– А что тут происходило? – Зоуи указывает на одну из фотографий. Я узнаю ее: я стою в центре гостиной, надувшись и скрестив руки на груди. Мне там еще и четырех нет. – Родители хотели, чтобы я сходил на горшок. В гостиной, перед ними, бабушкой и кошкой, которая тогда у нее жила. Всего не помню, но, кажется, я отказывался, потому что жутко стеснялся. Даже мой дядя там был. Он умер вскоре после этого. К сожалению, я не успел хорошо его узнать. – И чем все закончилось? – Он сел на горшок прямо в трусах. Устроил настоящее безобразие. – Бабуля как раз возвращается с первыми ингредиентами для бургеров и ставит их на стол. – А сегодня это называется компромиссом. И родители получили то, что хотели – я сходил на горшок, – и у меня не было зрителей. – Это не компромисс, а невиданное свинство. – Никто такого не ожидал! – Мы потом еще несколько недель только об этом и говорили. Тебя пришлось мыть три раза, в первый раз – прямо с одеждой. – Боже, ба. Ты дьявол во плоти. – Я тебе уже говорила, мальчик мой, не впутывай Бога и дьявола, если не хочешь, чтобы они вмешались. Расставляй тарелки и прекращай ныть, бургеры готовы. У Зоуи абсолютно счастливый вид, и я рад, что она настояла на поездке сюда со мной. 37 Признание своих ошибок требует огромного мужества, как и первые шаги по новому пути Зоуи – Спасибо, бабуля. – Я крепко обнимаю бабушку Дилана, когда она прощается с нами перед дверью дома. Проведенные здесь дни по ощущениям как полжизни. Столько всего случилось. Так много сказано, сделано, пережито – и прочувствовано. – За что ты ее благодаришь? Она нас выставляет. – Со мной все в порядке. Я сама тут со всем справлюсь. А вы езжайте домой и насладитесь хотя бы остатком выходных. Скоро опять начнется учеба, и вам нужно время для себя. – Временем с тобой мы тоже наслаждались, – тут же спорю я, – и с удовольствием снова приедем в гости. То есть, конечно, если мне тоже можно приехать, – вопросительно смотрю на Дилана, но тот лишь улыбается. Он выглядит довольным. – Разумеется, можно, что за вопрос. Позаботься о моем мальчике, слышишь? – Она второй раз прижимает меня к себе и шепчет кое-что на ухо: – Он это заслужил. И очень долго тебя ждал. – Обещаю, – шепчу я в ответ чуть охрипшим голосом. Хочется сказать, что со мной произошло то же самое, хотя я об этом даже не подозревала. Не имела ни малейшего понятия, чего хотела, в чем нуждалась или чего мне не хватало, пока на моем пути не появился Дилан. – Береги себя, ба. И отдыхай. Инфаркт – это не шутки. – Дилану приходится сильно согнуться, чтобы заключить ее в крепкие объятия. И со стороны видно, как много они друг для друга значат. – Это был не настоящий инфаркт. Подумаешь, стукнуло разок посильней, – говорит она, после чего сама легонько стучит Дилану по груди и подмигивает ему. – Я старая, но не глупая. И буду осторожней. Мы шагаем к машине, садимся внутрь и снова машем бабуле на прощание. Сейчас за рулем Дилан, а я удобно устраиваюсь на пассажирском сиденье. Наш багаж лежит сзади, и по какой-то причине у меня становится тяжело на душе, пока мы постепенно отдаляемся от дома Дилана. – Ты бы хотел остаться подольше, да? – Автомобиль слегка подпрыгивает на дороге, мимо нас проносятся деревья, начинается дождь. На лобовое стекло уже падают первые капли. – Каждый раз тяжело возвращаться обратно в Сиэтл. На этот раз я очень волновался, но она просто несгибаемая. В следующие выходные я опять сюда приеду. Но да, я бы остался. Бабуля нереально упертая. – Я кладу ладонь на его руку, которая лежит на подлокотнике, и он переплетает со мной пальцы. – Тем не менее я уже жду, когда мы окажемся в квартире, – добавляет он, и я задумчиво поглаживаю его кожу. – Как думаешь, остальные тоже сегодня вернутся? – Нет. Уверен, они поедут обратно только завтра утром. Ты спрашиваешь из-за Купера? – Я размышляю, как лучше всего объяснить ему, что творится у меня в голове. – Дело в том… для тебя это значит то же самое, что и для меня? – Зависит от того, что это значит для тебя. – Хороший ответ. – Я облокачиваюсь головой на сиденье. – Для меня это серьезно. Уже не просто попытка прийти к чему-то серьезному. – Произнести это стоило мне бо́льших усилий, чем ожидалось. – Тогда у меня то же самое, – говорит он, и теперь я не могу перестать улыбаться. Какое же приятное ощущение. Ближе к вечеру, после четырех с лишним часов в дороге, мы добираемся до дома совершенно уставшими. Из-за крупной аварии на магистрали пришлось долго торчать в пробке. На часах почти семь. Слава богу, завтра можно будет выспаться благодаря празднику. Сегодня мы поднялись раньше шести утра, бабуля – жаворонок и уже в такой ранний час была полна энергии. Лишь сейчас у меня доходят руки нормально прочесть сообщение от Мел. Как я и рассчитывала, она ничуть не обиделась из-за того, что наша встреча отменилась, и надеется, что с бабушкой Дилана все скоро снова будет хорошо. Я быстро пишу ей последние новости, пока мы едем вверх на лифте. Дойдя до квартиры, относим вещи в свои комнаты. Здесь еще никого нет, ни Энди, ни Купа, ни Носка. Мы с Диланом встречаемся между нашими дверями. – Такая тишина. – Да. – Я тереблю рукава свитера. – Когда завтра они вернутся, – спокойно начинает он, – сразу расскажем все Куперу? Или подождем? – Честно говоря, я тоже уже об этом думала. Мне кажется, пусть все сперва приедут, а там… посмотрим? Не только из-за Купа, а потому что я хочу пока дать нам пару дней. Без давления, без ожиданий. Ты не против? Дилан сокращает расстояние между нами, и я встаю на цыпочки, чтобы обвить его руками за шею. Чувствую у себя на бедрах его ладони, которые поддерживают меня, и его улыбку у себя на губах. – По-моему, звучит отлично. Жду не дождусь, когда увижу лицо Купера. Я смеюсь и целую его. – Ты расскажешь остальным? Когда-нибудь? – Нет необходимости озвучивать, что конкретно я имею в виду. – Да, наверное. Просто еще не знаю, когда и как. – Просто спусти штаны, как со мной, – шучу я, а Дилан поднимает меня и закидывает на плечо, как Купер в день заселения сюда. И моя попа второй раз оказывается в воздухе. – Что ты собираешься делать? – Мы сварим кофе и наконец включим свой сериал. Я чуть с ума не сошел из-за того, что мы не могли его посмотреть. А в субботу опять будем готовить. – На кухне он резко меня отпускает и возится с кофемашиной, пока я стараюсь привести в порядок волосы. – А у меня есть право голоса? – весело интересуюсь я. – Я пока не решил. – Остряк. А если серьезно, готовить в субботу – замечательная идея. Мы пропустили всего один день вместе на кухне, но для меня это был настоящий кошмар. Кроме бабули, конечно же. Я рада, что все оказалось не так плохо, как ожидалось, и она выздоравливает. – Со мной та же история. После нашего разговора в четверг я от отчаяния ходил гулять без Носка, причем несколько раз. – Я десять раз передвигала свои растения, чтобы в результате вернуть их обратно на те же места, где они стояли изначально. Потом готовилась к универу, но ничего не запомнила. Нос улавливает вкусный аромат кофе, и я глубоко его вдыхаю, перед тем как мы вместе с чашками перемещаемся в гостиную, включаем телевизор и устраиваемся поудобнее. Рука Дилана обнимает меня за плечи, моя голова лежит на нем, и пускай я относительно быстро опустошила кружку, кофе не в силах победить мою усталость. Я то и дело клюю носом, а глаза слипаются. В какой-то момент Дилан забирает у меня из рук чашку, чтобы я могла полностью прижаться к нему. По-настоящему я не засыпаю, но утверждать, что запомнила хоть что-то из происходящего в сериале, тоже не буду. Ну и плевать. Диван еще никогда не казался таким удобным, как сейчас. Руки Дилана – лучшее одеяло, которое только можно пожелать, а его грудь – лучшая подушка из всех, что у меня когда-либо были. Его пальцы продолжают поглаживать меня по руке, туда-обратно, как будто он задумался. Пробегают вдоль моих пальцев, опять наверх, поднимаются по плечу и шее к волосам и снова спускаются вниз. Сзади у меня на шее образуются мурашки, пульс ускоряется. Такое простое прикосновение, такое невинное – и все же оно горит огнем у меня на коже, отзывается внизу живота, который сжимается от предвкушения, и пробуждает желание большего. Сердце Дилана бьется ровно. Я слушаю его дыхание, не сбивающееся с ритма, как мое. Глаза у меня все еще закрыты, но только дурак не заметил бы, что я чувствую себя уже далеко не такой уставшей, как несколько минут назад. Пару раз моргнув, поднимаю голову и провожу кончиком носа по его бороде, вдоль подбородка и щеки, затем оставляю легкий поцелуй на его шраме. – Хорошо спалось? – Да, – шепчу я, и одного взгляда ему в глаза достаточно, чтобы понять, что его захлестывает тот же настрой, что и меня. Хочу, чтобы он целовал меня и трогал, и неважно, куда это приведет. Я смотрю на его губы, и не проходит мгновения, прежде чем он наклоняется ко мне и мягко притягивает к себе мое лицо. Его пальцы медленно исследуют кожу, и это ощущение пронзает меня насквозь. Губы Дилана совсем легко касаются моих, наше дыхание смешивается, и моя грудь лихорадочно поднимается и опускается от сладостного ожидания, когда поцелуй станет глубже. Сильнее прильнув к нему, я отчаянно пытаюсь залезть к нему под толстовку, однако Дилан смеется мне в губы и перехватывает мое запястье. – Ты ужасно нетерпелива. – Иногда это хорошее, а иногда – дико раздражающее качество. – Верю. Его губы вновь едва ощутимо накрывают мои, но в этот раз к ним присоединяется его язык, и, после того как я выгибаю спину и молча прошу его не мучить меня, Дилан сдается и одним рывком приподнимает меня. Теперь я, тяжело дыша, сижу на нем верхом, опираясь руками на его торс, и наконец чувствую его слишком быстро стучащее сердце. – Так лучше?