Не дав ему ответить, я вскочила на ступеньку и исчезла в глубине вагона. В купе было тихо и одиноко. Я бросила сумку на сиденье, а сама села поближе к окну. В это мгновение поезд пронзительно загудел и тихонько тронулся с места. Ларанский выглядел опустошённым. Лицо словно окаменело. Разноцветные глаза беспокойно метались от окна к окну и, найдя моё, неотрывно смотрели на меня сквозь запачканное пылью стекло. В них читалась растерянность. Провожающие махали вслед уходящему поезду, и только Дан стоял, опустив руки. Я отвернулась, стараясь подавить в груди разрастающийся ком боли и тоски. По лицу мазнуло влажной прохладой. Я провела ладонями по щекам и посмотрела на них. Мокрые от слёз они казались мне чужими. Когда я осмелилась выглянуть в окно, на платформе виднелась одинокая фигура с растрёпанными рыжими волосами. Поезд вильнул в сторону, и он растворился вдалеке. Я закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Перед глазами промелькнули последние три месяца. Убийство Степлмайера, разоблачение Кристин, утерянная и возвращённая обратно «Незнакомка» с моим лицом и признания Эдмунда. И любовь, которую, казалось, я обрела, но от которой теперь бежала… Послышалась далёкая ругань пассажира и звон разбившегося стакана. А мне вдруг показалось, что это разбилось моё сердце.