Я не удержалась и фыркнула: – Он? Умер от любви? Не верю. – Так, может, ты ночью гуляла по кладбищу? Давала клятву кому-то – даже богу, дереву или реке? Или накладывала заклятье на кого-то? А может, у тебя есть тайный враг? Я покачала головой. – Разве он не умер? Почему бы ему не уйти куда-то еще? В Адские судилища или куда там полагается? Она улыбнулась. – О, мы все хотели бы узнать это! Некоторые остаются из-за привязанности к миру. Другие не имеют никого, кто мог бы их похоронить, и становятся голодными духами. Но у этого, похоже, отличное снабжение. Я вздрогнула, вспомнив огромные пустые холлы и бесконечные коридоры в домах Лим Тиан Чина. – Он что-то хочет от тебя. – Я не могу выйти за него замуж. Поможете избавиться от него? Медиум покачивалась туда-сюда. – Кто знает, кто знает. – Денег у меня немного, – через силу сказала я. – Денег? Ай, не очень-то здесь ценны твои деньги. – Ее свирепая улыбка обнажила единственный клык. – Хоть и отказываться от них не буду. – Но вы только что его прогнали! – О да, о да. Только это ненадолго. Могу дать тебе вещицы, которые отпугнут его. Но не навсегда. Хочешь избавиться от него полностью – придется потрудиться. – Как? – Видишь ли, прямо сейчас я не могу тебе ответить. Я возмутилась, что было, как я понимаю теперь, довольно-таки глупо – ведь я проделала весь этот путь без всякой веры и, ощутив незначительную помощь от женщины, возложила на нее все надежды. – Возьми этот порошок. – Она вытащила другой мешочек и насыпала зернистой черной пудры в бумажный конус. – Смешай с тремя частями воды и пей каждый вечер перед сном. Если не сработает, разведи двумя частями воды. Но он очень сильный, так что будь осторожна. И носи этот амулет. – Вещь оказалась грязной, сшитой из холста и набитой жгучими травами. Под конец медиум достала пачку желтых листовок с алыми символами. – Прикрепи их на двери и окна. С тебя пять центов. И это все? С тем юношей она говорила значительно дольше. – Конечно, есть и другие способы! – взорвалась я. – Может, мне нужно сходить в храм, подать милостыню, помолиться богу? Или отрезать волосы и принести клятву? Медиум измерила меня почти сожалеющим взглядом. – Разумеется, если ты этого желаешь. Вреда не будет. Но с отрезанием таких прелестных волос и принесением клятв… знаешь, лучше подождать. Не делай ничего в спешке. Я молча протянула десять медных полуцентовиков, гадая, получила бы лучший совет, предложив деньги-зверушки. Когда я передавала плату, она вдруг схватила меня за руку. – Послушай, – яростно зашептала она. – Скажу тебе еще одну вещь, хотя из-за этого могу попасть в беду. Сожги для себя адские деньги! Захваченная врасплох ее хваткой, я произнесла: – Деньги для мертвецов? – Если сама не можешь это сделать, попроси кого-нибудь. – Повернувшись, она сказала громче: – Ты желаешь обещаний удачи, уверений, что все будет хорошо? Не могу дать их. За таким беги к няне. Вот почему за помощью приходят ко мне. – Она вновь хихикнула. – Это совсем даже не приятный дар, юная леди. О нет. Это мастера фэн-шуй, да охотники на призраков, да прорицатели по лицам горазды говорить людям, будто можно делать что хочется, потому что они так талантливы и благословенны небесами. – А разве нет? Медиум придвинулась ко мне ближе. Ее дыхание было едким от аромата спиртовых дрожжей. – Скажи-ка, ты считаешь благословением умение видеть мертвецов? Когда мы уходили, она еще хохотала. Мы возвращались домой в подавленном настроении. Я видела, что Ама стремится узнать о нашептанных медиумом словах, но она была слишком гордой женщиной, чтобы обсуждать наши личные дела за спиной рикши. Вместо беседы я обдумывала наставления той странной нищенки. «Сожги для себя деньги», – велела она. Это означает похоронные подношения? Неужели я приговорена к смерти? Подняв руки, я прижала их к глазам. Сквозь ослепительные солнечные лучи я могла видеть ток бегущей в них крови. Умереть… невозможно, невероятно. Уголком глаза я поймала устремленный на меня встревоженный взгляд няни и решила, что не стану передавать ей последние, столь пугающие указания медиума. Я осмотрелась по сторонам, в то время как тяжкое уныние постепенно завладевало мной. Мы ехали вниз по склону Букит-Чина, мимо громадного кладбища с рядами китайских могил. На некоторых еще виднелись следы увядших цветов и сожженных благовонных палочек, но большей частью они стояли заброшенными. Многие люди боялись призраков и не пошли бы мимо гробницы, кроме как в праздник Цинмин. На самом деле, некоторые могилы настолько заросли растениями, что едва можно было распознать резные иероглифы на именных табличках. Самые старые плиты обрушились внутрь горы, так что склон тут и там покрывали зияющие дыры, словно отверстия в деснах какого-то гиганта. Как же это место отличалось от тихих малайских кладбищ с плоскими исламскими надгробиями, затененными деревцами франжипани, – малайцы называют его «могильным цветком». Ама никогда не позволяла мне в детстве срывать ароматные кремовые бутоны. Выходило, что при слиянии культур мы заимствовали друг у друга суеверия, не приобретя при том полезных вещей. Глава 9 Лекарство на вкус было как пепел. Как горькие травы и сожженные мечты. Этим вечером я смотрела, как няня его готовит, вливая кипяток из маленького чайника, который она использовала для травяных настоев. Ама считала, что все лекарства нужно принимать горячими. Мы тщательно прикрепили желтые листки с заклинаниями на внутренние стороны каждого окна и парадной двери. По завершении все выглядело так, словно масса небольших флажков развевалась в каждом проеме. Я с тревогой подметила, как они подрагивали, даже когда не было сквозняка. Однако я колебалась из-за указания медиума о сжигании похоронных денег, не желая упоминать его в разговоре с няней. Вместо этого я отдала ей маленький непромокаемый пакет. – Поможешь мне их продать? Она вытряхнула оттуда золотые шпильки. Они были старомодными, богато украшенными, и я уже позабыла, кто мне их завещал. – Почему ты это делаешь? – Потому что нам нужно больше денег, а тебе нельзя и дальше залезать в свою копилку. Ама запротестовала, но в итоге пообещала расспросить своих подруг из сестринства – вдруг какая-нибудь леди захочет купить украшения. Именно так и делались дела. Тайные расспросы, обмен золотых украшений или нефритовых подвесок на «живые» деньги. Неудивительно, что каждая конкубина и любовница просила, чтобы ее услуги возмещались холодным металлом и блестящими камнями. Разумеется, будь я куртизанкой, то просила бы не меньше. И все же мысль о том, что мы докатились до продажи драгоценностей, царапала сознание маленьким когтем. После выпитого залпом лекарства я сразу легла в кровать. Размешивая темную зернистую пудру в чашке, я усомнилась в том, что это не яд. Однако в итоге проглотила все и, к собственному удивлению, проснулась почти десятью часами позже, когда солнечный свет ослепительно сверкал. Ама взволнованно суетилась около меня, и едва я села, выдавила слабую улыбку. – Который час? – Почти час Змеи[26], – ответила она. – Хорошо спала? Сон был глубоким, почти летаргическим, но милосердно лишенным любых видений. Я задумалась, являлся ли секретный ингредиент медиума лишь сонным порошком. Глядя на нетерпеливо ожидающую ответа няню, я все-таки не смогла удержаться от улыбки. Я спустилась в кабинет отца, чувствуя острую нужду в разговоре с ним – о наших финансах, брачных планах и прочих вещах, которые мы в последнее время не имели возможности обсудить. Я была готова даже снова переписывать под его чутким руководством стихи. Но дверь в кабинет оказалась заперта, а когда я ее с усилием открыла, то не нашла папу в комнате. Все, что осталось, – затхлый запах книг и тяжелый, сладковатый душок опиума. – Куда ушел отец? – спросила я у А Чун. – Он вышел рано утром. – А сказал, куда? – Нет, мисс. Ничуть не удовлетворившись ответом, я заперла дверь и прислонилась к ней. Что же происходило в мужском мирке? Поговорил ли Тиан Бай с дядей снова? Что нам делать с долгами? Как бы я хотела выйти и самостоятельно навести справки. Если бы у меня был брат или кузен, на которого можно положиться! Несмотря на отсутствие «лотосовых ножек»[27], я была заточена в домашних покоях, словно веревка привязывала мою лодыжку к входной двери. Даже Ама с ее сестрами, работавшими во многих домах, обладала большими возможностями, чем я. И никаких известий от Ян Хон. Может, она тоже забыла обо мне. Я думала, чем занимается Тиан Бай и помнит ли еще о моем существовании. Опечалившись, я взяла корзинку для шитья и попыталась закончить пару лент – обшивку рукавов для нового платья. Работа заняла мои руки, в то время как мысли без устали кипели. Отца я не видела и на следующий день – тревожный факт. Он был домоседом, отчасти благодаря шрамам от оспы. Я-то привыкла к его внешности, и несколько старых друзей, до сих пор посещавших наш дом, тоже не обращали на это внимания, однако незнакомцы частенько останавливались и глазели. Когда я была младше, то иногда гадала, не женится ли отец во второй раз. Впрочем, он любил мою маму, и скорее всего, ни одна кандидатка в супруги, избранная среди добропорядочных обедневших старых дев, не могла с нею сравниться. Как папа однажды признался в минуту откровенности, она выглядела как райская гурия. Наш дом был мавзолеем моей мертвой матери. Отец по сей день поклонялся ей в кабинете, а Ама то и дело вспоминала о ее девичестве, даже помогая мне справляться с собственным. Я вздохнула, думая, вспоминал бы Тиан Бай обо мне так преданно, если бы мы поженились. Несмотря на отсутствие кошмаров, я ощущала усталость. Вокруг стояла зловещая тяжесть, словно воздух сгустился перед ураганом. Два дня спустя парадная дверь с грохотом распахнулась. Ранним утром звук пронесся по дому, как удар грома. Я сломя голову понеслась вниз по лестнице. А Чун стояла в холле с белым лицом и руками, прижатыми ко рту. Гигантское пятно темнело на двери, алая жидкость стекала, образуя лужицу. Выглядело все так, будто кого-то зверски убили на нашем парадном крыльце. Я выглянула на улицу, но там никого не оказалось. Ужас заполнил меня целиком, как если бы я проглотила жирную, тяжелую жабу, – ибо происшествие точно было очень и очень несчастливым. – Что произошло? – спросила я у А Чун. – Ты кого-нибудь видела? – Н…нет. Никого. – Но зачем ты открыла дверь? Горничная разразилась рыданиями. – Она сама открылась. – Ты наверняка видела, как кто-то убегал прочь? – Хотя, если подумать, не слишком-то много времени было у нарушителя, чтобы исчезнуть. – Никого, – повторила она. – Дверь была на замке. – Может, ты забыла ее запереть прошлой ночью. – Ама появилась за ее спиной с возбужденным видом. А Чун упрямо трясла головой. – Щеколды до сих пор на местах. Она вновь зарыдала и начала лепетать о желании немедленно уволиться. – Что ты имеешь в виду, глупая девчонка? – спросила няня.