Я заключила нарисованные руны в круг одним движением, азартно ожидая возражений. — Ну не-е-ет, круг — не рунология, это начертание! — Ну и что? — отмахнулась я небрежно.. — Так ведь круг — отделяющая черта, — выкрикнул нужный ответ кто-то с дальнего ряда. — Всё, это система в себе, больше в нее ничего не внесешь! — А если так? — я коварно улыбнулась, и снова мел побежал по доске... — А сюда две трети рабочих связок невозможно прикрепить! — радостно нашла ошибку в предложенном варианте аудитория. — И самые ходовые инструменты отваливаются! — И… Мы играли в эту игру с упоением, с удовольствием: я предлагала им на рассмотрения все новые и новые варианты, взамен тех привычных, которыми они пользуются, а они с азартно и увлеченно их отсеивали. И только за пять минут до звонка, возвещающего о конце занятий, я отложила мел и подвела итог. — Ну что ж, я считаю, что мы с вами сегодня отлично поработали. Мы познакомились и сформулировали основные запросы некромантии к рунологии: это комплиментарность, — я ткнула световой указкой в связку, к которой невозможно было больше ничего прикрепить. — Универсальность, — теперь указка смотрела на комплекс, который не сочетался с большей частью основных некромантских связок. — И… Кто подскажет третий запрос? Аудитория притихла, взгляды некромантов шарили по доске в поисках подсказки… Дождавшись, пока они сдадутся и сосредоточат взгляды на мне, я огласила третье требование: — И разборчивый почерк! И под смешки группы сообщила: — Следующая лекция у спецкурса через неделю, и я ожидаю, что к этому моменту вы освежите свои знания по базовой рунологии. С этой целью я рекомендую вам… Мел снова бодро застучал по доске, складывая белые линии в имя автора и название его труда по рунологии. — За сим — все свободны, рада была познакомиться! Очистив руки от мела простеньким заклинанием, я, прихватив свою папку, вышла из аудитории. Фух! Вроде, жива! Вроде, не облажалась! Господи, ну зачем, зачем я ввязалась в спецкурс?! Перед тем, как сбежать из аудитории на следующее занятие, Алисон бросила угрозу, что мы еще увидимся вне класса и обязательно повеселимся. Если она имеет в виду горочное веселье, то мне правда очень-очень страшно! Ну а пока угрозы не воплотились, меня ждут еще мои первокурсники, а потом дом, милый дом… В начале сентября вид из окон отцовского особняка открывается роскошный вид. С вершины холма, которую оседлал наш дом, просматривается городской парк и портовая бухта. Тогда, после завершения эпопеи в Горках, Даниэль привез меня именно сюда, в дом, где прошло моё детство. Открыл мне двери и, пока я стояла на пороге, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть, шепнул мне на ухо: — Ты ведь хочешь жить в доме своего отца — а я в доме своего не хочу. По-моему, это очевидное решение… Тогда я разревелась прямо там, в пустом холле, посреди голых стен, усевшись на пол и прижимая к сердцу свои коробки. Плакала и понимала: теперь всё точно закончилось. Мы с Даниэлем вернулись домой... Окна моего кабинета выходили на море. В нем и застал меня вечером Даниэль, вернувшийся с работы. Привычно-нахально уселся на стол рядом со мной, клюнул меня приветственным поцелуем в макушку и, нависнув сверху заматеревшей глыбой, вкрадчиво поинтересовался: — Как прошло первое занятие у спецкурса? Я так же привычно-возмущенно постаралась спихнуть его со стола, привычно же не преуспела и спохватилась: — Ты не поверишь! Я буду повышать квалификацию Алисон! Алисон Деспорт из Горок, помнишь? Когда он сперва удивленно приподнял брови, а потом рассмеялся, я поняла: помнит! — Ну надо же, кто бы мог подумать! Я же тебе говорил: бери спецкурс, не пожалеешь! — Представляешь, Мирей два раза вышла замуж за Криса, а в промежутке сходила за какого-то толстосума, и сейчас они с Эриндейлом снова разбежались, и Мирей ищет новую партию, а Алисон и Адриан женаты уже семь лет, представляешь?! — обрушила я на Даниэля ворох жизненно неважных сведений и задумчиво протянула: — Вот скажи, чего мы столько времени тянули?! — “Мы”?! — захлебнулся возмущением он. — “Мы”! Женщина, я бы тоже хотел это знать! Десять лет и два ребенка, а замуж ты за меня вышла только полгода назад! Это негодование, справедливое в целом, было тем не менее ужасно, ужасно обидным, и я возмущенно фыркнула: — А будешь орать — я, как Мирей, с тобой разведусь! — Ну и валяй, — развеселился на угрозу Лагранж. — Мне показалось, что мы в прошлый раз недопраздновали, переиграем! И я, обидевшись еще сильнее, что такая чудесная угроза не сработала, принялась с удвоенной энергией спихивать его со стола. Вот что за манера — мостить зад на учебные пособия?! За этим занятием нас и застал деликатный стук в дверь. Мы тут же прекратили валять дурака, и сделали вид что мы — серьезные, успешные, взрослые люди, родители двоих чудесных девочек, гордость королевства и цвет магической науки и так далее, и тому подобное... — Миссис Лагранж... Я всегда подозревала, что миссис Эванс, строгая экономка, меня удочерила. И никак не могла ей доказать, что ладно десять лет назад, но сейчас-то я уже взрослая женщина, мать в конце концов! Заслуженный специалист!... Да, хорошо, да, я хочу булочки с изюмом в рабочий кабинет! Нет, не хочу кофе со сливками, хочу черный! Да нормально я после него спать буду!!! Даниэль ржал, отвернувшись в картину. Ржет он! Его зато кухарка усыновила! Вон, как раскормила — пока со стола спихнешь, грыжу заработаешь! Подумала и сама себе устыдилась — нет вот уж чем-чем, а фигурой моего мужа никогда было не попрекнуть! Миссис Эванс ушла на кухню за булочками, аккуратно прикрыв за собой дверь. Даниэль тут же пересел с дивана обратно на стол, а когда я открыла рот, подхватил меня и притянул к себе. Ткнулся лбом в шею, напрашиваясь на ласку, и я послушно запустила пальцы в золотистую копну. — Устал? — Угу, — буркнул Даниэль куда-то в район ключицы. — Издеваются над маленьким мальчиком? — Еще как! — охотно подтвердил “мальчик”, он же известный структурный маг, он же королевский рыцарь, почетный магической правозащитник и прочая, прочая… И на данный момент — сильнейший маг в истории человечества. Единственный. Эрик Лагранж хоть и вел записи, а что-то все же, не доверяя, наверное, вообще никому, оставил у себя в голове. Успешно восстановить его эксперимент ученые, как ни бились, так и не смогли, хотя отдельный его элементы и наработки теперь успешно применялись в медицине… Издеваться, правда, над “мальчиком” себе дороже, но как же не пожалеть, пожалеть-то святое! — Зато мы завтра выспимся! Мама девчонок на выходные забрала. Даниэль тут же так оживился, сверкнув глазами, что я поняла, что с “выспимся” я очень погорячилась. С таким настроем, как бы “выспимся” не превратилось в еще дополнительные три года бессонницы! ...с мамой мы помирились. Хотя не то, чтобы помирились. Просто… она однажды позвонила мне и предложила сходить выпить кофе, так просто, будто ничего не случилось. А я… а я пошла, поняв, что после суда для обиды в моем сердце места не осталось, оно было заполнено куда более приятными вещами. Она навещала нас с ненавязчивой регулярностью и вела разговоры ни о чем, но они больше не были мне в тягость. И как будто по негласному уговору — имя мистера Стивенса не всплыло в этих беседах ни разу за десять лет… Даниэль обхватил мое лицо ладонями и заглянул в глаза — за десять лет изменилось многое, но не этот взгляд. — Я люблю тебя, ежик. — А я тебя.