— Вот как? — Твоей карьере едва ли пойдет на пользу, если выяснится, что и ты тоже безрассуден. Снимаешь номер в гостинице и набрасываешься на подвыпивших подчиненных. Это не внушает доверия. — Ах ты, чертова. — Он резко умолкает. — Продолжай, — сухо говорит она. — Договаривай! Выкладывай про феминисток, которым нужна хорошая взбучка, сразу полегчает. Не сдерживайся, я уже без малого четыре года слушаю эту белиберду, привыкла. — Подумай хорошенько, — Юнас медленно встает, — не забывай, как только эта дерьмовая история закончится, я опять стану твоим начальником. — Знаю, но сейчас-то ты не начальник. И если тебе нечего скрывать, самое время начать сотрудничать. Чем раньше мы закончим расследование, тем быстрее ты вернешься и сможешь меня кошмарить. Договорились? Юнас Смеед отошел к окну, смотрит в сад. Стоит к ней спиной, и она понимает, что теперь надо помолчать, ведь победа за ней. Временно, только в этом раунде, но и того достаточно. Наконец он оборачивается, хочет что-то сказать, но Карен опережает его: — Приглашение на кофе в силе? Четверть часа спустя она отставляет чашку на журнальный столик. — Расскажи о Сюзанне. — Что ты хочешь знать? — Голос усталый, но не враждебный. — Все, пожалуй. Начни с вашего брака. Как вы познакомились? С тяжелым вздохом он откидывается назад. — В мае девяносто восьмого, на свадьбе моей сестры. Они учились в одном классе и после гимназии остались подругами. — Значит, ты и раньше встречал Сюзанну? — Да, несколько раз, вместе с Венке, но я на два года старше сестры и вдобавок примерно спустя год после того, как они окончили гимназию, уехал за границу. А когда через пару лет вернулся, Венке успела познакомиться с Магнусом, они с Сюзанной, вероятно, уже отдалились друг от друга и встречались не так часто. Короче говоря, я несколько раз встречал ее раньше. До того, как она меня закогтила. Карен пропускает язвительный тон мимо ушей. — Стало быть, после выпуска они продолжали общаться? Венке и Сюзанна. Мысленно она помечает, что необходимо как можно скорее повидать Венке Смеед. — Да, изредка. Во всяком случае достаточно, чтобы пригласить Сюзанну на свадьбу. Тогда-то мы и познакомились по-настоящему. — Какой Сюзанна была в то время? Юнас Смеед выпрямляется и машет рукой: дескать, вопрос совершенно излишний. — Чертовски хорошенькая, понятно. Сексуальная просто отпад. Но это было тогда, — добавляет он. Карен подавляет вздох. — Рада за тебя, но я имела в виду, какая она была как человек. — В то время? Веселая, покладистая, без заморочек. Идеальная женщина для Смееда, думает Карен. Сексуальная, веселая и покладистая. Скоро он, наверно, добавит: благодарная и покорная. — Значит, тогда у вас были хорошие отношения? В смысле, на первых порах. Юнас смеется. Невесело, глухо. — На первых порах? Да, пожалуй, можно и так сказать. — Во всяком случае, вы поженились. — Да, осенью того же года. История старая как мир. — Сюзанна забеременела? Он кивает. — Да, не прошло и нескольких недель. Быстро, надо отдать ей должное. — Так ведь вы вдвоем постарались, а? — кисло вставляет она. — Да, по ее словам. Карен оставляет эту тему. Сил нет слушать взгляды Юнаса по поводу того, кто в ответе за нежеланную беременность. — И Сигрид ваш единственный ребенок? — Она задает этот вопрос, хотя ответ ей известен, хочет сохранить видимость, что ведет самый что ни на есть рядовой допрос. Самого что ни на есть рядового подозреваемого. — Да, — коротко отвечает он. — Она родилась в конце января. Карен быстро заглядывает в свой блокнот. — Значит, когда вы развелись, ей было примерно восемь. Юнас пожимает плечами, оставляет ее реплику без комментария. — Мы беседовали с Сигрид, и она рассказала, что, пока не уехала из дома, жила поочередно у тебя и у Сюзанны. Он опять пожимает плечами, и Карен думает: наверно, мысль о дочери заставила его перенять у нее этот жест. Задавай конкретные вопросы, напоминает она себе, иначе ответа не получишь. — Еще она сказала, что вы с Сюзанной все время ссорились. Из-за чего? — Из-за чего люди обычно ссорятся? У тебя тоже за плечами неудачный брак… На секунду почва уходит у Карен из-под ног, она пытается найти опору, вцепляется ногтями во что-то шершавое. И снова выныривает на поверхность. — Сейчас речь не обо мне, — быстро бросает она, слыша, как сердце гулко стучит в горле, почти заглушает слова. — Ответь, пожалуйста. Юнас обреченно смотрит на нее. — Мы ссорились из-за всего, — говорит он, устремив пустой взгляд в пространство перед собой, и медленно качает головой. — Буквально из-за всего. Карен ждет, что он скажет дальше. — Из-за того, где нам жить, куда поехать в отпуск, и из-за Сигрид. В какую школу ее отдать, чем занять в свободное время. И, понятно, из-за денег. И из-за моей работы, большей частью из-за моей работы. Или, точнее, из-за профессии, которую я себе выбрал. Видимо, он обдумывает только что сказанное. Потом смеется: — Н-да, породнившись во Смеедами, Сюзанна вряд ли рассчитывала стать женой полицейского. Ясное дело, она страшно злилась. Карен пытается вспомнить тогдашние разговоры. Многих в городе весьма удивило, что сын Акселя Смееда отказался идти по стопам отца и предпочел полицейскую карьеру, куда менее прибыльную и мало подобающую его положению в обществе. Но городские сплетни она помнила плохо. Когда он поступил в полицейское училище, сама она как раз закончила учебу. В юности они с Юнасом не были знакомы. Она росла в провинции, он — в Дункере, разные школы, разное окружение, разные жизни, хоть они и ровесники. На каких-то праздниках наверняка бывали оба, и, хотя Карен не помнит, их дороги, вероятно, пересекались в барах и клубах, где на возрастной ценз смотрели сквозь пальцы. Город-то как-никак небольшой. И пусть Юнас Смеед в ту пору не привлек ее внимания, на островах едва ли нашелся бы хоть один человек, который не знал, кто его отец. Аксель Смеед и его брат Рагнар хорошо распорядились наследством своего отца. Аксель вкладывал деньги в покупку земли, Рагнар занимался эксплуатацией недвижимости и держал адвокатскую контору, и благодаря этому братья Смеед весьма приумножили свое состояние. Довершили дело политическая активность Рагнара и то, что его несколько раз избирали в парламент; препятствия, которые нельзя было одолеть, ловко используя разные лазейки, всегда можно было обойти, столь же ловко используя влиятельных друзей в юрисдикции и политике. Многие утверждали, что семейству Смеед принадлежат треть Хеймё и половина Фриселя. Карен помнит отцовскую поговорку: “То, чем Смееды не владеют сегодня, они завтра непременно украдут”. И помнит, с каким злорадством он рассказывал по телефону, что сын Акселя Смееда поступил в полицейское училище: “В ищейки подался, в точности как ты, Карен. Вот начудил, парнишка-то Смеедов”. Но для Сюзанны выбор Юнаса едва ли явился сюрпризом, он ведь поступил в полицейское училище еще до знакомства с ней. Разве она не знала? Юнас ответил на этот вопрос, прежде чем она его задала: — Я начал учебу лишь через несколько лет после гимназии. До тех пор перескакивал в университете с одной дисциплины на другую, толком не зная, чем хочу заняться. А в полицейское училище подал заявление главным образом потому, что бунтовал против отца. Сын-полицейский — куда уж дальше от его планов. — И сработало? — Пожалуй. Старикан грозил лишить меня наследства и все такое. Штука в том, что я и сам был не рад. Учился с удовольствием, но вот потом… — Задерживать алкашей и выезжать на квартирные скандалы, — говорит Карен, — я в ту пору опять же не очень веселилась. — Во всяком случае, я продержался дольше, чем ты, почти два года. — Знаю. — А потом слинял с острова. Карен замирает. Об этом она понятия не имела. — И чем ты занимался?