– Хочешь еще выпить? Или можем пойти куда-нибудь еще? – Я не против, – сказала девушка. – Что ты предлагаешь? – Не знаю, – ответил Роан. – То есть я хотел сказать, что мы могли бы немного погулять и по дороге зайти куда-нибудь перекусить. Что скажешь? – Ага, – сказала девушка. – Да. Почему бы нет? Я быстро допила лимонад, подождала, когда они пройдут мимо, потом последовала за ними, держась на несколько шагов позади. Они свернули налево и какое-то время бесцельно брели, разглядывая меню в витринах ресторанов. В конце концов они остановили свой выбор на китайском, где в витрине висели блестящие жареные утки. Я села на скамейку на автобусной остановке через дорогу. Они сидели за столиком у окна. Он то и дело лапал ее. Брал в ладонь лицо. Гладил ее косу. Он не сводил с нее глаз, буквально пожирал взглядом. На него было противно смотреть. Но, похоже, ей это нравилось. Она, как младенец, послушно глотала еду, которую он совал ей в рот. Она смотрела ему в глаза. Она держала его руку, которую он протянул через стол. Она запрокидывала голову от смеха. Они пробыли там час. Потом им принесли счет, и я увидела, как Роан настаивает, что оплатит его сам. Я подумала: «Как мило, ты, семейный человек, покупаешь китайскую лапшу девушке, которая годится тебе в дочери». И еще я подумала: «Ты полный мудак». Потом он проводил ее до станции метро. Они подержались за руки, быстро обнялись, но не поцеловались, потому что, решила я, были слишком близко к дому, слишком близко к работе. Я видела его лицо, когда он повернулся, чтобы перейти дорогу, его лукавую улыбку. Я представила его худосочную белобрысенькую жену в их шикарной квартире в Хэмпстеде, которая, вероятно, поставила в морозилку свежеприготовленный ужин, потому что ее муж сегодня вечером ужинал где-то вне дома. Интересно, что он ей сказал? «Просто зашел перекусить с коллегами». На светофоре зажегся красный свет, и я увидела, как Роан переходит Финчли-роуд, пробегая сквозь просвет в дорожной пробке. Перейдя улицу, он вытащил свой телефон и, без сомнения, написал своей тощей жене эсэмэску: «Я уже иду домой!» Начинало темнеть. Небо сделалось светло-лиловым, и машины уже включили фары. Я проголодалась и знала, что Аарон приготовит на ужин что-нибудь вкусное. Какая-то часть меня хотела пойти домой, бросить тяжелый рюкзак с книгами и, сидя перед телевизором, полакомиться чем-нибудь. Другая часть меня хотела узнать, как выглядит Роан Форс, входя к себе домой после того, как поужинал в ресторане с другой женщиной. Дождавшись, когда красный человечек на светофоре станет зеленым, я перебежала через дорогу и догнала его в тот момент, когда он свернул за угол к каменным ступеням, ведущим вверх по склону крутого холма. Он сунул в уши наушники. Мне было слышно, как он что-то тихонько напевает себе под нос. Он шел быстро, и к тому времени, как мы добрались до его улицы, я запыхалась. Я даже не предполагала, что он в такой хорошей физической форме. Затем он остановился перед своим домом, достал ключи, открыл дверь и закрыл ее за собой. В его движениях присутствовало нечто барское, как будто он был хозяином большого поместья. Я стояла возле пустыря, якобы предназначенного под застройку. Он был окружен высокой кирпичной стеной, с которой свисала листва. В стене имелись деревянные ворота. Я заглянула в дыру в этих воротах и увидела огромный участок пустой земли, покрытый щебнем, из которого торчали пучки травы и цветов. Это место выглядело не вполне реальным. Скорее, было похоже на секретный парк или на сказочную страну. Я увидела бывший фундамент большого дома. Участок занимал акр, если не больше. Небо над головой сделалось фиолетово-золотистым. К воротам было приклеено объявление. Похоже, здесь собирались строить многоквартирный дом. Объявление было трехлетней давности. Я надеялась, что здесь никто никогда не будет строить дом, что эта стройка такой и останется, спрятанной от чужих глаз, обрастая слоями земли, все гуще зарастая сорняками. Я уловила с одной стороны движение. Что-то промелькнуло мимо. Что-то быстрое и блестящее. Лиса. Или лис. Он остановился на миг и уставился на меня. Прямо на меня. В животе у меня заурчало. Я закинула рюкзак на плечо и зашагала домой. 22 Однажды утром, через несколько дней после Дня святого Валентина, раздается звонок в дверь. Оуэн ждет, когда Тесси ответит, но, похоже, ее нет дома. После второго звонка он идет к домофону и здоровается. Откликается женский голос. – Здравствуйте. Это Оуэн Пик? – Да. Это я. – Доброе утро, я – детектив-инспектор Анджела Керри. Мы наводим справки о пропавшем человеке. Могу я попросить вас уделить нам минуту и ответить на несколько вопросов? – Э-э-э… – Он быстро смотрит на себя в зеркало у входной двери. Он не брился уже три дня, и его волосы остро нуждаются в мытье. Он выглядит ужасно. – Да, извините, конечно. Заходите. Анджела Керри – коренастая молодая женщина, невысокая, с широкими бедрами и непропорционально маленькими ступнями. У нее светлые, похоже, свои, некрашеные волосы, заплетенные в косу и заправленные сзади в пучок. У нее приятное лицо, на глазах – черная подводка. За ней стоит такой же молодой человек, констебль Родригес. – Мы можем войти? – Э-э-э… – Оуэн оглядывается на открытую дверь квартиры Тесси. Как объяснить, что ему негде присесть в собственном доме, ведь тетя не пускает его в гостиную? – Может, поговорим здесь? – спрашивает Оуэн. Он понимает, что это звучит так, как будто он пытается что-то скрыть. – Это квартира моей тети, – объясняет он. – Она не любит впускать к себе посторонних. Инспектор Керри вскидывает подбородок, чтобы заглянуть в пространство, видимое в приоткрытую дверь квартиры. – Нет проблем, – говорит она. Они устраиваются на скамейке рядом с лестницей, ведущей в две квартиры на верхнем этаже. Скамейка шаткая, она предназначена не для сидения, а для свертков с покупками. Инспектору Керри приходится сидеть, слегка вытянувшись вперед, чтобы не удариться головой о прибитые к стене проволочные почтовые корзины. – Итак, – начинает она, – мы расследуем исчезновение девушки. Могу я показать вам несколько фотографий? К голове Оуэна приливает кровь. Он не знает, почему. Он кивает и пытается прикрыть рукой разгоряченные щеки. Инспектор Керри достает из конверта распечатку и передает ему. Это фото красивой девушки, судя по ее облику, смешанной расы, хотя кто именно были ее предки, сказать сложно. В ушах большие серьги-кольца, волосы, как и у инспектора Керри, заплетены в тугую косу, плотно прилегающую к голове и свисающую с одной стороны. На ней что-то вроде школьной формы, и она улыбается. Оуэн передает лист обратно и ждет еще одного вопроса. – Вы когда-нибудь видели эту девушку? – Нет, – отвечает он, его рука тянется от лица к затылку, который становится еще горячее и явно покрывается пятнами. – По крайней мере, мне так кажется. – Где вы были ночью четырнадцатого февраля, мистер Пик? – Он было пожимает плечами, но инспектор Керри уточняет: – В День святого Валентина, поздно вечером. Так будет легче вспомнить. Он втягивает воздух, прикрывает рот рукой. Да. Он знает, что делал в День святого Валентина. – Вы были дома? Или где-то на улице? Вы что-нибудь видели? – Нет, – говорит он. – Меня не было дома. Я пошел ужинать. С одним знакомым. – Понятно. И во сколько вы вернулись домой? Если вы помните. – Примерно в двадцать три тридцать. Может, ближе к полуночи. – На чем вы добирались домой в тот вечер? – На метро. От Ковент-Гардена до Финчли-роуд. – Может быть, когда вы шли домой от станции метро, вы видели что-то странное? Что-нибудь нехорошее? Оуэн проводит рукой по губам и качает головой. Он вспоминает странный эпизод на улице, когда хорошенькая девушка назвала его извращенцем, а он в ответ назвал ее сукой. Когда он думает об этом сейчас, это кажется искаженным обрывком странного сна, как будто этого не было на самом деле. Все, что касается того вечера, теперь кажется смутным сном, частично выцветшим, как старая фотография. – Нет, – медленно качает головой он. – Нет. Ничего. Его ответ звучит как ложь, и в каком-то смысле так оно и есть. – Вы сказали, что живете с тетей? Это… – Инспектор Керри смотрит на список в блокноте. – Тесса Макдональд? Оуэн кивает. – А где сейчас мисс Макдональд? – Не знаю. Возможно, в деревне. Отправилась за покупками. – Понятно. Я уверена, мы еще вернемся, как только составим лучшее представление о ситуации. А пока, может, вы передадите мою визитку вашей тете, когда она вернется домой, и попросите ее позвонить мне, если она что-нибудь вспомнит о той ночи. – Керри смотрит на лестницу. – Кто-нибудь из соседей дома, не знаете? Он качает головой. – Без понятия. Вы можете позвонить в квартиры других жильцов, если хотите. Она улыбается, закрывает колпачком шариковую ручку, убирает ее в карман и говорит: – Нет. Думаю, на сегодня хватит. Могу я оставить здесь еще несколько снимков? – Она указывает парой распечаток на почтовые корзины над скамейкой. – И несколько моих визитных карточек? – Да, да, конечно, – говорит Оуэн, вставая. – Разумеется. – Что ж, – говорит инспектор, подтягивая выше на плечо кожаную сумку, – спасибо, мистер Пик, за уделенное время. Я это очень ценю. И если вы или кто-то еще что-нибудь вспомните, звоните, я всегда на связи. – Знаете, – внезапно говорит он, и его глаза в буквальном смысле лезут на лоб, когда погребенная в глубинах сознания картинка вырывается наружу. – Я действительно кое-что видел той ночью. Я кого-то видел. Вон там. – Он указывает сквозь парадную дверь на дом напротив. – Кто-то стоял в темноте у дома и вроде как заглядывал внутрь. Сначала я подумал, что это мужчина. А потом этот человек обернулся, и я понял, что это девушка. – Девушка? – По крайней мере, мне так показалось. Трудно сказать, потому что на голове был капюшон. Его взгляд скользит вниз, на снимок, который он держит в руке. Оуэн читает описание того, что было надето на пропавшей девушке. – Какой капюшон? – спрашивает инспектор Керри. – Типа толстовки с капюшоном. Мне так кажется. – Какого роста была эта девушка? – Возможно, это была не девушка. Возможно, это был… Я тогда был нетрезв. Я выпил немного вина. Довольно много вина. Я не могу сказать точно.