, бесновались и тянулись к дому, в котором спал мальчик… * * * Дин принес в номер упаковку холодного пива и отправил несколько бутылок в ведерко со льдом, чтобы они не нагрелись. Учитывая, что были еще две упаковки, следовало обзавестись ведерком побольше. Ну или переносным холодильником. В местном супермаркете наверняка холодильники были. Дин прихлебывал из бутылки, а Сэм, сидя за лэптопом, внимательно изучал передовицы прежних лет. – Нашел. – Он развернул ноут к Дину. – Ну что, та тачка гармошкой была «Додж Чарджером» шестьдесят восьмого? – Тут сказано, что да. Дин вгляделся в экран: – Цвет подходит. Вишневый с белой полосой. Сэм развернул лэптоп обратно и промотал всю статью. – Врезалась в подпорную стену. Удар пришелся на сторону водителя. – Даже если ее кто-то починил, – заметил Дин, – это не объясняет, как машина исчезла. Должно быть, просто похожая, если только ее хозяин не волшебник… – Может, не в мстительном духе дело, а в самой машине? – Этого еще не хватало. Злобное авто. В Клейтон-Фоллз заявилась «Кристина»[16]. – Парень жил с бабкой со стороны отца, – выдал информацию Сэм, пролистывая статьи. – Мать умерла родами. Отец с сыном жили в Нью-Джерси. Отец умер пять лет назад от обширного инфаркта. Слишком много курил. Бабка осталась единственной родственницей и приютила мальчика… – Несчастливая семейка. – Погибший подросток – единственная ниточка. – Это не мстительный дух, – решил Дин. – Наверное, стоит подумать о живых. * * * Дэниел Барнс ворочался в постели. Он погрузился в полный сновидений сон, и его глаза, перед которыми вырастали кошмары, быстро двигались под веками. Отдалившись от мира бодрствующих, мальчик не заметил ни руки-тени, ни прижатые к его лбу пальцы. Не подозревал он и о сущности над своей кроватью. Голова твари окончательно оформилась, над запавшими щеками горели красные глаза. Под длинным уродливым носом была широко распахнута пасть, полная острых черных зубов. И когда мальчик тревожно постанывал, сущность довольно шипела. За окном спальни порыв ветра обрушился на дом. Ветви дерева вскидывались и опадали, гнулись и качались, болтались в темноте, царапали стены и подоконник, настойчивой барабанной дробью колотились в стекло. Когда ветка ударила достаточно сильно для того, чтобы стекло треснуло, сущность издала довольное клокочущее шипение и отняла пальцы. Дэниел перекатил голову по подушке и сдавленно вскрикнул. Спустя секунду он подскочил на сбившихся простынях, будто вынырнул откуда-то. Таращась в темноту комнаты, которую на этот раз не смягчал скудный свет ночника, мальчик снова принялся звать маму. Сущность за его спиной потеряла четкость очертаний, истончилась в клочья тьмы и слилась с тенями, снова сделавшись невидимой и неразличимой. – Мама! На этот раз дверь распахнул отец, который и в лучшие времена переносил его ночные страхи хуже, чем мама. Дэниел опустил голову и приготовился извиняться, хотя сердце его бешено колотилось от ужаса. – Дэниел, мама попросила прийти меня. – Папа встал над кроватью, скрестив на груди руки. – Прекрати эти глупости. – Мне страшно. – Просто буря. Ты не… – Дерево разбило окно. – Что? – Смотри! Но отец уже подошел к окну, оценивая повреждения. – Точно. Треснуло. Не видно ничего… – Он вернулся к двери и щелкнул выключателем, но свет не загорелся. Он щелкнул выключателем еще раз. – Попробуй включить свою лампу. Дэниел попробовал, но безрезультатно.