Он кладет руку ей на плечо, и Кейт накрывает ее своей. – Мне его жаль, – говорит он. Кейт поворачивается и смотрит на сына. – Кого? – Его, – говорит он. – Мужика из того дома. У меня гадкое чувство. Все будут думать, что он это сделал, даже если это не он. – Почему ты считаешь, что это не он? – Я этого не говорил, – отвечает Джош. – Просто человек невиновен, пока его вина не доказана, и все дела. Но людям нравится, когда кого-то обвиняют. Им нравится знать, кто он, этот мерзавец. В кого кидать тухлые яйца. Камни. Мне его жаль. Кейт поворачивается и смотрит на сына. Она берет его щеки в ладони и ощущает на них трехдневный юношеский пушок, мягкий, как летняя трава. – Ты такой милый мальчик, – говорит Кейт. – Такой милый мальчик. Джош улыбается и трется лицом о ее ладонь, затем притягивает мать к себе, чтобы обнять. Она чувствует все его кости и сухожилия. От него пахнет кондиционером для белья, которым она пользуется при стирке. И еще чем-то, слегка похожим на табачный дым. Кейт задается вопросом, курит ли он. И если курит, то как ей к этому относиться? Она сама курила в четырнадцать. В полях и у железнодорожных путей, за стенами и живыми изгородями. Она курила «Силк катс». Она таскала их у своей матери, а когда та узнала об этом и начала прятать свои сигареты, стала курить самокрутки. Может ли Кейт сердиться на него за то, что когда-то делала сама? Ей кажется, что в нынешней атмосфере убийства и крови она даже не возражает против того, что ее сын, возможно, курит. Может, позже она будет возражать. Она отпускает Джоша и улыбается. – Я уверена, что справедливость восторжествует, – успокаивающе говорит она. – Я уверена, что настоящий виновник будет наказан. 36 Уже почти полночь. Оуэн все еще сидит в бледно-голубой комнате с длинным узким окном и двусторонним зеркалом. Инспекторы Керри и Генри все еще сидят напротив него. На столе перед ними два пустых бумажных стаканчика, упаковки от трех батончиков «Кит-кат», четыре пустых пакетика из-под сахара и три деревянные ложечки-мешалки. Оуэн проводит пальцем по краям небольшой лужицы пролитого чая и вытягивает из нее подобие щупальца осьминога. Он делает это еще семь раз, и, наконец, осьминог готов. Судя по всему, они ждут отчета от полицейских, которые весь день обыскивали его спальню. Барри сидит рядом с Оуэном, ковыряя кутикулы ногтей. На его манжетах запонки с зелеными камнями и рубашка в лилово-зеленую клетку. В этой комнате с похожими на фотороботов полицейскими и облупившимися стенами Барри смотрится инородным телом. Особенно по контрасту с самим Оуэном, от которого уже начинает попахивать потом. Оуэн не сказал Барри о рогипноле в ящике для носков. Когда Барри четыре часа назад вошел в эту комнату, Оуэн бросил на него всего один взгляд и понял: единственная причина, почему Барри здесь, – это перспектива получить гонорар. Ни улыбки узнавания или сочувствия, ни малейших намеков на то, что Барри когда-либо раньше видел Оуэна. Сухой, неулыбчивый, резкий до жестокости. Дверь открывается, и входят еще двое полицейских. Они странно смотрят на Оуэна, и его живот скручивается узлом. Он знает, что означает этот взгляд. Они на несколько минут выводят инспектора Керри из комнаты. Затем она возвращается. Она раскладывает перед собой новые документы, откашливается, что-то шепчет на ухо инспектору Генри, смотрит прямо на Оуэна и говорит: – Итак, мистер Пик. Я думаю… – Она снова перебирает документы. Она явно обдумывает свой следующий ход, хочет убедиться, что сделает его правильно. – Я думаю, нам следует немного отступить назад. Думаю, нам стоит обсудить ваши поступки за последние несколько недель… а именно с даты вашего отстранения от работы в колледже Илинга. Вы можете сказать, мистер Пик, что это событие как-то изменило вас? Заставило по-другому взглянуть на жизнь? Барри наклоняется вперед, проводит пальцем по своему изысканному шелковому галстуку и говорит: – Не отвечайте на это, Оуэн. Это смехотворный вопрос. Оуэн закрывает рот. Инспектор Керри шумно вдыхает и начинает снова. – Мистер Пик, мы изучили историю просмотров вашего ноутбука. Мы обнаружили несколько весьма тревожных записей на некоторых форумах, известных как форумы инцелов. Мистер Блэр, вы знаете, что такое форум инцелов? – Разумеется, – говорит Барри, чем застает Оуэна врасплох. Барри выглядит так, будто перенесся сюда прямиком из 1960 года. Оуэн не может представить, что у Барри есть компьютер, не говоря уже о том, что он знает, что такое форум инцелов. – В последнее время вы довольно часто посещаете эти форумы, мистер Пик, что скажете? Он пожимает плечами. – Нет. Я бы так не сказал. – Что ж, в таком случае я могу точно сказать, сколько времени вы проводили, посещая эти форумы, мистер Пик, потому что у нас есть данные. Вот они. Начиная с четверга семнадцатого января, когда вас отстранили от работы в колледже Илинга, вы проводите на этих форумах примерно четыре часа в день. – Оуэн, вы можете не отвечать. Все это полная чушь. – Оуэн, вы говорили на этих форумах ужасные вещи. Вы участвовали в дискуссиях о том, как насиловать женщин, какие женщины заслуживают изнасилования и почему. И вы так уничижительно отзывались о женщинах, что я с трудом могу заставить себя повторить ваши слова. Вы сидите здесь, этакий тихоня с большими грустными глазами, и при этом думаете такое, выбираете самые гнусные, самые мерзкие слова в адрес женщин. Ее голос срывается на крик, глаза сверкают. Впервые с тех пор, как Оуэн увидел Анджелу Керри, она дала выход своим эмоциям. Она переворачивает бумаги, чтобы он мог видеть слова, которые печатал в безумной эйфории, найдя, наконец, тех, кто способен его понять. Слова плывут перед его глазами. … Шлюха… Рот… … Кулак… … Шлюха… Жестко… Лицо… … Шлюха… … Сука… Кровотечение… Дырка… Он закрывает глаза. Он не имел в виду ни одного из этих слов. Он только что присоединился в сообществу. Новичок. Заигравшийся новичок. – Вы можете подтвердить, что эти слова были написаны вами? Оуэн смотрит на Барри. Барри просто моргает. Ему противно. Оуэн кивает головой. – Пожалуйста, подтвердите устно, мистер Пик. – Да. Я написал эти слова. Но я не имел их в виду. – Вы не имели их в виду? – Нет. Не совсем. Просто я был зол на многие вещи. Я был зол, что меня преследовали за то, чего я не делал на работе… – Не делали? – Делал, но не так, как говорили те девушки. – Вы имеете в виду, что они неправильно истолковали ваши намерения? – Да. Нет. Да. Девочки-подростки меня совершенно не интересуют. Ну, вы понимаете, о чем я. Мне они кажутся детьми. И что бы они ни подумали обо мне, если я что-то и сделал, то совершенно невинно, без всякой задней мысли. Инспектор Керри кивает. – Значит, вы были так злы, что ходили на эти сайты в интернете, – она тычет пальцем в лист бумаги, – и писали отвратительные, жестокие вещи о женщинах, потому что были сердиты на них? Оуэн кивает. – Да. Верно. Но я не имел в виду ничего из этого. – Точно так же, как вы не хотели брызгать потом на этих девушек и не спрашивали их, кого они предпочитают, девочек или мальчиков? – Что? Я этого не говорил… – Они утверждают, что говорили, мистер Пик. По словам Нэнси Уэйд, вы заставили ее опасаться за жизнь, пока она шла одна в темноте. Ваши соседи определили вас как потенциальную сексуальную угрозу, когда в прошлом месяце подруга их дочери сказала, что вы приставали к ней недалеко от их дома. К вам даже был отправлен полицейский, чтобы расспросить вас об этом случае. Вы проводили десятки часов в чатах и на форумах, обсуждая лучший способ изнасилования женщин. Мы обнаружили на стене и в траве под окном вашей спальни следы крови Сафайр Мэддокс и чехол от ее телефона – также под окном вашей спальни. И вот теперь, мистер Пик, нам сообщили о наличии в одном из ящиков вашей спальни большого количества запрещенного препарата, рогипнола. Рогипнол, как всем хорошо известно, это так называемый наркотик для изнасилования на свидании. – Сейчас двенадцать часов три минуты пополудни, суббота, двадцать третье февраля. Оуэн Майкл Пик, я вынуждена арестовать вас за похищение Сафайр Мэддокс. Вам не нужно ничего говорить, но если вы не упомянете во время допроса то, на что впоследствии будете ссылаться в суде, то это может навредить вашей защите. Вы понимаете? Оуэн смотрит на Барри, как будто тот должен что-то сказать или сделать, чтобы это могло закончиться. Но Барри лишь закрывает глаза и кивает. 37 Сафайр