– Нет, если это имеет хоть какое-то значение, – ответила она, потирая виски. – Голова просто раскалывается. Что же у вас за семейка такая? Ники называл её довольно странно. – Ники? Вы называете его так? – Он просил. – А как он нашу семью назвал? – Он сказал, что пойдёт меня знакомить с семейкой Аддамс. Но это ведь не ваша фамилия. С его слов это была шутка. Что-то вроде «безумной семьи» из какой-то книги[126]. – Безумной? Возможно. – Вы ненавидите меня? Хотя… глупый вопрос. Конечно, ненавидите. – Ваша предшественница жила полтора десятилетия в изоляции. Никто из правящих домов Европы не желал иметь с ней никаких дел. Боюсь, что вам будет сложнее. Намного сложнее. Может, лучше уехать и самой отказаться от всего этого? – Вот ещё! Поверьте, в солдатском борделе намного хуже. – Хуже? – Представьте себе, что вам необходимо ежедневно обслужить полсотни мужчин. И все ведут себя с вами как с животным. Бьют, хамят, грубят, унижают. И так изо дня в день. Сами понимаете, по доброй воле туда никто не идёт. Кто на такое согласится? Поэтому девушек ловят и продают туда насильно. Как в рабство. Или вы думали, что мы все там такие распутные шалавы, одержимые похотью? Думали, оно нам в радость? Большинство не выдерживает и нескольких лет. С ума сходит. Или умирает от венерических заболеваний. Выживают и выдерживают это единицы. Это ужасно… это настоящий ад на земле… Лучше на какие-нибудь каменоломни или галеры, чем туда. Хотя кто-то по глупости может думать иное. И главное – оттуда очень сложно сбежать. А если и удаётся, то вас уже записали в реестр проституток и никакой приличной работой вам скорее всего не удастся заняться. Вы прокляты. Вы унижены. Вы втоптаны в грязь. – Извините, – тихо произнёс Александр Михайлович. – За что? Не вы меня туда продали, – произнесла Марта и, повернувшись, посмотрела на него пустым взглядом. Мысли её были где-то далеко… где-то в воспоминаниях. – А кто? – Что? – Кто вас туда продал? – Зачем вам? Хотите поворошить моё грязное бельё? – Разве вам не хотелось бы с ним вновь увидеться? Марта внимательно посмотрела на Александра Михайловича и после очень долгой паузы назвала ему не только имя, но и вообще всё, что знала об этом человеке. Её визави всё это тщательно записал в блокнот и откланялся. – Он тебе хамил? – спросил Ники, чуть погодя входя на балкон. – Мне кажется, ты их напугал до колик… до ужаса… – Так и было задумано. – Наша сделка выполнена? – Да. Сделка выполнена. Но тебе придётся задержаться. Я уже отправил телеграмму патриарху Александрии с обещанием оторвать ему голову, если он не вернёт мне Клеопатру. Полагаю, что она в настоящий момент уже едет обратно. На том же дирижабле, на котором убежала. Но я хотел бы, чтобы вы встретились. – Жестоко. – Да, но это полезно. Они совсем распустились. – Ты выполнил то, что пообещал? – Разумеется. Сегодня мне телеграфировали, что тебя исключили из всех картотек французской полиции. Вообще из всех. Там, где не удалось договориться, неизвестные сожгли отделения. Голова того человека, что продал тебя в бордель, уже едет сюда. В корзинке со льдом. Желаешь на неё взглянуть? – Нет. Я верю тебе на слово. – Не нужно. – Если ты позволишь, я хотела бы уехать раньше возвращения твоей супруги. Ей и так досталось. Не делай ей больнее. – Куда ты поедешь? – Туда, где ты меня никогда не найдёшь. Я ведь теперь слишком много знаю. Я не дура… я прекрасно понимаю, что знать такие подробности – смертельно опасно. Или… ты убьёшь меня сразу? Так ведь проще. Ведь кто я такая? Обычный отработанный материал. Простая шлюха… – Я предлагаю тебе работать на меня. – Я могу отказаться? – После того, что ты наговорила матери? Плохая идея. Она тебя точно найдёт – и поверь: твоя судьба в борделе покажется тебе счастливым временем. Она умеет мстить. – Я так и знала, что этим всё кончится… – процедила Марта. – Кем я буду работать? Пугалом для твоих родных? Что, дескать, ты в любой момент можешь взять меня в жёны? – Да, но формально – личным помощником. Ты действительно видела слишком много. Поэтому должна быть у меня на виду, чтобы тебя тихонько не придушили. А секс? Посмотрим. Тем более что, полагаю, нам обоим теперь нужно лечиться. Минутная слабость – плохой советчик в жизни. Хорошо, что передо мной не стоит задач в зачатии наследника. Их у меня осталось мало, но пока ещё имеются. – Я здорова. Я не запускала болезнь[127]. К тому же мы предохранялись. – Доверяй, но проверяй. Глава 9 1914, июль, 15, Аахен Вечерело. Генрих спокойно работал с документами: их стало удивительно много в последнее время. Став Кайзером, он погрузился в работу с головой, стараясь как можно лучше принять дела у своего предшественника. Пока Кайзером. Он уже получил телеграмму от Папы римского: тот выражал своё полное согласие на коронацию Генриха Императором Запада. Оставалось дело за малым: завоевать Францию. И придумать, что он скормит Святому Престолу в благодарность. Тихо скрипнула дверь, и в кабинет зашла его супруга Ирэн. Прошла и безвольным мешочком опустилась в кресло рядом со столом мужа. – Это какое-то безумие… – Что-то случилось? – Что-то? Ты разве не в курсе, что творит этот безумец? – О ком ты говоришь? – Об этом Императоре! О Николае! – Милая, – отложив документы, произнёс Генрих. – Никогда, слышишь, никогда даже мысли такой не допускай. Николай не безумен. Он довольно злой. Это верно. Но он упорядочен, дисциплинирован и предельно разумен. Конечно, Николай лишён всяких моральных и нравственных ограничений, однако, будучи злодеем законопослушным, он старается преступать законы и неписаные обычаи только тогда, когда не может добиться своих целей по правилам. Да и вообще – все эти его выходки, как правило, просто игра, отвлекающая внимание, либо провокация. Он всегда всё делает с каким-то умыслом. Даже если тебе кажется, что вот теперь он точно спятил, это значит только то, что теперь-то ты, как и все, попался на его крючок. – Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – покачав головой, спросила супруга. – Конечно. Иначе бы я этого не говорил. – Хорошо. Как ты тогда объяснишь, что он женился на шлюхе?! На сифилитичке! – Во-первых, не женился, а обручился. Причём по весьма спорному обычаю. Она католичка, он православный, а обручение произошло в евангелической церкви. Во-вторых, она не болеет сифилисом: давно от него излечилась. И это общеизвестно. В-третьих, она не шлюха вот уже много лет как. Детали важны. – И что они меняют? – Как правило, они меняют всё. Хотя пока я не могу объяснить, зачем Николай всё это устроил. Но, поверь, скоро мы всё узнаем. – Ты думаешь? – Уверен. Так было всегда. Николай мастер провокаций и сложного, нелинейного планирования. Я очень пристально за ним наблюдаю с тех самых пор, как узнал о подготовке к войне. Мне нужно было понять, что ожидать от русских. И если поначалу я думал так же, как и ты, то постепенно мнение моё менялось. – И что же его изменяло? – Детали. Если их собрать в одну единую мозаику, то многое предстаёт совсем не тем, чем кажется. Вспомни ту попытку устроить дворцовый переворот на второй год его правления. Если не вглядываться, то покажется, будто бы Николай по неосторожности наломал дров. Молодой. Зелёный. – А это не так? – О нет! Как мне удалось выяснить, Император в те годы в России был очень сильно ограничен властью Великих князей, по сути являясь их заложником. Поэтому Николай и устроил всю эту комбинацию. Она включала в себя массу компонентов – от специально сорванной коронации до подготовки лично преданных головорезов. И когда он оказался готов, то просто взмахнул палочкой и все эти родственнички побежали его свергать. А он их принял на пулемёт в узком коридоре. Хуже того, после этого разгрома общество ему рукоплескало, потому что он сумел всё грамотно подготовить и выставить злодеями бунтовщиков. В то время как Николай I, действуя в близкой ситуации на вполне законных основаниях, оказался кровавым тираном и душителем свобод. – Вот как? Хм. А как тогда объяснить эту Варфоломеевскую ночь в Лондоне? – День. – Что день? – Это была не ночь, а день. И масштаб жертв не сопоставим.