Лагранж повернул голову и только вздернул бровь, не снисходя до глупых оправданий. Я же, окончательно обнаглев (зря что ли мне Мирей диагноз поставила?!) ухватила его за запястье и потащила вперед. Впрочем, оказавшись внутри, я против воли почувствовала, что мой собственный энтузиазм слегка притупился. Темнота, затхлый воздух и общее мрачное ощущение заглядывающей через плечо смерти... Тяжелая дверь из железного дерева закрылась за нашими спинами со скрипом — сюда давно никто на заглядывал. Замки и запирающие чары очень этому способствовали. Какая удача, что у меня с собой оказалась универсальная отмычка: вскрывает замки магические и механические, блокирует сигнальные контуры и грамотно восстанавливает нарушенные периметры… Чудесная, замечательная отмычка в шикарной мускулистой упаковке... — Ну же, не трусь, седая девочка! Если на нас нападет черная рука или гроб на колесиках — я смогу тебя защитить! — хмыкнул Лагранж, безошибочно уловив перемену в моем настроении. ...упаковке, у которой по сути один-единственный недостаток: паршивый характер! Я сурово стукнула по лапе, притянувшей меня ко всему этому, мускулистому и шикарному — и мою талию отпустили. Только для того, чтобы сгрести за руку, припоминая мне мое же обещание. Тусклый светляк взлетел над нашими головами, озарив призрачным неровным светом траурно-помпезное убранство наружного входа, скорбные статуи, подпирающие сводчатый потолок и лестницу вниз, в подземелье — где и начинался сам склеп. В нервном, мигающем свете и без того давящая обстановка казалась пугающей… Я осуждающе поджала губы. Лагранж смутился и заменил подыхающего инвалида осветительного труда на нормальный светляк, без устрашающих эффектов. — Давай, хоть зеленый цвет оставим! Не закатывай глаза, Элалия. Ты же знаешь, что он этого и добивается! Я облизнула губы, поудобнее перехватила мужскую ладонь, надеясь, что мои пальцы ощущаются не слишком ледяными и мокрыми, и шагнула следом за Лагранжем во тьму ведущей вниз лестницы. Спускаться приходилось осторожно. Ступеньки, вроде и каменные, но покрытые толстым слоем пыли, они казались какими-то ненадежными. У меня в волосах запуталось, кажется, полкило паутины, а светляк снова замигал… — Это не я, — тут же произнес Даниэль, прибавляя яркости, и я ощутила мелкий неприятный озноб по позвоночнику. Идея, замечательно выглядевшая снаружи, внутри превратилась в какую-то глупость и вообще зачем мне все это нужно? Я не то, чтобы боялась кладбищ и склепов. Здесь нечего было бояться, беспокойные мертвецы остались в прошлом, как и… Привидения. — Здесь что-то не так, — медленно произнес Лагранж, и слова сорвались с его рта облачком пара. Здесь, конечно, было холоднее, чем снаружи, где вовсю буйствовал май, но не настолько же… — Значит, надо поторопиться, — решительно объявила я и повернулась к первым гробам спрятанным в нишах в стене — тяжелым, каменным, украшенным завитушками и скульптурами. Буквы на табличках читались так себе — в самом начале — самые старые захоронения, склеп удлинняли по мере необходимости… — Тут мужчина, и тут… а тут женщина, но пятьдесят лет… ой! Голова гипсового ангелочка, нависшего над нишей отвалилась и бахнулась на пол перед самым моим носом, брызнув осколками и белой пылью. Лагранж выругался, дернул меня на себя, прижимая вплотную. — Держись рядом. Против этого я не возражала, это меня наоборот даже очень устраивало, и Даниэль сам стал вглядываться в темные пыльные таблички, пока я мелко семенила за ним хвостиком. В подземелье стало совсем холодно. У меня застучали зубы, и я стиснула челюсти, чтобы это не выдать. Первобытный ужас мешался с четким ощущением, что мы на правильном пути… Вдруг раздался громкий треск. Одна из подпирающих потолок статуй покрылась сеткой трещин, и Даниэль успел задвинуть меня полностью к себе за спину и раскрыть щит буквально за секунду до того, как она оглушительно лопнула. А следом воцарилась тишина, нарушаемая только нашим громким дыханием. — Все, хватит, — рявкнул Лагранж. — Уходим отсюда. — Нет, стой, — я отчаянно вцепилась в его локоть. — Ты не понимаешь? Это же все неспроста! Мы на верном пути! Нельзя сейчас останавливаться. Мне было страшно. Очень страшно. Но не настолько страшно, чтобы отступить. Не теперь, когда было очевидно, что разгадка — или ключ к ней — где-то совсем рядом. И если мы сейчас повернем… Даниэль раздраженно дернул углом рта. Он ведь не уйдет? Не оставит меня здесь одну? Просто… это же важно. Он сам говорил, что это важно… — Пусти, — сказал он, высвобождая локоть. В груди остро кольнуло, будто туда вонзили длинную тонкую иглу. Я с усилием разжала пальцы, чувствуя как к горлу подступает ком. А Лагранж тряхнул освобожденной рукой… ...и принялся колдовать. Я застыла на вдохе, боясь пошевелиться. Нити магической силы перебираемые ловкими пальцами сплетались в символы, символы в фигуры, фигуры в… Я узнала эту магию, когда она начала формировать октограмму. То же самое он творил на крыше после того, как нас закинул туда призрак. Но… зачем? Как только я задалась этим вопросом, пол под нами вдруг задрожал. Я пошатнулась, ухватившись за стену, Лагранж спружинил коленями, устоял, заклинание мигнуло, но не развалилось. Тогда пол затрясся сильнее. Я почувствовала, как стена под моей рукой вдруг поехала. Вернее, поехал, вываливаясь из ниши каменный гроб… — Даниэль, осторожно! — панически воскликнула я, отскакивая в сторону. Ругнувшись, парень выпустил заклинание, и недоформированная октограмма растаяла в воздухе, но неведомым силам этого было мало. Пол и стены склепа продолжали ходить ходуном, один из гробов рухнул на пол, расколовшись, с сухим треском из него покатились кости. Я идиотка, я признаю, а теперь бежим! Но вместо того, чтобы броситься к выходу, Даниэль стиснул зубы и снова вскинул руки — вокруг нас раскрылся полусферой щит, отгораживающий от землетрясения за его пределами. И снова принялся творить все то же заклинание, каким-то чудом удерживая оба. Кажется, это уже не про мою просьбу остаться. Кажется, кому-то категорически не понравился брошенный вызов… Острое ощущение беспомощности. И красота. Я сжималась в ужасе, но не могла оторвать глаз от происходящего, завороженная мощью разбушевавшихся стихий. Когда до завершения октограммы снова оставалось всего ничего, щит лопнул. От невидимого и неощутимого взрыва отдачи зазвенело в ушах. Голубое сияние снова погасло, Даниэль пошатнулся, я бросилась к нему поддержать… И только поднырнув под его плечо осознала — все стихло. Я осторожно огляделась. Тишина в склепе царила гробовая… Истеричный внутренний смешок задавили другие эмоции, но озвучить их я не успела. — Ничья вышла, — хрипло выдохнул Даниэль. И я поняла, что моя поддержка все же пришлась немного кстати, когда давящий на плечи вес ослаб — Лагранж выпрямился. — Идем искать твою девицу. Он окинул взглядом развороченный местами склеп с перевернутыми гробами и добавил: — Если от нее что-то осталось… И он, чуть пошатываясь, направился изучать уцелевшие таблички. Я выдохнула и поняла, то, что Лагранж ухватил раньше — пар изо рта больше не идет. И смертельный холод пропал. — Даниэль?.. — М? — парень обернулся, бросив на меня вопросительный взгляд. — А зачем ты использовал именно это заклинание? Дважды… оно ведь… ну… — я смутилась, не находя красивого научного определения. — Не боевое… Лагранж хмыкнул. — Потому что… слушай, посвети тут, а? Ни черта не вижу… Мой светляк взлетел под потолок прежде, чем я успела об этом всерьез задуматься, и окрасил все в теплый оранжево-желтый цвет, сделав развалины склепа почти уютными, а Даниэль продолжил: — Потому что у меня создалось ощущение, что кто бы тут ни был, он боится себя выдать, и потому поначалу просто запугивает. Это заклинание распознает творившиеся в пространстве чары, может даже в отдельных случаях определить их исполнителя. Я решил, что наш противник или испугается и сбежит. Или вступит в игру уже на полную мощность и станет понятно, что от него можно ожидать. И он сначала выбрал второй вариант. А потом уже — первый. Сбежал. — Но кто — он? — риторически вопросила я в пустоту.