— В основном довольно позитивная. Идут упорные слухи, что инициатором всех последних нововведений является будущий наследник — Николай. Также обсуждают его назначение и создание нового ведомства. Ещё много обсуждений по последнему указу на запрет тайных обществ и организаций, проповедующих смену режима в нашей стране. Этот закон вызвал очень неоднозначную реакцию в обществе и его в основном критикуют, и это ещё не полная информация, — ответил император. — Пока рано судить о настроениях и реакции общества, все будут ждать дальнейшего развития событий, поэтому надо подождать пару дней, — добавил я. В этот момент в кабинет вошёл взволнованный прапорщик и попросил разрешения доложить, получив согласие, он обернулся ко мне и произнёс: — Ваше Высочество, как вы и предполагали, один полк внезапно покинул своё расположение в Красном Селе и направился в сторону Гатчины, в течение сорока минут они могут появиться здесь. Это двадцать пятый драгунский, Казанский Его Императорского Высочества эрцгерцога Австрийского Леопольда полк. Они были на летних манёврах в Красном селе, из-под Киева. Предположительно его возглавляет пропавший сын генерала Обручева, какие будут распоряжения? — сказал прапорщик, попеременно глядя то на меня, то на императора. — Я предлагаю встретить их на подступе к дворцу. Мне понадобится пара сотен казаков, мы устроим им засаду на подступах к замку, они не уйдут, — сказал я, обращаясь к императору, при этом встав и вытянувшись перед ним. — Хорошо, бери под своё руководство оба эскадрона, расквартированные рядом с дворцом. Дальнейшие события закрутились с невероятной быстротой. Подняв под ружьё две казачьи сотни, я вместе со всей своей охраной, включая казаков, вместе с двумя пулемётами выдвинулись навстречу противнику. Вперёд выслали несколько разъездов, на случай неожиданной встречи. У небольшого сужения дороги прямо на мосту через реку Тьсна моя охрана успела сделать небольшой завал, подрубив несколько деревьев и притащив их на мост, затем замаскировав пулемёты, мы решили дожидаться противника в этом месте. Казаков оставили в засаде за поворотом на одной из развилок. Охрана, нарубив веток и набрав сена из соседних стогов, замаскировалась на открытом лугу рядом с дорогой. Один из юнкеров вызвался выйти навстречу движущемуся кавалерийскому полку и попытаться остановить их. Мы с трудом, но успели разместить и замаскировать солдат. Расчёты пулемётов прятались за символическими щитами имитирующие постройки с двух сторон дороги. Я отдал приказ ни в коем случае не стрелять без моей команды. Когда все замерли по своим местам, то вдали показался столп пыли, это кавалерийский полк шёл быстрым маршем в нашу сторону. Когда до моста оставалась пара сотен метров, вперёд выехала группа офицеров, на фоне которой выделялись двое в форме офицеров другого полка. Навстречу им вышел юнкер Засецкий и поднял над головой ветку, с привязанным к ней белым носовым платком. Ему была поставлена задача попытаться задержать полк и в случае опасности прыгать прямо с моста, чтобы не попасть под огонь пулемётов. — Господа, вы куда так торопитесь? Вам не кажется, что вы перепутали направление? — Мы едем спасать страну от демона, вселившегося в императора, его последние приказы наглядно показывают, что он сошёл с ума. Никогда на Руси баба не правила в доме, а теперь им дали все права, а завтра что? Они ограничат права нас, мужиков? Не бывать этому! Сказал эмоциональную речь один из офицеров, остановившихся в десятке метров от юнкера. — Именем Императора приказываю вернуться в свои казармы и ждать дальнейших указаний, — прокричал юнкер. — Да что его слушать, — произнёс майор и, выхватив пистолет, попытался выстрелить в мешавшего им проехать офицера. Но юнкер не растерялся и, выхватив оба револьвера, прыгнул прямо с моста, стреляя в стоящих перед мостом офицеров. Он успел свалить троих, стоящих перед ним, прежде чем упал в неглубокую речку. К этому времени основная масса полка уже скопилась перед мостом, а, услышав выстрелы, двинулась вперёд верхом на лошадях. Когда они приблизились на дистанцию в пятьдесят метров, я отдал команду открыть огонь на поражение. Уронив скрывающие оба пулемёта щиты, те открыли непрерывный огонь в упор по солдатам на лошадях, скопившихся на нём. Избыточный калибр на первых «Максимах» произвёл ужасающий эффект, пули прошивали насквозь сразу несколько человек. Первый же залп за считаные секунды скосил собравшихся перед мостом людей вместе с лошадьми. В ответ прозвучали всего лишь несколько неприцельных выстрела, которые моментально были подавлены непрерывным огнём. Плотная скученность кавалерийского полка общей численностью около тысячи человек мешала развернуться и попытаться скрыться. Некоторые конные всадники попробовали спрятаться в лесу, который был в ста метрах от дороги, спустившись с обочины, но топкое место от постоянно разливающейся речки, которое тянулось с обеих сторон дороги, мешало им это сделать. Ноги лошадей глубоко проваливались в мягкую землю и застревали там. Удачное расположение пулемётов позволяло уничтожать и этого противника, не давая ему возможности скрыться. Отстреляв первую ленту, пулемёты встали на перезарядку, и в этот момент в бой вступили прятавшиеся до этого момента солдаты моей охраны. Своими меткими выстрелами они сдерживали попытку уцелевшим из эскадрона перейти в атаку. После быстрой перезарядки пулемёты продолжили вести огонь, перенеся его на тыл колонны. Неразбериха, вызванная нашей атакой, серьёзно усилилась за счёт пулемётов, а их снаряды свободно достигали конца колонны и разили всадников наповал. Поднялась паника, все стремились покинуть открытое пространство, но драгуны больше мешали друг другу, после четвёртой смены ленты один из пулемётов на время замолчал, но его опять поддержали лежащие в укрытиях стрелки моей охраны. Никто из них уже не стремился встать в полный рост и вести стрельбу. Мои тренировки дали свой положительный результат. Редкие выстрелы со стороны противника не причиняли никакого вреда. Выбив заклинивший патрон, второй пулемёт продолжил вести стрельбу. Теперь стреляли небольшими очередями, стараясь попасть по скоплению солдат. Я, смотря на эту картину в биноколь, увидел, как вдалеке, приблизительно в одном километре, выехали две упряжки лошадей, которые вывезли на открытый участок две пушки. Их расчёты пытались развернуть их для стрельбы в нашу сторону. Я, указав на это одному из юнкеров, спрятавшихся рядом со мной на обочине, отправил его с приказом перенести стрельбу правого пулемёта по орудийному расчёту. Пулемётчики отреагировали быстро и, не смотря на большую дистанцию, смогли уничтожить оба артиллерийских расчёта, не давая возможности приблизиться к брошенным орудиям другим солдатам. Боезапас обоих пулемётов был равен тысяче двумстам патронам, и они полностью их отстреляли. Над пулемётами поднимался дым, и я серьёзно переживал за целостность стволов, хотя в запасе и были сменные, но быстро достать новые будет проблематично. Когда уцелевшие немногочисленные отряды скрылись в лесу и отступили, я дал команду казакам, прячущимся в укрытии начать преследование выживших, а свою охрану, оставив с собой пятерых охранников, отправил вязать пленных и уцелевших в этой бойне. Через десять минут ко мне привели майора, который являлся сыном генерала Обручева. Он был легко ранен в обе руки и не мог держать оружие, его я приказал отправить в замок и поместить под усиленную охрану. Перевязать и никого к нему не пускать. Теперь у меня появился дополнительный рычаг воздействия на генерала, и я надеялся, теперь он расскажет, на какую разведку он работает, а также сколько и от кого он получал взятки. Пулемёты вместе с расчётами я отправил ко дворцу, так как они свою работу на сегодня выполнили. Дальнейшая зачистка мне была неинтересна, тем более, подошла рота солдат из гатчинского гарнизона. Я отдал распоряжения расчистить дорогу и убрать с неё раненых и убитых, включая лошадей, а сам отправился на доклад к императору. Когда я подъехал к самому крыльцу дворца, государь с Марией Фёдоровной вышли встречать меня лично. Я не стал тянуть время и прямо на месте отрапортовал. — Вверенными мне силами драгунский полк практически полностью уничтожен, скрывшихся после разгрома противников преследуют казаки, потери противника — не менее восьмисот человек убитыми и ранеными, потерь среди вверенного мне личного состава нет. Отец с матерью непонимающе уставились на меня. — Совсем нет? — переспросил отец. — На момент, когда я выдвигался после сражения к дворцу, самой большой потерей был промокший юнкер, вынужденный сигануть с моста прямо в воду, дабы не быть убитым заговорщиками, — ответил я. Отец с удивлением обнял меня, а вслед за ним меня обняла и моя мать. Так мы и застыли на ступенях дворца, не решаясь войти внутрь. Николай Второй. Технологический рывок. Книга вторая Глава 1. Шпионский след. Я был шпионом практически всю свою взрослую жизнь, так что и сейчас не хочу быть в центре внимания. Известность для меня – это самый изощренный вид проклятия. Эдвард Сноуден Не задерживаясь на крыльце, мы отправились внутрь дворца. Я, оставив родителей, отправился к прапорщику Родионову Виктору Павловичу, который дежурил на телефоне и должен быть в курсе происходящего в городе. Когда я вошёл в гостиную, прапорщик как раз и получал донесения, при моём появлении он вскочил со своего места, продолжая при этом вести диалог. Я знаком показал ему присаживаться, а сам уселся рядом за стол и дождался, когда он завершит разговор. Через пять минут, положив трубку он отрапортовал: ‑ Ваше Высочество, поступили первые данные после допроса от задержанных при попытке проникнуть в иностранные посольства. Человек, задержанный около посольства Франции, сообщил о готовящемся восстании драгунского полка в Красном Селе. Возглавить его должен майор Обручев и попытаться совершить переворот или в крайнем случае, освободив отца, скрыться во Франции. Для этого подготовлен пароход, который должен будет переправить их в Европу. Второй агент, задержанный у посольства Англии, сообщил, что он отнёс крупную сумму денег для организации восстания на Путиловском заводе. По его следам был выслан отряд быстрого реагирования, и руководители подпольной ячейки были задержаны прямо на квартире с наличностью. При перестрелке погиб один работник жандармерии, а двое были тяжело ранены. Второй задержанный шпион у посольства Англии принял капсулу с ядом, вшитую в воротник пальто, и умер. Сейчас отрабатывается круг его знакомств. Задержанный у посольства Германии молчит, несмотря на применение пыток. Так же утром при попытке выйти в Финский залив было задержано и досмотрено рыболовецкое судно, на котором находилось двенадцать гражданских, двое из которых находятся в розыске уже три года, личности остальных уточняются. Экипаж судна арестован. По словам капитана, который пошёл на сотрудничество, за Кронштадтом их должно было встретить торговое судно, предположительно направляющееся в Германию. На всех крупных заводах усилен контроль полиции, а на Путиловском заводе размещена рота солдат для предотвращения возможных митингов, ‑ закончил свой доклад прапорщик. ‑ Ну что же, для первого дня всё проходит довольно удачно, ‑ сказал я. ‑ Можно поинтересоваться, как обстоят дела с драгунским полком, покинувшим свою часть в Красном Селе? ‑ поинтересовался прапорщик. ‑ Полностью разгромлен силами моей охраны, остатки выживших, сейчас отлавливают по окрестностям два эскадрона казаков. Зачинщики арестованы. Направьте в Красное Село комиссию с хорошей охраной для выяснения всех подробностей инцидента, ‑ отдал я приказ. Пока принимал доклад, меня нашёл юнкер Бирин и доложил: ‑ Ваше Высочество, при допросе выживших офицеров, одни из них, раненый в живот, перед смертью исповедался. Оказывается, они давно состоят в знакомстве с майором Обручевым и входят в тайное общество, осуждающее действия правящего дома Романовых. После известия об аресте всех участников тайных обществ, к ним приехал Майор Обручев и, напугав неминуемой каторгой, убедил поднять восстание и быстрым маршем, достигнув Гатчинского дворца, захватить императора и заставить его отменить последние указы. Они напоили солдат и подняли бунт среди драгун, к ним должен был присоединиться ещё один полк, но там солдаты отказались поддержать участников бунта, поэтому они выдвинулись одни. Их расчёт был на внезапность и малое количество охраны. Сейчас ведётся допрос выживших, но эти данные подтверждаются. ‑ Благодарю за службу, юнкер, отправляйтесь с взводом охраны в Красное Село и арестуйте зачинщиков бунта. Прапорщик, скоординируйте действия юнкера с отрядом, отправленным для расследования бунта в Красное Село, ‑ отдал я приказ и отправился к арестованному генералу. Со мной отправилась моя охрана и два десятка казаков. В доме, где содержался генерал было тихо, войдя внутрь, часовой спросил у меня: ‑ Ваше Высочество, генерал с супругой час назад легли спать, изволите разбудить? ‑ Будите обоих и пригласите писаря для ведения протокола, ‑ сказал я. Генерала с супругой в домашних халатах привели из соседней комнаты. Я взял написанные ими листы, которые мне передал один из юнкеров и бегло просмотрел их. В них было очень много фамилий и дат, когда и где проходили встречи, но ничего не было про работу на французскую разведку и про взяточничество. ‑ Ну что же вы, генерал, ведёте себя столь неразумно. Почему вы не написали, что работаете на французскую разведку, лоббируете интересы французских производителей вооружений, берёте взятки? Почему вы об этом умолчали? ‑ спросил я, смотря на их реакцию. ‑ Да как вы смеете обвинять меня в измене, я верой и правдой служу своему отечеству. Это ложное обвинение, и я буду жаловаться государю на ваш произвол, ‑ произнёс генерал. Возмущение на их лице было настолько естественным, что я даже засомневался в своей версии, но я быстро справился с собой и ответил: ‑ Два часа назад ваш сын попытался совершить вооружённый переворот, склонив на свою сторону драгунский полк. В ходе скоротечного сражения двадцать пятый кавалерийский драгунский полк был полностью уничтожен. Ваш сын ‑ капитан Обручев был ранен, а в последствии арестован. Теперь он дожидается военно‑полевого трибунала и к вечеру будет расстрелян как государственный изменник. Так же у посольства Франции задержан шпион, который направлялся к вам с целью вывезти вас из страны. Так же получены другие данные подтверждающие вашу работу на французскую разведку. Поэтому теперь вами будут заниматься профессионалы своего дела, и мы получим все нужные нам данные. Разрешение на применение к вам пыток, я уже дал. Так что больше мы с вами не увидимся, думаю, что к концу недели ваши страдания закончатся, и вас казнят через повешение как государственных преступников, ‑ произнёс я, отслеживая реакцию обоих. Если генерал смог сдержать свои эмоции, то его супруга разразилась слезами и, вскочив со своего стула, бросилась мне в ноги. ‑ Ваше Высочество, умоляю вас, мы всё расскажем, мы будем сотрудничать, только умоляю вас сохраните жизнь моему сыну. Это я во всём виновата, меня судите, я уговорила мужа пойти на сотрудничество с властями Франции. Только прошу ‑ не казните сына, ‑ прорыдала она. От её слов генерал скривил лицо. Было видно, что он не ожидал от неё подобного, но теперь отнекиваться не имело смысла. ‑ Мы готовы сотрудничать, если вы обещаете нам свободу и гарантируете моей семье жизнь, ‑ произнёс он. ‑ Вы не в том положении, чтобы ставить условия. Всё будет зависеть от того, какую пользу вы сможете нам принести. Заработать жизнь себе и своим близким нужно ещё постараться. Я пока склоняюсь к варианту проведения жёсткого допроса и вашей казни. Так будет проще для всех, и я не вижу причин менять своё решение, ‑ сказал я, глядя прямо в глаза генералу. ‑ Я готов сотрудничать и расскажу всё, что я знаю и даже готов передавать ложную информацию. ‑ Этого мало, если вы хотите сохранить свою жизнь, то вы должны рассказать обо всех коррупционных сделках, которые проходят в Главном штабе. Не только тех, в которых вы участвуете, но и тех, о которых знаете. Ваше сотрудничество должно быть полным, в противном случае я не гарантирую жизнь вашей супруги и вашего сына, ‑ сказал я. ‑ Николай, послушай его, это нас шанс спасти жизнь нашего сына и нашу. Ты ведь не хочешь, чтобы нас лишили всего, прошу тебя, расскажи всё, что ты знаешь. Умоляю, забудь про свою гордость, ‑ всё также, на коленях, его жена, стала умолять его согласиться на мои условия. Опустив голову, генерал произнёс: ‑ Я согласен рассказать всё, что я знаю. ‑ Юнкер Бирин, сейчас сюда придёт следователь, всё время допроса вы должны находиться рядом, посторонних во время допроса быть не должно. Вы будете записывать показания одновременно со следователем, все листы должны быть пронумерованы, и ни один не должен быть утерян. Оба протокола допроса передадите мне лично, ‑ сказал я юнкеру, после чего обернулся к генералу. ‑ И не вздумайте застрелиться, этим вы подпишите приговор не только себе, но и своим близким. Для остальных вы прячетесь от мести землевольцев, поэтому никто не узнает о вашем задержании.