Обхватив за плечи, Мокрида приподняла меня, поднесла к губам кружку с зельем. - Ну, давай залпом, за наше здоровье. Отвратительное варево, что на вкус, что на запах. Зато руки у Мокриды надежные и ласковые, и плечо теплое, на таком и уснуть можно. - Молодец, всё правильно сделал, - похвалила целительница, укладывая меня обратно на подушки. - Мокрида, а эпидемия бешенства прекратилась, когда оборотней перестали убивать? И им можно было больше не бояться? - Да! Солевейг! Я сама тебя сейчас пришибу! Можешь просто закрыть глаза и спать? Или помочь? - Помоги. - Тогда устраивайся поудобнее. Ласковая теплая ладонь ложится на лоб. - Спи, волченька. Два дня я провел, как всегда хотел: никуда не ходил, валялся на кровати, читал, душевно беседовал с Трэком и Мокридой. Непрочь был бы пофехтовать, но сил физических не было в принципе. Захотелось новых впечатлений — открыл окно, высунул нос, вдохнул наполненный духом хвои воздух. Хорошо! Дядя, убедившись, что любимый племянник помирать не собирается и находится под надежным надзором, укатил в Кортезьен встречать Бьянку, наконец выпущенную из узилища, а потом основательно застрял в Сливовой Косточке. Вот обвенчаются господин Лусебрун и госпожа де ла Нир, объединят хозяйства, а жить где будут? На два дома не разорвешься. И мысль эта была самой глубокой за всё время спокойного существования. Когда я это осознал, стало скучно. И мы организованным отрядом двинулись к шерифу. В ночь приключений на кладбище мои соратники вытащили Марка Бегора прямо из-под одеяла. Сработало чутье наемников и здравый смысл — приличному человеку ночью среди могил делать нечего. Трэк и Мокрида напали на дядю, удачно вернувшегося домой, убедили его связаться с шерифом по дальногрому. Совсем скоро спасательная экспедиция собралась на Лесном кладбище. Что идти нужно в склеп де ла Ниров вычисли тоже чуть ли не интуитивно. Не знаю, чем в это время занимались Жакоб и Инесса, почему не начали потрошить пленника сразу, но появление друзей оказалось для меня как нельзя кстати. Захват преступником прошел быстро и без жертв с нашей стороны. Колдунью кулаком по темечку приложил Трэк. Переживал потом, добрая душа, что пришлось ударить женщину. Жакоба скрутила прибывшая стража. А вот шерифу наша самодеятельность, похоже, здорово мешала. Во всяком случае, когда Трэк вежливо спросил, будут ли к нам еще вопросы и можно ли уже ехать в Кардис, Марк Бегор столь же культурно ответил, что свидетельские показания мы уже дали, посему можем быть свободны. Надо будет всё повторить на суде, но он состоится еще нескоро, так что проваливайте… э-э-э… отправляйтесь спокойно, господа, куда вам надобно, спасибо за помощь следствию. С этим мы и уехали домой. В конце осени Трэкул, довольный, как объевшийся гороха хомяк, сдал свой медальон наемника и отправился за семьей на каменистые пустоши, а мы с Мокридой взялись сопровождать друга. В обители скаегетов нам не сильно понравилось — очень уж неодобрительно смотрели местные на чужаков, - зато Петра, жена Стензальтыча, произвела исключительно хорошее впечатление. Веселая тётка в три обхвата толщиной, совершенно не умеющая варить щорб. Две дочки, девчонки подросткового возраста, папку за годы разлуки не забыли, и как накинулись на Трэка при встрече, так больше от него и не отходили. В общем, переезду Трэкула сына Стензальта в Кардис все были только рады. Вскоре после нашего возвращения Мокрида заявила, что хватит с нее ран телесных и душевных и устроилась в нотариальную контору. Я, уже один, чтобы избежать обязательного присутствия на свадьбе дяди Сэульва и Бьянки де ла Нир, где должна была собраться вся родня, схватился за первый попавшийся контракт, в среде наемников считавшийся откровенно дурацким — поиски давно исчезнувшей полулегендарной библиотеки. Полгода болтался с экспедицией по королевству, черта лысего нашли, по причине полного отсутствия в нашем мире означенного объекта поиска, зато я окончательно понял, что мне интересно, и чем я хочу заниматься. В Кардисе на пороге дома сразу попал в распростертые объятия Трэка и Мокриды. У друзей оказались потрясающие новости. Наша краса ненаглядная продолжала по переписке общаться с Марком Бегором, и сейчас хранитель покоя берегов Узкого озера звал нас на встречу. Не для дачи показаний. В Кортезьене ничего не изменилось, только вместо желтых листьев на деревьях появились молодые зеленые. Когда мы расположились в кабинете шерифа — Мокрида на стуле для посетителей, я на подоконнике, Трэк отказался от предложения принести ему табуретку и привычно прислонился к дверному косяку, - Марк Бегор оглядел нас и вдруг, рассмеявшись, махнул рукой: - Слушайте, все разговоры по этому делу я вел с Лусебруном в трактире, так что давайте не нарушать традицию! Стол у окна был, похоже, навечно зарезервирован за представителем местной власти. - Господа! - торжественно провозгласил блюститель закона, подняв кружку с пивом. - Поздравляю вас с полным завершением дела Жакоба де ла Нира и Инессы Монфакор. Ваш вклад… - Шериф! - Мокрида выразительно похлопала глазками. - Мы, конечно, очень хорошие, но, может быть, вы лучше расскажете поподробнее, что затевали эти злодеи? Марк Бегор крякнул и, отставив кружку, с интересом взглянул на девушку. - Госпожа Орел, вы интересуетесь как юрист? - Как непосредственный участник событий. А Солевейг книжки сочиняет. Представляете, какой детектив он может написать, не называя имен? Или лучше с именами? - Ну хорошо. Честно говоря, де ла Нира давно уже следовало засадить за решетку, хотя бы по совокупности деяний. Смолоду путался со всякими темными личностями, участвовал в гнусных делишках. Но официальных жалоб на него не было, а прижать владетеля не так-то легко. Соседи не хотели связываться, боялись, как бы хуже не обернулось. К тому же, все жалели Бьянку — близких родственников кроме брата нет, он хоть какая-то защита и опора. Жакоб был хитер, осторожен. Но один раз всё-таки прокололся. Причем нарушил закон отнюдь не королевства. И долг исчислялся не монетами. Что там было, выяснить пока не удалось, но де ла Нира предупредили. Да так, что за следующую проказу он отчитывался бы уже перед чертями в пекле. Шериф помолчал, пока румяная трактирная служанка ставила перед ним новую кружку, а потом, обмакнув усы в пивную пену, продолжил: - Даже такая самоуверенная сволочь, как Жакоб в конце концов должна была понять — пора уносить ноги. Самый верный способ исчезнуть так, чтобы не искали - притвориться мертвым. Жакоб знал, что долго с его трупом никто канителиться не будет, здешние обыватели не любят напоминаний о смерти. Одно дело обсудить усопшего соседа, и совсем другое знать, что где-то рядом лежит свежий покойник. Похоронить его побыстрее — правила хорошего тона. Но хитрецу нужны были деньги. Сливовую Косточку Корнелий оставил Жакобу. Было бы странно поступить по-другому, ведь все считали сына де ла Ниров законным. Если бы негодяй взялся за ум, начал хозяйствовать, мог бы жить вполне достойно. Но все средства семьи должны были достаться Бьянке. Братец вполне вольно ими пользовался. И вдруг конец сладкой жизни — сестра собралась замуж. И за кого! Против адмирала Лусебруна Жакобу было не вякнуть. Что получается? Земля горит под ногами, сестра скоро не будет служить прикрытием, к тому же заберет денежки. Он мог бы заставить Бьянку перевести все средства на его счет в банке, но это легко отследить, и вызвало бы ненужные толки. Да и куда б всё делось после мнимой смерти Жакоба? Нужен был кто-то, кто получил бы имущество де ла Ниров на законных основаниях. - Инесса Монфакор? - Она. Жакоб познакомился с ней, когда колдунья собирала дань с местных легковеров. Магических способностей у нее немного, зато знания о травах и артефактах — потрясающие. Такие б да на мирные цели! Прохиндеи действительно оформили брак, де ла Нир даже завещание написал честь по чести. Но тут перемудрил. Такие скоты, как Жакоб, убеждены, что они будут жить вечно. Он никогда не стал бы выражать последнюю волю на следующий день после свадьбы. Это было подозрительно. - Но если Инесса уже бывала здесь, как получилось, что ее никто не узнал? - Потому она так красилась, - лениво объяснила Мокрида. - Косметика здорово меняет внешность женщины. Мало кто может решить, что почтенная дама, любительница, как ты говоришь, «штукатурки», и чумазая бродяжка — одна и та же персона. - Точно так, - согласился шериф. - Сначала негодяи не хотели изводить Бьянку, только обобрать. Но когда адмирал начал уделять ей внимание, Жакоб вспомнил, как Лусебрун дрался за Туманное Озеро и подумал, что тот так же вцепится в имущество невесты. Наши злодеи решили действовать наверняка. Жакоб понимал, что если просто убьет Бьянку, даже если всё будет обставлено, как несчастный случай, я его с землей сравняю. Лучше, если бы она прикончила братца. Жили вдвоем, не считая ветхих слуг, подсыпать отраву Жакобу могла только сестра. Родственников у де ла Ниров не оставалось. Продав Сливовую Косточку, «вдова» Жакоба благополучно уехала бы с деньгами. Даже если б Бьянку не осудили по закону, она, не выдержав чувства вины, покончила бы с собой. В Сливовой Косточке уже обнаружили склянку из-под настоя девичьих слез и предсмертную записку с признанием, которую госпожа де ла Нир не писала. А еще хорошие запасы кисленя. - Кислень! - нахмурилась Мокрида. - Еще одна трава, - объяснила она нам с Трэком. - Мощное успокоительное и снотворное. В больших дозах подавляет волю. - Да, - подтвердил шериф. - А дочь де ла Ниров и без того, вынужден признать, в некоторых ситуациях никак не образец независимости и свободомыслия. Одно непонятно: кислень имеет характерный горький привкус, как Инесса умудрялась поить им Бьянку незаметно? - Кофе! - подняла палец Мокрида. - Вёдра крепкого кофе! Все эти дни в Сливовой Косточке стряпней занимался Трэк, но из напитков варил исключительно компот. Так ведь, Стензальтыч? - Точно. Из сухофруктов. Инесса сама с кофейником бегала. Всё постепенно становилось на свои места, но одно я еще не мог понять. - Как же получилось, что Жакоба де ла Нира все посчитали мертвым? - Это я дура, набитая опилками, всех смутила, - мрачно объявила Мокрида. - Забыла, что в лошадиных дозах тот же кислень вызывает подобие летаргического сна. А внешние симптомы очень похожи на отравление девичьими слезами. Солевейг чуял, что от Жакоба несет травой, но какой, определить не мог. - А готовила всё Инесса? Потому и обливалась «Нежной лилией»? Чтобы скрыть запах? -Именно, - подтвердил шериф. - Хитрая, как лисица. А вы напрасно на себя наговариваете, госпожа Орел. Так сразу определить, от чего наступила смерть, это не всякий лекарьсумеет. Я в начале даже подозревал вас в причастности. Послушайте, что вам делать в вашей нотариальной конторе? Завянете в пыли. А нам в стражу ой как нужна хорошая травница. Переходите, а? Не пожалеете! - Я подумаю, - величественно кивнула Мокрида. Подняли кружки и выпили за успехи стражи Кортезьена. Потом за Мокриду лично. Третий тост естественно, за прекрасных дам вообще. - А знаете, - пригорюнился вдруг захмелевший Трэк, - мне этого Жакоба не жалко, но где-то я ему сочувствую. Убивец, негодяй, но жену свою любит. Вон как ей доверял. - Самое веселое, - хмыкнул шериф, - что де ла Нир написал мне письмо, где подробно изложил весь план преступления и оставил послание Бьянке. Молодожены ни на грош не доверяли друг другу, и Жакоб предупредил Инессу, что если он в назначенный срок не «воскреснет», сестра передаст пакет в городскую стражу. В последствии он рассказал подельнице, где спрятано письмо, и та его просто выкрала. Верность, истинная любовь, дружба сейчас товар редкий, дорогой. Это точно. Но иногда встречается. Главное, чтобы всё это было кому-нибудь нужно. На улице вдруг громыхнуло так, что кружки на столе в ответ звякнули. В трактире потемнело, словно вдруг настал глубокий вечер. Мы разом повернулись к окну. - Гроза, - сказал Марк Бегор. - Первая в этом году. Тут же, подтверждая его слова, по подоконнику застучали тяжелые капли. Я поднялся и, распахнув дверь, шагнул через порог. После грозы свободно дышится. Гром в очередной раз встряхнул Кортезьен, и темные тучи тут же разорвала молния. Почему-то вдруг захотелось, подняв меч, приветствовать ярящиеся небеса, но я знал, как опасно так поступать. Я просто положил руку на рукоять верного кошкодера. Запрокинув лицо под холодные струи, я стою и смеюсь от беспричинной радости. Дождь. В Кортезьене идет дождь.