– Боюсь, не… – Семьи у меня нет, передать некому, домой ко мне их тоже никто не потащит. Если у меня вообще есть дом. Кстати! Вы ведь под следствием, свободного времени много. – Официально я не под следствием. – Простите старика. – Соломон виновато улыбнулся. – Просто мне совсем не к кому обратиться. Пожалуйста, сделайте одолжение, отнесите это барахло ко мне домой. Адрес я напишу. Заодно проверьте, что там и как, ладно? Зажгите в паре комнат свет, покормите Денниса. Проклятье! – Кто такой Деннис? – Рыбка, которую я приютил. Рыбка-сирота. Бедняга… Наверное, совсем оголодал. – Кошмар! – непритворно ужаснулась Одесса. – Совсем о нем забыл. Скоро ему понадобится новый хозяин. У вас нет никого на примете? Соломон нацарапал на клочке бумаги адрес и в изнеможении закрыл глаза. Одесса спрятала листок в карман, подхватила коробку, попрощалась… однако Эрл Соломон крепко спал. 1962 год. Дельта Миссисипи Молодой агент Соломон осторожно брел по лесной чаще, стараясь не убить единственную пару туфель – кожаных, с декоративными носами. Сухая сверху почва, стоило на нее наступить, моментально превращалась в грязь. Белая хлопковая рубашка под летним пиджаком насквозь пропиталась потом. Шериф Инголс, в сапогах, прокладывал путь. Особо уполномоченный агент Маклин нацепил поверх обуви галоши, которые всегда возил в багажнике. Маклин вручил Соломону фотографии с места преступления. Убитый, белый мужчина по имени Гарольд Гек Косби, болтался в петле, сделанной из толстой бечевки, только чудом не оборвавшейся под тяжестью мертвого тела. Крепкий сук располагался довольно низко, пальцы ног Гека Косби (один ботинок слетел, второй на месте) почти касались земли. – Запястья скручены проволокой за спиной, – не оборачиваясь, перечислял шериф. – Штаны приспущены до бедер, правда покойный брезговал ремнем. Скорее всего, он пытался высвободиться, барахтался, упирался, но в схватке со смертью побеждают единицы. Далее шел снимок кистей крупным планом. На черно-белой пленке кровь, покрывавшая ладони и пальцы, цветом и текстурой напоминала патоку. – Сюда, налево. – Шериф метким ударом прихлопнул комара на затылке. Соломона москиты не беспокоили; свой иммунитет он приписывал поверхностному дыханию, сопровождавшемуся минимальным выбросом углекислого газа, который так привлекал насекомых. Эрл Соломон отличался редким хладнокровием во всех отношениях. Уперев руки в бока, шериф остановился перед деревом по виду массивнее и древнее остальных. Соломон сверился со снимками из пачки. Да, они на месте. – Один конец обвязали вокруг нижней ветки, – рассказывал шериф, – веревку перебросили через сук и вздернули бедолагу. Соломон изучил окрестности, задрал голову вверх, потом развернулся и устремил взгляд в ту сторону, куда смотрела жертва. Предсмертное зрелище интересовало агента больше предсмертных слов, особенно когда речь идет о линчевании. Естественное любопытство для темнокожего парня, очутившегося в самом сердце Юга. Забыв, что за ним наблюдают, Соломон склонил голову набок, имитируя позу висельника. Кого же он видел: кто стоял и следил за агонией? Линчеватели не покидают места событий, пока не доведут дело до конца. Соломон повернулся к дереву и перехватил взгляд, которым обменялись шериф Инголс и уполномоченный Маклин. Оба мужчины, в особенности шериф, считали черных простофилями. Соломон с трудом подавил аналогичное предубеждение к напарникам. – Вы изъяли веревку? – Конечно, – пожал плечами шериф. – Веревка самая обычная, старая. Такие есть в любом сарае в радиусе пятидесяти миль, – добавил Маклин. – А ботинок? – не унимался Соломон. – Чего? – переспросил Инголс. Соломон ткнул в босую ступню Гека Косби: – Ботинок. – Ага, нашли. Рядом валялся. – Значит, жертву либо приволокли сюда силой, либо завлекли обманным путем, либо привезли верхом. Шериф выслушал версию без энтузиазма. – Мы обшарили территорию, но следов копыт не обнаружили. Соломон исследовал обугленный участок у основания дерева: – Тут все выжжено дотла. Как будто нарочно. – Ну, не посиделки у костра они устраивали, – проворчал Инголс, не скрывая досады. – Слушай, ты хотел побывать на месте. Сказал, фотографий тебе мало. Ради этого мы тащились в такую даль? Носком ботинка Соломон разгреб почерневшие листья и веточки, стараясь не замарать начищенную до блеска черную кожу туфель. Как он заметил еще по дороге, под верхним слоем скрывалась мягкая, влажная почва. Шериф переключился на уполномоченного Маклина и адресовал упреки ему: – Господа федералы, вы вроде обещали помочь. Тогда вперед. Только не надо усугублять, мне своих забот хватает. Убийца разгуливает на свободе, а у нас ни одного подозреваемого. Негры молчат, как воды в рот набрали, но я сумею их разговорить, уж поверьте. Соломон опустился на корточки. В твердом лесном грунте сохранились вмятины, чьи контуры расплывались, если смотреть с высоты человеческого роста. Наклонившись, Соломон увидел отпечаток детской ноги. Такой след мог оставить мальчик лет одиннадцати. Соломон уже хотел поделиться находкой с шерифом и региональным представителем ФБР, но в последний момент прикусил язык. Тем более оба не обращали на молодого агента ни малейшего внимания. Инголс все не унимался: – Если федеральное правительство собирается потратить часть моих налогов на расследование, честь им и хвала. Хорошее вложение. Но если вы не планируете раскрывать убийство, а явились защищать гражданские права отдельной группы лиц, тогда продолжайте плевать против ветра и не мешайте мне работать. Соломон выпрямился, досадуя, что не додумался захватить с собой фотоаппарат. – Покойный Гек Косби работал управляющим в банке? – Верно, – подтвердил шериф. – И был председателем Гражданского совета? – Ну да, и что с того? – Иначе говоря, возглавлял сторонников сегрегации. – Государственных правозащитников, – на автомате выдал шериф завуалированную формулировку. – Суть та же. Инголс улыбнулся такой дерзости: – Да ради бога. Как это проливает свет на личность убийцы? – На личность никак, а на цвет кожи вполне себе, – парировал Соломон. – Уверен, подозреваемых у вас масса. – Убийство необходимо раскрыть. Я переверну город вверх дном, если понадобится. Этого требует правосудие. Требует общественность. Не разберется полиция, люди сами примутся за дело, а у них свои методы. Это вопрос гражданской безопасности. Соломон забрал у притихшего Маклина конверт с фотографиями и выбрал из пачки снимки четырех повешенных негров: – Ради них вы собрались переворачивать все вверх дном? Шериф брезгливо поморщился, словно Соломон пытался всучить ему фальшивые купюры. – Пять линчеваний за год. Четыре жертвы – афроамериканцы. Преступников до сих пор не нашли. Но стоило покуситься на белого, и вы тут же рветесь в бой. Инголса перекосило от отвращения. Казалось, еще немного, и он плюнет на фотографии. – Я так и знал, что проку от вас не будет. – Шериф ткнул в обоих агентов пожелтевшим от никотина пальцем. – Только вставляете палки в колеса. Препятствуете работе правоохранительных органов. А сами ни хрена не смыслите. Соломон покосился на старшего по званию, ожидая поддержки, но Маклин словно язык проглотил. Соломона, напротив, распирало от желания высказаться. Однако он сумел подавить рвущуюся наружу злость и скупо улыбнулся: – Благодарю за сотрудничество, шериф Инголс. Если возникнут вопросы, мы с вами непременно свяжемся. Инголс в изумлении уставился на агентов: – И все? – Пока да. Шериф развернулся на пятках и зашагал прочь, бормоча: – Гребаные федералы… Проводив Инголса взглядом, Соломон покосился на Маклина: – Спасибо за поддержку.