— Ты очень красивая, — вдруг твердо произнес Лиам без тени улыбки, смело смотря ей прямо в глаза. А Летта почувствовала, как снова вспыхивает, как спичка. И тут же смущенно отвела взгляд, судорожно ища в комнате что-то, что помогло бы ей сменить тему. Потому что чувствовала, что еще одно слово, и над пропастью окажется и вторая нога. — А это что? Она указала на стопку совсем маленьких холстов, что были прислонены к стене и повернуты к ней лицевой стороной. Помедлив, Лиам нехотя подошел к ним и присел на корточки, разворачивая работы и демонстрируя их. — Я серьезно, куколка, если ты хоть кому-то расскажешь… — на всякий случай повторил он, устрашающе округляя глаза. — Поняла-поняла, — отмахнулась Летта, присаживаясь на корточки рядом с ним и наклоняя голову, чтобы лучше рассмотреть картину. — Убьешь меня. — О, нет. Смерть для тебя тогда покажется блаженством. Летта уже не обращала на его слова никакого внимания, они уже не вызывали в ней того страх, что раньше. Она внимательно рассматривала картины, на которых — о чудо — не было ее лица. Выходит, что Лиам и правда рисовал что-то еще. Может и зря она так разволновалась? На первом, самом маленьком холсте было очень много черной краски. Прямо по центру — рваный диск полной луны. Ночное небо, что видела над головой каждую ночь, она узнала сразу. И так на каждой картине. Темное небо. Яркая луна. Где-то полная, где-то лишь полумесяц. Но было в этих картинах нечто странное, что объединяло их, и отличало от реальности. Помимо непроглядной черноты и яркой луны на каждой из них, Лиам изображал что-то еще. Например, на первой картине вокруг луны, прямо на черной краске, были равномерно разбросаны короткие палочки неона. Голубые, розовые, фиолетовые — все они помогали луне освещать темное небо. А на второй картине вокруг луны пустились в пляс маленькие Нексы с белоснежными крыльями. На третьей луну обрамляли три зажженные лампочки, от которых по всему небу тянулись черные провода. А на четвертой и вовсе все заполонили полуголые девицы, которых смущенная Летта спешно отставила в сторону. — Так странно, — вынесла она свой вердикт, поворачиваясь к Лиаму. Было видно, что ему важна ее оценка. Ему было не все равно, он действительно горел этим делом. И Летта ему даже немножечко позавидовала. Ей бы тоже хотелось найти такое дело, от которого и руки будут чесаться, и глаза сиять. — Это же не правда. Нет на небе ничего, кроме луны. Я думала, что ты рисуешь только то, что видишь. Лиам тихо хмыкнул и ненадолго задумался над ответом. А после, наклонив голову на бок и переведя взгляд на картины, ответил: — А какой смысл рисовать то, на что и так можешь посмотреть ночью? Это же скучно, — отодвинув еще пару холстов, он остановил взгляд на ночном небе, по которому рассекали огромные снежинки. — У тебя никогда не было ощущения, что ночью на небе чего-то не хватает? Днем вот там чего только не бывает. И птицы, и Нексы, и облака — каждый раз разные. — Даже не знаю, — протянула Летта и уселась поудобнее, облокотившись спиной о стену и обнимая колени. — А мне нравится луна. Когда смотрю на нее, думается так легко. Ну и что, что она там одна, зато сколько людей на нее каждую ночь смотрят… Когда я думаю об этом, мне кажется, что я не одна, а со мной рядом все те, кто смотрят на нее в этот же момент. Как будто она нас всех объединяет. Глупо, наверное. Ей нравилось то, как резко изменилась атмосфере между ними. Теперь и древние бревенчатые стены уже не казались ей такими тесными, а напротив. Уютными. И Лиам вдруг спрятал от нее свои привычные колючки и снова стал вполне… терпимым. Он уже открывался перед ней раньше — тогда, у Ночных — поэтому она знала, что как только они покинут эту комнату с рассветом, все закончится. И ей хотелось растянуть этот момент на подольше. Лиам нравился ей именно таким. Отставив картины, он сел рядом с ней и повторил ее позу, закинув руки на согнутые колени и откинул голову на стену. Теперь она поняла, чем от него все время так неуловимо пахло, вперемешку с его обычным запахом. Это были масляные краски. — А меня бесит то, что каждую ночь приходится видеть одно и то же. Скучная светящаяся штука, всегда одна, никакого разнообразия. Светит она плохо, толку от нее никакого. Руки так и чешутся пририсовать к ней что-то еще. А то, что кто-то еще смотрит на нее одновременно с тобой… Как бы там ни было, в итоге ты все равно смотришь на нее одна. Она не нашлась, что ответь, и какое-то время они сидели молча, слушая лишь тихий скрип дерева и отдаленное шуршание откуда-то сверху. — Как думаешь, Нео там в порядке? — как бы она не старалась отвлечься рассматриванием мрачных картин, где единственным ярким пятном были карие глаза, мысли то и дело возвращались туда. К древним развалинам, где они оставили его совсем одного. — Однозначно лучше, чем я, — Лиам поморщился и встал на ноги, подходя к нише с матрасом и сдергивая со всей этой небрежной напольной конструкции плед. — Что это значит? — не поняла Летта, наблюдая за ним. А тот устало плюхнулся на подушки, ложась лицом к стене и подложил руку под голову, даже не удосужившись предварительно разуться. — Кровать здесь одна, а спать на полу я не собираюсь, — вместо ответа, сказал он, больше не оборачиваясь. А у нее от этого его тона появилось ощущение, будто на нее вылили ведро ледяной воды. Снова. Сначала обогрели и укрыли одеялом. А после снова выставили на улицу и облили водой. — Может посмотрим, вдруг Светочи уже ушли? — особо ни на что не надеясь, предложила она. — Не ушли, — отрезал он. И замолчал. Летта так и осталась сидеть у стены, прикрыв глаза и сходя с ума от того, что они вынуждены торчать здесь тогда, когда Нео там, один. Но в то же время она понимала, что он прав. Что бы не разозлило этих Светочей, так просто они от них не отцепятся. Вскоре дыхание Лиама выровнялось, а сам он перевернулся на спину. Его лицо разгладилось во сне, стерев с него все следы раздражения. Волосы спадали на глаза, от чего он хмурился во сне. Летта поймала себя на мысли, что смотрит на него, а руки так и чешутся смахнуть его надоедливую челку. Чтобы ничто не мешало ему спать, ведь всю прошлую ночь он охранял ее сон. После недолгой внутренней борьбы, она так и поступила. Тихонько подобравшись к нему, она села на краешек матраса, стараясь не разбудить его, и невесомо смахнула волосы в сторону, лишь слегка коснувшись пальцами его щеки. Она была такой колючей. При этом губы показались ей безумно мягкими, но проверить она не решилась. Сложнее всего было не дотронуться до шрама у верхней губы. Почему-то ей этого очень хотелось. Посидев еще немного, она прилегла на самый край матраса, так, чтобы их тела не соприкасались. Но сон все никак не шел. Она думала. Думала о словах Лиама. О его картинах и странных предметах рядом с луной. У этого парня в голове было столько интересных мыслей, которыми он никогда не делился. И, что самое важное — почему? Почему он так ненавидел луну? Почему изображал ее лицо рваными злыми мазками? Почему вел себя так, а не иначе? Перевернувшись на спину, она запустила озябшие пальцы в карманы куртки, чтобы согреться. А когда нащупала там что-то инородное, по телу пробежали мурашки. Сон покинул ее окончательно. Резко приняв сидячее положение, она достала из кармана маленький камень, напоминающий Монолит, но фиолетового цвета. Тот самый, что дал ей тот парень — Ву. Камень, который давал доступ к чужим воспоминаниям. Она не должна, не должна была этого делать! Это ведь неправильно. Особенно учитывая то, как сильно Лиам был против того, чтобы она просто заходила в ту лавочку. Но соблазн был так велик. Вот он Лиам, абсолютно беззащитный и с кучей секретов в своей голове. А вот она, с ключом к ним в руке, но разрываемая изнутри сомнениями. А имеет ли она на это право? А стоят ли его воспоминания того, чтобы тратить на них столь ценный дар? Прикрыв глаза, она сильнее сжала в руках камень и глубоко задышала, считая про себя до десяти, как учил ее Нео. Конечно. Конечно, она не имела на это абсолютно никакого права. Она понимала это. Но желание было сильнее ее. Поэтому она мягко наклонилась к беззащитному Лиаму и быстро — чтобы не передумать — коснулась кончиком камня его лба, покрытого испариной. Ничего не произошло. И она досадливо выдохнула, ругая себя на чем свет стоит за слабость. Хорошо, что ничего не вышло. Да. Это было бы ужасно-ужасно неправильно! А после мир вдруг ухнул вниз, а затем резко подкинул ее вверх. Пол ушел из-под ног, и она полетела. Все произошло так быстро, что она и вскрикнуть не успела. Пространство вокруг было вязким, тягучим, и она сама была его частью. Она не ощущала ни рук, ни ног, зато все тело охватило знакомое покалывание. Такое же, как при раскалывании Монолита. Ее наполнила магия. Чужая магия. А после картинка перед глазами восстановилась так же внезапно, как и пропала. Она увидела лес. Невысокий склон прямо под ней, и она свесила с него ноги, подставляя лицо прохладному ветру. Пахло недавно прошедшим дождем, а на деревьях листья были окрашены в желтый, красный и оранжевый. Такая же гамма рассыпалась прямо внизу склона, у нее под ногами. Только вот… Это были не ее ноги. Не ее рука выводила веткой по мягкой земле очертания горизонта. — Опять опаздываешь, — прозвучал мужской голос. И она поняла, что сама же и произнесла эту фразу. Ее губы шевелились, но не она управляла ими. Не ее взгляд сместился с рисунка себе же за плечо. А его. Лиама. Он еще не видел ее, но уже слышал шуршание опавшей листвы под ее ногами, и обернулся, чтобы увидеть, как неуклюже и робко она будет приближаться к нему. Так же, как и всегда. За этим было крайне забавно наблюдать. А еще забавнее будет после, когда она обиженно надуется и будет обвинять его в том, что он смеется над ней. А он будет делать это специально. Ему нравилось, когда она смущалась. — Я не специально. Прости, Лиам, — крикнула она, привычно растягивая слова и подходя ближе, касаясь ладонью каждого дерева, мимо которого проходила. — Никак не могла накопить магию. Уилли меня отвлекал. Она жаловалась, но ему было уже все равно. Главное, что она пришла. Он скучал, хоть никогда и не признается ей в этом. Наверняка, она до сих пор думает, что он приходит к ней только из-за того, что она приносит ему краски, которые делает сама. Но это вовсе не так. — Я уже говорил тебе — один кулон решает сразу все твои проблемы, — закатил глаза он, смахивая рукой с земли рисунок. «К тому же, он идеально подойдет к твоим синим глазам» — подумал он, но вслух не сказал. — Зачем он мне, когда вокруг столько деревьев? — легко пожала плечами она и остановилась у одного из них, облокачиваясь о ствол и обнимая его руками. Как и всегда, ее глаза блестели на солнце, а с губ не слетала улыбка. Он и правда ни разу не видел ее без нее. Каждый раз, с того самого дня, как они встретились в лесу, и она первым же делом заявила, что влюблена в него, он не видел ее другой. Наверное… Наверное, и он со временем стал влюбляться в нее в ответ. По крайней мере, она этого заслуживала. — Сара, — закатив глаза, он поднялся на ноги и подошел к ней ближе. Он знал, что она не может оторвать руки от дерева, ведь только так она поддерживала в теле баланс магии. — Тебе придется надеть его, когда ты переберешься ко мне в лагерь. Если, конечно, ты не передумала. Он скрестил руки на груди, боясь показать ей, как сильно он боялся услышать от нее, что она действительно передумала. А она, как и всегда, легко взмахнула ресницами и подалась вперед, падая в его объятия. Вот так всегда. Он говорил ей серьезные вещи, а она даже не слушала! Вечно легкомысленная и летящая особа. По началу это ужасно раздражало его, как и ее необъяснимая влюбленность в него, над которой не уставал подшучивать Нео. Но она была такой… до безумия искренней и доброй. Она была вся нараспашку перед ним, абсолютно вся. И именно этим взяла его. Полностью.