– Святотатство? Кощунство? – подсказала Одесса. Мауро кивнул. – В общем, я свалил, дал деру. И понеслось. Сплошная черная полоса. Меня как будто прокляли, заклеймили. Череда везения кончилась. Я здорово влип. – Назовите имя, – потребовала Одесса. – Кто подбил вас выкопать тело Крошки Миа? – Э нет. Даже не просите. Я умываю руки. Меньше скажешь – дольше проживешь, сечете? Вы заявляетесь сюда с вопросами, а по факту хотите, чтобы я подставил шею под топор. Не на того напали. – Ведомство гарантирует вам защиту. – Никакое ведомство меня не спасет. Если открою рот, я покойник. – Мауро затряс головой. Внезапно в подвале погас свет. Мауро потянулся к таймеру. Как вдруг снова раздался шорох. На сей раз более отчетливый. Словно нечто пыталось выбраться из-под вороха белья. Аргентинец задрожал мелкой дрожью. Блэквуд не шелохнулся, на лице застыло бесстрастное выражение. Мауро попятился в коридор, однако Блэквуд буквально пригвоздил его к месту. Аргентинец порывался уйти, но не мог. Простыни зашевелились. – Вы не коп, – пробормотал Мауро, боязливо и с ненавистью косясь на Блэквуда. – Кого вы на меня натравили? Вопрос предназначался Одессе, но Блэквуд среагировал первым: – Скажи, где искать ответы, и мы уйдем. – Зло, – прошептал Мауро и бессвязно забормотал по-испански. – Двухлетняя девочка, Мауро, – низким размеренным тоном произнес Блэквуд. – Обрела последнее пристанище. Пока ты не нарушил ее покой. Мауро бросил затравленный взгляд на тележку и срывающимся голосом сообщил все, что знал. На улице, удалившись на приличное расстояние от швейцаров, Одесса притиснула Блэквуда к стенке. – Какого черта! – прошипела она, не в силах больше сдерживаться. – Что за цирк вы устроили в подвале? – Окажите любезность, достаньте мобильный и организуйте нам транспорт. Но Одесса не собиралась сдаваться. – Объясните, как вы провернули этот трюк с каталкой. Шорохи, шевеление… Вы чревовещатель, вентролог? Признайтесь, вы создали тот шум? – Мистер Эскиваль склонялся к такой версии. – Он вообразил, что из каталки вот-вот вылезет мертвая девочка! Блэквуд вздернул бровь: – Может, активируете наконец телефон? Нам необходимо попасть в Ньюарк, пока еще не поздно. Магический салон располагался в паре кварталов к востоку от Пенсильванского вокзала. Скромная витрина втиснулась между заколоченным, некогда круглосуточным магазином матрасов и мексиканским ресторанчиком, где еду продавали только навынос, а дверь украшала многообещающая табличка: «Туалет не работает». У выгоревшей телефонной будки Одесса потянула Блэквуда за рукав: – Надо разработать план. Легенду. – Поясните. – Нельзя же заявиться туда с бухты-барахты. Так мы ничего не добьемся. Это специфическая лавка, где торгуют ритуальными принадлежностями. Прикинемся туристами из Форт-Ли. Сочиним легенду. Вотремся в доверие… – Это лишнее, – перебил Блэквуд и бесцеремонно распахнул дверь. Прямо за порогом на раскладном стуле сидела морщинистая старуха с седыми, собранными в пучок волосами. Женщина осеклась на середине молитвы и проводила посетителей пристальным взглядом бездонных карих глаз. Одесса улыбнулась старухе, но ответной улыбки не дождалась. Узкое пространство уходило вглубь помещения. Высокая темнокожая женщина за прилавком была сама любезность. – Заходите, не стесняйтесь! Как поживаете? Поверх платья на продавщице красовался передник – нелепое сочетание, шевелюру скрывал белый платок, повязанный на африканский манер. Негритянка широко улыбнулась и отложила леску с нанизанными бусинами. – Спасибо, замечательно, – ответила Одесса. Блэквуд же молчал как рыба. – Ассортимент к вашим услугам. Если возникнут вопросы, обращайтесь. – Спасибо, – пробормотала Одесса, не в силах отвести взгляд от жемчужного пирсинга на костяшках пальцев темнокожей. Очевидно, ей вменялось в обязанность выманивать деньги у наивных туристов. Одессе еще не случалось бывать в таких лавках. Забыв про Блэквуда, она принялась с интересом изучать выставленные товары. Правую стену от пола до потолка занимали полки с маркированными изделиями: упакованные в мозаичные колбы ритуальные свечи всех цветов с длинными фитилями; пластмассовые баночки со всевозможными травами, специями, зернами, корешками – каждая снабжена подписанным ярлычком. На других полках теснились книги, брошюры, сборники аффирмаций, камни, гадальные карты. В уголке благоухали церковные и обрядовые масла, мыло, ароматические смолы и ладан. Полка поменьше отводилась под любовные эликсиры и афродизиаки, а также диковинные свечки в форме вагин и пенисов. На уровне глаз помещались восковые палочки и смеси для ванн, сулившие исцеление от всех болезней, снятие порчи и заговора, наложение проклятия, удачу в любви и финансовое благополучие. Помимо везения и богатства, специальные свечи обещали избавить от проблем с законом и выиграть судебные тяжбы. На человечках из красного воска, застывших в молитвенной позе, значилось: «Подаяние предкам». Одесса зачарованно бродила среди стеллажей, уставленных магическими атрибутами на все случаи жизни. Как говорится, на любой вкус и цвет. Неподалеку, на столике, помещался алтарь Мамушки, святой прислуги, которая изображалась в виде темнокожей женщины с метлой в руках и огромной корзиной для подаяний на голове. Рядом со статуэткой желтели бархатцы. Экспозиция предназначалась не для продажи, а непосредственно для преклонения. В двух застеленных шелком блюдцах лежали кусочки хлеба, мятные леденцы, монетки, увядшие лепестки роз и аккуратно свернутые долларовые банкноты. Каллиграфическое объявление предупреждало посетителей: Оставьте подношение. Получите благословение. Руками ничего не трогать. Из глубины помещения донеслись голоса – Хьюго Блэквуд взял продавщицу в оборот. Одесса поспешила на шум. – Мы разыскиваем владельца магазина, – сказал Блэквуд. – Я же сказала, хозяина нет в стране, – улыбнулась негритянка. – Если у вас возникли вопросы по ассортименту, обращайтесь, буду рада проконсультировать. – А что у вас в подсобке? – не унимался Блэквуд. – Помещение для персонала и гадальный салон, – продолжала улыбаться продавщица. – Гадальный салон? Прекрасно! – воодушевился Блэквуд. – Моей коллеге, мисс Хардвик, необходима спиритическая консультация. – Консультации и гадания строго по предварительной записи. – Перед нами занято? – Нет… – Если не ошибаюсь, у вас за спиной прейскурант. – Блэквуд вытащил из кармана брюк стопку банкнот и отсчитал две купюры по пятьдесят долларов. – Примите в порядке очереди. – Мистер Блэквуд, можно вас на минутку? – прошипела Одесса. Негритянка взяла деньги и, глядя мимо Одессы, подала реплику на креольском. Старуха медленно поднялась со складного стула, заперла входную дверь и повесила табличку «Сеанс индивидуального гадания. Откроемся через пятнадцать минут». – Не нужна мне никакая консультация! – отбрыкивалась Одесса. – Ну полно, полно, – успокаивал ее Блэквуд, не чаявший добраться до подсобки. Распространяя запах пепла, старуха протиснулась мимо Одессы и скрюченным артритным пальцем поманила ее за собой; балахон женщины шелестел по полу. Одесса разозлилась – Блэквуд вел свою игру, где ей отводилась не самая лестная роль бездумной марионетки. Однако она покорно переступила порог комнаты, расположенной возле витрины с амулетами, талисманами и оберегами. Комната напоминала смесь кладовки и служебного помещения. Негритянка поспешно убрала с гадательного столика чашку содовой и бумажный пакет из-под фастфуда. Если Блэквуд рассчитывал застать здесь владельца лавки, его постигнет горькое разочарование.