– Дык провода всякие. Механизмы. Из них, говорят, можно бомбу собрать. – Какую на хрен бомбу! – поморщился Дмитрий. – Я ведь гальванер, у меня какой только электрики по всем закутам ни валялось. Дебилы, блин! – Этого я не знаю, – пожал плечами полицейский. – Только все это барахло забрали, а вместе с ним и дамочку прихватили. – Понятно. – Осмелюсь спросить, она вашему благородию кто, жена? – Нет. Просто жили вместе. – Сожительница, значит. Ну, это не беда. – В смысле? – В том смысле, господин подпоручик, что вы за нее не ответчик. Вы же в это время в походе были? – В Геок-Тепе. – Ишь ты, с Михаилом Дмитриевичем, – в голосе городового прорезалось искреннее почтение. – Так вот, вы на царской службе, она тут одна. Откуда вам звать, кого она сюда приводила и с кем… эй-эй, не надо на меня эдак смотреть. Это я для примера. – Хреновый пример! – А в кутузку из-за нее лучше? Вы не смотрите, что в офицеры вышли, сейчас и благородных сажают. Не так, конечно, как при блаженной памяти Николае Павловиче, а все же. – Ладно, Ефим, я тебя понял. Вот, держи за труды, – протянул ему трешницу Будищев, – да присматривай за моим домом. Опять же, если что узнаешь дельного, не поленись, сообщи. В накладе не останешься. – Покорнейше благодарим, – не стал кочевряжиться Ложкарев и принял подношение. – В таком разе вам, пожалуй, заходить в околоток без надобности. Разве только знакомство с господином капитаном захотите возобновить. А коли нет, так я сам скажу, что квартира, мол, вскрыта в моем присутствии и никто самовольно печатей не ломал. – Вот и славно. * * * С самого детства для Люсии не было ничего более приятного и увлекательного, как проводить время вместе с Людвигом. Они вместе гуляли, озорничали, радовались и горевали, обсуждали прочитанные книги и конечно же мечтали. И даже повзрослев, меж ними ничего не переменилось, а уж после тягот похода, увиденной крови, грязи и человеческих страданий для нее не было более близкого человека, нежели брат. Кроме, может быть, Дмитрия… Но это ведь совсем другое, не правда ли? Мысли о Будищеве всегда вызывали в ней целую бурю чувств, с той самой поры, когда она увидела его впервые. Уже тогда он показался ей не таким, как все прочие. Да, он был одет, как простой мастеровой, но в нем чувствовалось какая-то внутреннее достоинство, сила и… незаурядность. Он говорил не так, как другие, смотрел по-другому, а уж о поведении и говорить нечего. А еще он спас от верной гибели Людвига. И вот сегодня должна решиться ее судьба, а отец не допускающим возражений тоном велел им с братом отправляться на прогулку. Люсия хотела возмутиться подобным произволом, но брат удержал ее от слишком бурных проявлений чувств, а потом привычка повиноваться взяла верх, и она тихо прошептала: «Да, папенька». – Ты что-то сказала? – заботливо спросил Людвиг. – Что? – вздрогнула барышня. – Нет, я просто немного задумалась. – Тебе следует быть сдержанной. – Да, конечно. Хотя как я могу быть спокойной, когда речь идет о моей жизни? – Не драматизируй. – Как ты сказал?! – взвилась юная баронесса. – Все, сдаюсь, – улыбнулся брат. – Скажи лучше, что ты закажешь? Февраль не самое лучшее время для прогулок, поэтому они заехали в кондитерскую, где их знали с детства. Там было тепло, светло и умопомрачительно пахло сладостями. – Боже, ты себе не представляешь, как я мечтала в Бами о здешних птифурах![8] – почти простонала Люсия. – Вот просто чувствовала их вкус, нежный, сладкий и чтобы непременно пахло ванилью. – Так в чем же дело, давай закажем? – Боюсь. – Боишься? – изумился Людвиг. – Да. Вдруг они будут не такими вкусными, как мне запомнилось. – Перестань, – засмеялся брат. – Право, ты как маленькая сегодня, а между тем тебя придут сватать. – И этого я тоже боюсь, вдруг папа́ откажет им? – Не думаю, – покачал головой юноша. – У твоего избранника очень серьезные ходатаи. – Да, графини Елизавета Дмитриевна и уж тем более Антонина Дмитриевна Блудова имеют большой вес в свете Петербурга, но ведь сам Дмитрий… – Бастард? – Как тебе не стыдно! – вспыхнула барышня[9]. – У нашего отца нет таких предрассудков, – не слишком уверенно возразил Людвиг. – Скажи лучше, что он не любит меня и будет рад отдать за первого встречного, – фыркнула Люсия. – Ты несправедлива к нему, – насупился брат. – Вовсе нет, и ты это прекрасно знаешь. Но давай не будем портить себе чудесное утро? – Согласен. Опасения баронессы оказались напрасными. Пирожные в кондитерской папаши Шульца были все так же хороши, а будучи поданными со сладким, горячим кофе с капелькой ликера для вкуса, просто восхитительны. – Чудесно! – не удержавшись, промурлыкала барышня. – Ну вот, а ты боялась, – улыбнулся Людвиг. – И вовсе я не боялась! – возразила ему сестра и с чисто женской последовательностью тут же сменила тему: – Ты говорил, что меня ожидает еще один сюрприз! – Разве? – Не смей отказываться, я точно помню! – Ну, хорошо-хорошо, – усмехнулся брат, – будет тебе сюрприз. – Когда?! – Собственно, он уже пришел. – Кто он? – удивилась Люсия и обернулась. В этот момент сердце ее забилось сильно-сильно, ибо за окном стоял он! Вправду сказать, видно сквозь едва начавшее оттаивать стекло было не очень хорошо, но девушка ни капли не сомневалась, что эта крепкая фигура в темной форме принадлежит Будищеву. Через минуту Дмитрий ворвался внутрь, и она смогла убедиться, что не ошиблась. На шинели, которую он и не подумал снять, блестел иней, на губах играла улыбка, а в руках он держал большой сверток из плотной бумаги, в котором оказался букет из ярко-алых роз. – Это вам, – протянул он его Люсии. – Боже, как они чудесны! – восхитилась барышня, вдыхая совсем не свойственный зиме аромат. – Но как вы узнали, что мы здесь? – Один добрый человек подал весточку, – ответил моряк, с улыбкой посмотрев на Штиглица-младшего. – Это я дал знать Дмитрию Николаевичу, что мы будем здесь, – вздохнул Людвиг. – Конечно, мне не следовало это делать, ведь вы еще даже не помолвлены, но я так хотел, чтобы ты была хоть немного счастлива. – Спасибо, братик, – радостно прошептала Люсия, едва удержавшись, чтобы не расцеловать его, после чего обернулась к своему избраннику и спросила уже обычным тоном: – Я полагала, что вы отправитесь вместе с тетушкой и графиней Елизаветой Дмитриевной к нашему отцу, и очень жалела, что не смогу увидеть вас. – Я тоже так думал, – пожал плечами потенциальный жених, пожирая девушку глазами. – Но мне велено было остаться, чтобы я не ляпнул чего-нибудь эдакого при вашем уважаемом родителе и не испортил все дело. – Мне так страшно, что папа откажет, – призналась барышня. – Флаг ему в руки, – отмахнулся моряк. – В каком смысле? – практически хором спросили разом насторожившиеся брат с сестрой. – Дорогие мои, – широко улыбнулся Дмитрий, – говоря по совести, мне не очень-то нужно благословление вашего почтенного батюшки. Лично я вполне могу обойтись и без него. А что? Схвачу свою невесту в охапку, как дикий черкес, и ускачу с ней в горы! – Боюсь, что не могу одобрить подобный план, – холодно заметил Людвиг, начав жалеть о своем поступке. – Успокойся, – взяла его за руку Люсия. – Месье Будищев шутит, к тому же он не самый искусный наездник.