– И тебя ничего в этом спешном захоронении не удивило? – Никак нет. Начальство… то еcть Давилов, он ведь в отсутствие Степана Фомича главным стал, велел обо всем помалкивать, что-де господин пристав позора не вынес, руки на себя наложил, а мы, приказные,имени его позорить не должны. Потому что все по роду своей службы, братья названые… и сестры, - включил меня Федор в семейный круг приказных. Беседу пришлось сворачивать, Мишка уже тащил к саням хромающего на костылях оборванного пацаненка. – Это Костыль, Костик то есть, - представил он спутника. – Евангелина Романовна, - подмигнул черным глазом калека, - Ржавый много хорошего про вас говорил. – Про репортерские расследования, - уточнил Михаил. – А это Φедор Степанов, Евангелиночки Ρомановны жених… Да не пялься ты так! Не он! Федора наш жених для охраны и транспорта предоставил. – Сани-то приказные, – забросил в них костыли Костыль и ловко перемахнул через борт. – Разборчива твоя Евангелина Романовна в женихах. – Мы тебе рубль цельный не за похвалы глумливые платим, – ответил Мишка гордо и сел рядом с калекой. Я поехала на облучке с гренадиром. Пацаны сзади болтали о своем, Костик делился приютскими новостями, Мишка хвастался, что ест три раза в день, спит на кушетке и даже горячей водой моется. Жалость болезненно полоснула в груди. Несчастные дети. Бедные дети. Во сне я пыталась объяснить Семену, что c беззащитными созданиями так нельзя, что непременно спасти всех надобно, всех их голодных,избитых, развращенных, разуверенных и убогих. Говорила, что если не смогу по закону поступить, утворю беззаконие, но всех чудовищ местных накажу. Семену? Ах, если бы мой львиногривый Крестовский действительно мог ко мне явиться. Но не сновидец он у нас ни разу. Так что говорила я сама с собою, оформляя в мыслях преступные в сущности решения. Забавно, но воображаемый Семен Аристарxович со мною соглашался. «Гелюшка, - шептал он, – в человеческом мире понятия закона и справедливости совпадают не всегда. Мы, стражи закона,и по нему действовать обязаны. Но, ежели справедливость вопиет…» Как-то так. И обнимал нежно, отчего косточки мои плавились янтарным жаром. Воспоминания о последнем отдались истомою в теле, пришлось даже поерзать, чтоб в себя прийти. Широко раскатанный пригородный тракт был запружен нарядными санями и не менее нарядными прохожими. Лошадиные загоны, возведенные на берегу Крыжи, манили дельцов, как продавцов,так и покупателей. А ледяной каток, на самой уже речке, прочую публику. Неподалеку от конного рынка образовался небольшой сопутственный со всяческой упряжью, кожевенными изделиями, кузнечными услугами, подковами и сеном. Еще дальше пестрели разноцветно шатры неклюдов. Потому что где много лошадей,там много неклюдов, примета верная берендийская. – Только на ярмарку в город их допускают, – сообщил Федор. - Начнется теперича: «Позолоти ручку, яхонтовый, всю правду расскажу, что было, что будет, на чем сердце успокоится». Оставив сани у привязи, мы заплатили какому-то смуглому пацаненку гривенник, чтоб за ними присмотрел. Тот покосился уважительно на Федоровы приказные петлички, но монетку взял. – Значит так, - сгребла я за вороты своих малолетних помощников. - Никаких театров чтоб мне устраивать не смели. По ярмарке гуляете чинно, внимания к себе не привлекая. Мы с Федором будет за вами в отдалении следовать. Нашли нужного неклюда, Мишка его для меня пометил, вы, не задерживаясь, в город пешочком. Все понятно? – Понятно, - кивнул пацан. - На Архиерейскую,или в приказе тебя ждать? – Неча меня ждать,тем более в присутствии. Оба домой ступайте. Покорми там Костика, хозяина доброго изобрази. И вот еще, - я достала из муфты ассигнацию. - Одежду нормальную купи, не могу уже на тебя в дамских нарядах любоваться. Мальчишки синхронно посмотрели на радужную бумажку. – Бобровый воротник себе справишь, - сказал Костыль с притворной завистью, - и тросточку. На паперти пацанам расскажу… – На паперть возвращаться не смей! – перебила я резко. - Лохмотья твои, чтоб к моему приходу уже в печи догорали, а ты меня в новом и чистом ждал. – Приют сиротский как же? – Никак. – Геля, – протянул Мишка жалобно, - второго беглеца Чикова тебе не спустит. – И чего сделает? В приказ жаловаться прибежит? Пусть попробует. – Фартовых натравит. – Вы запритесь изнутри, - решила я, - с фартовыми мы тоже разберемся со временем. Все, сыскарики, работаем. Сопли подобрали и вперед, на задание. Мальчишки неторопливо побрели прочь, Мишка вытирал лицо рукавом хозяйской шубки. – Она у тебя кто? - спросил его Костыль приглушенно. – Не у меня, паря,теперь у нас. – Ваш бродь, - сипло пробормотал Федор, - чего прикажете? Я вздохнула, азарт уже вибрировал в позвоночнике: – Разделяемся. Я слежу за пацанами, ты за мной. Все время на меня не смотри и,избави боже, не заговаривай. Когда объект к укромному месту направится… Не перебивай! Какое решу,то и укромное. Знак тебе подам, рукою вот так, - я показала, - помашу. Тогда беги со всех ног на выручку. Отставной гренадир кивнул. Я нашла глазами яркий мишкин платок и двинулась в том направлении, один раз только обернулась, чтоб убедиться, что Федор положенной для слėжки дистанции придерживается. Мальчишки гуляли: поглазели на ручную обезьянку шарманщика, купили у разносчика леденцовых петушков на палочках (я и себе один взяла для интересу), прошли сквозь кожевенный ряд, поотирались у дощатых загонов. Неклюдов вокруг было преизрядно, и баб неклюдских, и детишек их вороватых. Мне уже не единожды приходилось чумазые ручонки у кармана отбивать. Бабы приставали с гаданиями. Одна молодуха с кудрями до середины спины, повязанными алым шелковым платком наскочила из-за лавчонки, крикнула звонко: – А вот тебе, красавица… – Прочь, - велела я. Неклюдка отпрыгнула обратно. Костик стоял, прислонившись спиною к деревянной перегородке, сосал рассеянно петушок, держа оба костыля в одной руке. Посмотрел на меня, кивнул, повел головой в сторону. Мишка как раз шел к нему, поправляя под подбородком платочный узел. Готово дело? За Ржавым обнаружился пожилой уже неклюд в распахнутом тулупе и алой под ним рубахою. Зеленая полоса шла от рукава к воротнику, продолжалась даже по щеке, заканчиваясь жирной точкой на седом виске. Перфектно. На незадачливую гадалку я все-таки обернулась. Странненько, они-то, бабы их, бойкие обычно, а эта от одного «прочь» улепетнула. Успела заметить как неклюдка скрывалась под пологом одного из шатров. Ладно, обождет. Меченый мужик мечености своей, кажется, пока не заметил. Εго полное внимание приковал вороной жеребец, выгуливаемый под уздцы конюхом. Мальчишки быстрым шагом удалялись в сторону тракта. Калека управлялся с костылями скоро и ловко. Мой выход. Теперь главное торопливости не проявить. Народу вокруг много для хорошего арестования, вдруг на помощь барышне бросятся, ценного неклюда повредят. Объект закончил любоваться лошадью, обернулся к парням с гитарами. Те веселились громко, показывая на бриллиатовую зелень. Мужик что-то отвечал, зубы сверкали в улыбке, наклонился зачерпнуть снегу, попытался оттереть рукав, после щеку. Мог бы не утруждаться, дней десять с него это зеленоцветие не сойдет, а с тулупа и вовсе никогда. Неклюды, продолжая хохотать, гурьбою пошли от загона прямо в мою сторону. Меня как раз невероятно заинтересовали липкие прелести моего леденцового уже безголового петушка. Экая чудовища потешная. – Мэ ничи на джином, – говорил меченый. «Я ничего не знаю». Неклюдским я перфектно не владела, но кое-какие обороты понимала. Парень с гитарой скалился: – Дядька Шандор… – Дальше не разобрать, вроде как подшучивает. Объект беззлобно отбрыкивался от молодых cпутников, последние, поравнявшись со мною, не забыли подмигнуть, прицокнуть и прочими доступными средствами выразить восхищение. – Зовут-то тебя как, солнышко? - позвал один. Посмотрев задумчиво вдаль, я засунула в рот леденец. Федор показался в конце торгового ряда, стал прицениваться к хомутам. Неклюды прошли наконец мимо, Шандор откинул полог гадательного шатра, пропустил выходящую из него девицу, по виду клиентку, гортанно бросил спутникам: « Тэ явэн бахталэ! Счастливо пребывать!» (попрощался, значит) и скрылся внутри. Ладно. Я кинула под ноги петушок, махнула условленным махом и, не дожидаясь Федора, последовала за объектом. Пальцы привычно обхватили револьверную рукоять. Кольцо непривычно вжалось в кожу. – Берем? - шепнул гринадир, нагоняя меня. – Рано. Там еще кто-то может быть, гадалка, может с клиенткой даже. Занимаем позицию снаружи, я у входа,ты позади шатра, на случай, если кто-нибудь через разрез в ткани скрыться попытается. Вариант первый: объект выходит первым,тогда мы его скручиваем и тащим в сани. Вариант два: выходит, наоборот, клиентка. Я немедленно вхожу и действую по обстоятельствам,ты охраняешь периметр снаружи и ждешь прямых указаний. Понятно? Федор утвердительно кивнул и отправился на cвою позицию. Прошло несколько минут. В шатре велась негромкая беседа, слов не разобрать, но, кажется по-берендийски, голосов два, мужской и женский. Ждать дальше бессмысленно. Левой рукой с муфтой я отодвинула полог, держа в другой револьвер на уровне пояса. – Чародейский сыск, всем оставаться на местах. Завизжала женщина. Светильник качнулся, я уклонилась с траектории, пропустив его слева. Стрелять вовсе не хотелось. Неклюд даже не поднялся с табурета,так и сидел. Гадалка же, это она бросила в меня лампой, металась из стороны в сторону, старалась расцарапать ногтями тканую стену, вжималась в нее всем телом. Федор снаружи вспучивания заметив, видно прихлопнул ладонью, потому что девка взвизгнула, для разнообразия, возмущенно. – Смолкни, – велел гадалке неклюд. – Видишь, чародейский сыск не палит в нас почем зря, авось, обойдется. – Приказной чин Степанов, - сказала я громко, – сюда ступай, да прихвати с земли светильник,там где-то валяется. Все замолчали, Федор скрипел снаружи сапогами, чертыхнулся под нос, звякнула железная ручка фонаря, полог отошел, впустив сначала косой луч дневного света, после массивную фигуру помощника, вернулся на место. Под пологом разлился теплый свет чародейского светильника. Женщина стояла, низко опустив голову, вороные кудри почти скрывали лицо. Я присмотрелась внимательнее. Именно она мне гадать попыталась. Взгляд от нее почему-то уходить не хотел, держался, видно чем-то неявным, но необычным. Что-то не так. Что? – Доброго денечка, – поздоровался невпопад Федор, поднимая фонарь над головою. - Вот ведь, одно к одному получается. Ваш бродь, это ведь тот самый тулуп, нешто не признали? Как? Как я должна была признать тулуп? Легион их в Берендии, неклюдов, кстати,тоже немало, а то, что пристава один и тот же тулуп,то есть, неклюд… Тьфу! – Господин Шандор, - начала я вėско, - вы арестованы. – Не так начала, красавица, - пропел мужик, - не с того. Мы люди мирные, завсегда на встречу служивым идем, законы имперские чтим и соблюдаем, но, ежели хоть одного из нас бесчестно в казематы потащат, все поднимемся.