– А-а, Мари, сорян! Подтянул повязку на место. Теперь она сидела как надо, но я была не уверена, что со стороны все выглядело так же хорошо. Эспен утешающе улыбнулся: – Мари, ты красиво выглядишь. Честное слово. Стало полегче. Хотя знаю, что это неправда. * * * После сдвоенного урока по английскому, который, казалось, никогда не закончится, наступил обед, и наконец-то можно было сидеть с кем хочешь и где хочешь. Мы с Эспеном нашли место за корпусом спортзала – туда никто никогда не заходит. Это небольшой закуток, где новое здание школы соединялось со старым. Здесь можно присесть на травку, опереться спиной о кирпичную стену и нежиться на тёплом солнышке. И пусть немного поддувает. Даже навес есть на случай дождя. Но козырное оно потому, что оно наше с Эспеном. – Скажи, когда будешь открывать пакет, чтобы я приготовился, – сказал Эспен. Эспен не любит сидеть рядом с другими во время перекуса, объясняя это тем, что я всегда приношу бутерброды с красной икрой, но я-то знаю, что он просто не любит есть, когда на него смотрят. Развернула пакет, достала бутер с икрой и глубоко вдохнула его запах. Сегодня мама дала еще один пакет – с кексами. Достала и его и протянула Эспену: – Тогда не хочешь мои кексы? Он сморщил нос. – Они без сахара и без глютена, из экологически чистой малины. Фу, говорю как мама. – Но самое главное – они супервкусные, – сказала я, чтобы снова стать самой собой. Эспен нехотя взял кекс. Я всегда его чем-нибудь подкармливаю, а сегодня он вообще забыл еду дома. – Можешь еще и бутер взять, если хочешь. Он покачал головой: – Они напичканы всякой глютено-экологической фигней. Он потрепал меня по волосам, затем погладил по щеке. Упёршись ладонью о землю, Эспен отклонился назад и прислонился спиной к стене. Откусил кусок от кекса и посмотрел на футбольное поле. Я медленно жевала свой бутер. Эспен – единственный в мире человек, с которым мне нравится сидеть в тишине. Вечность бы так провела, ничего не замечая. Он прокашлялся и отложил недоеденный кекс. Полез в рюкзак за блокнотом. Открыл его и протянул мне. – На биологии была скукотища, я рисовал, – объяснил он. На раз вороте блокнота красовался на рисованный чёрными чернилами скетч: маленькие фигурки людей, дом и подпись. Пока учитель пытался растолковать Эспену принцип работы периодической системы, вдохновение побудило его нарисовать целый город. Я провела пальцем от верхнего угла на левой странице до нижнего угла на правой странице: – Это я? – Показала на рисунок девочки с повязкой на голове. Она улыбается. Красивее меня. Эспен кивнул: – Йеп. Рядом он изобразил себя. Нарисованный Эспен будто бы танцевал. Я достаю ему до плеча – ровно как и в жизни. Мы хорошо смотримся вместе. Подходим друг другу то есть. Положила палец на бумагу, очертила вокруг нарисованных нас невидимый круг. Эспен наклонился ближе. Я почувствовала его теплое дыхание на своей щеке. Потом он выпрямился, перевернул страницу и уселся обратно, оперевшись о стену. Я резко вдохнула. Даже не заметила, как перестала дышать. Посмотрела на небо. «Соберись, тряпка». Эспен снова ткнул пальцем в блокнот: – Смотри! Вот, вчера нарисовал. Клаус. У него зубы, как у бурундука, черный ирокез и козлиная бородка. На свитере написано: «IloveInternet»[2]. Над Клаусом изображена Хедди. Она тонет в своих волосах, а на заднем плане подпись с пятью восклицательными знаками: «У меня самый популярный аккаунт!!!!!» – Офигеть, она почти то же самое сказала сегодня на общаге! Я засмеялась так, что стала плеваться икринками. Они улетали куда-то в траву. И на Эспена. – Ты хочешь, чтобы и от меня красной икрой воняло? Он бросился на меня. Я попробовала вывернуться, но в последний момент позволила себя поймать. Он стал меня щекотать, пока не довёл до истерики. Я закрыла глаза и загадала желание – хочу провести здесь остаток дня. Эспен отпустил меня. Встал на ноги и запихнул блокнот обратно в рюкзак: – Надо тебе учиться есть по-нормальному. Я села на корточки и посмотрела на него снизу вверх. А он смотрел на меня и улыбался. Я улыбалась ему в ответ, а сама думала. Думала о том, что он рисует меня, когда витает в облаках на уроках, и о том, что солнышко здесь очень тёплое. Что всё здесь очень-очень тёплое. * * * – Ма-ам?! – крикнула я на весь коридор, зайдя домой. – Привет, доченька. Что такое? Голос доносился из кухни. Пройдя туда, я увидела маму за ноутом, отвечавшую на комментарии в блоге. Кухонный стол завален пробниками декоративной косметики, новыми леггинсами для фитнеса, которые ей надо потестить, цветочными букетами, краской для волос и фотоаппаратурой – то есть всем тем, что она использует для наполнения блога. В блендере готов какой-то смузи, а в комнате пахнет ананасом и петрушкой. Внимание мамы приковано к экрану ноута. Пальцы бешено носятся по клавиатуре, набирая ответ. Всего месяц назад она бросила журналистику и ушла с постоянной работы, чтобы заниматься блогерством. Я присела на стул рядом с ней. Белая овечья шкура, накинутая на спинку и свисавшая до пола, щекотала ноги. – У меня проблема. Нам для школьного проекта нужно завести аккаунт в соцсетях. И сделать его популярным. Мама повернулась ко мне и широко улыбнулась. Её зубы были ослепительно белы. Большие голубые глаза и длинные ресницы. Знай она, как красиво сейчас выглядит, то обязательно попросила бы сфотографировать. – Но ведь в этом нет никакой проблемы, Мари! Тебе было бы полезно выйти из кокона. Найди что-нибудь забавное и сфотографируй. – Да, но… Я не знаю, про что сделать аккаунт. Ведь он про меня должен быть. Вот в чём проблема. Проговорив эту речь, я опустила глаза и развела руками. Мама отвернулась обратно к экрану. Клац-клац-клац. Она меня не слышала? – Мама? Пальцы стучали по клавиатуре. Она уставилась в экран и не разговаривала со мной. – Дай мне пару минут, мне надо подумать. Динь! Загорелся экран её телефона. – Сорри, надо ответить. Улыбнулась и взяла телефон. Теперь пальцы набирали сообщение бесшумно. Прозрачная светло-голубая пелена опустилась на её лицо. Меж глаз резко залегла и также неожиданно расправилась глубокая морщинка, лицо прояснилось. – О, Мари! Смотри, что мне прислали! Это просто meant to be[3]. Она развернула экран мобильного телефона ко мне. На красно-синем фоне красовалась надпись с большими завитушками: No beauty shines brighter than that of a good heart.