– Чаю, – буркнул завернувшийся в тулуп парень, присаживаясь с краешку за длинный стол. – Дык не ставили еще самовар, – развел руками здоровый детина, явно подразумевая, что из-за одного рано пришедшего извозчика он напрягаться не станет. – Ничего, я подожду, – отвечал непонятливый. – Может, водочки? – с надеждой в голосе поинтересовался работник общепита. – Не, – помотал головой Федя. – Старовер, что ли? – ухмыльнулся буфетчик. – Ну, жди тогда! – Это кто тут от водки отказывается? – простонал вылезающий из-под стола мужичок с редкой и давно нечесанной бороденкой. – Аким, ты как там оказался? – спросил изумленный его появлением здоровяк. – Явите божескую милость, налейте шкалик, – заканючил алкаш, начисто проигнорировав обращенный к нему вопрос. – Я тебе покажу, шкалик! – рассердился буфетчик. – Ты там поди наблевал в углу, или того хуже, обгадился, а нам убирай! Выйдя из-за стойки, он одной рукой подхватил скулящего и легко выволок наружу, не обращая внимания на протесты. После чего проситель был поставлен в позу пьющего оленя и мощным пинком под зад отправлен в свободное плавание. – Строго у вас тут, – заметил Федя, когда буфетчик вернулся. – Порядок должен быть! – глубокомысленно заявил тот. – Это правильно. Через некоторое время в зал нетвердым шагом зашла Лаура и, не без труда добравшись до стойки, остановилась, опершись на нее. – Чего изволите? – с явным подобострастием в голосе спросил здоровяк. – Прикажи подать Щербатому водочки и закуски. Рыбки там, огурчиков, рыжиков соленых, в общем, сам знаешь! Да смотри не в кабинет, а в подвал. Он там с дружками сидит, так что не жмись, чтобы два раза не бегать. – Сию секунду! Может, мадерки добавить и сладенького чего? – Непременно! – пьяно кивнула проститутка, причем так сильно, что ее голова оказалась на столешнице, да так там и осталась. – Ишь ты, заснула, – скривился буфетчик. – Вот задрыга! – Но-но-но! – вскинула голову женщина и обожгла стоящего напротив мужика яростным взглядом. – Я все слышу! Тот в ответ сделал каменное лицо, дескать, я вообще молчал, а вам послышалось. Лаура некоторое время сверлила его глазами, потом сникла и, махнув рукой, горько сказала: – Уехать бы куда отсюда, далеко-далеко, чтобы и дорогу забыть! – Куда прикажете, барышня? – подал голос молчавший до сих пор Федор. – Куда угодно, – равнодушно махнула рукой проститутка. – Сейчас спроворим, – с поклоном отвечал Шматов и подхватил шатающуюся Лауру под плечи. – Осторожнее, паря, – счел своим долгом предупредить залетного буфетчик. – Если удумал покуражиться, так отступи. А то ее хахаль тебя на лоскуты порежет! – Не, мы люди смирные, – отмахнулся Федя. – У нас таких мыслей отродясь не бывало. Покатаю барышню и назад. Глядишь, к тому времени и чай поспеет! – Мое дело остеречь, – пожал плечами здоровяк и равнодушно отвернулся. * * * Оказавшись на улице, Лаура жадно втянула в себя морозный воздух и как будто немного протрезвела. – Где-то я тебя видела? – обернулась она к Шматову. – Сейчас вспомнишь, – посулил тот в ответ и, неожиданно сбив ее с ног, зажал одной рукой рот, чтобы не кричала, а второй принялся натирать лицо снегом. Не ожидавшая такой подлости проститутка попробовала вырваться, но не тут-то было. Незнакомый извозчик крепко держал ее, продолжая оздоровительные процедуры. К тому же вокруг не оказалось никого, чтобы позвать на помощь, а когда ее, наконец, отпустили, сил сопротивляться уже не было. – Ополоумел? – зло взвизгнула она, попытавшись подняться, но тут же вновь растянулась, поскользнувшись. – Вот скажу Щербатому… – Цыц! – прервал ее Федор. – Скажи лучше, Будищев приходил? – Федя? – изумилась проститутка. – Ты как здесь оказался? – С крестным ходом шел да заблудился, – огрызнулся парень. – Я спрашиваю, Дмитрий Николаевич был тут? – Ф-феденька, – шмыгнула носом женщина. – А его Тихон с дружками схватили и в подвале теперь держат. – Зачем это? – нехорошо прищурился бывший ефрейтор. – Староверы такой приказ дали. Вы какого-то их человека обидели. Я Тише говорила, что не надо. Правда-правда. Только он все одно слушать не стал… – Он жив? – Ага, – часто закивала Лаура. – Живой. Ждут, пока человек от Прохоровых придет и удостоверится, что все, как надо. – Показывай дорогу! * * * Тусклый лучик света, с трудом пробившийся через зарешеченное оконце, светил Будищеву прямо в глаза, мешая разглядеть окружающую обстановку. Впрочем, главное было понятно и так. Он в плену у бандитов, скорее всего в каком-то подвале, висит привязанный к балке, едва касаясь ногами земляного пола. Из одежды на подпоручике остались лишь изодранные панталоны, а тут, черт возьми, довольно холодно. Впрочем, судя по всему, это ненадолго. Тихон с подручными сейчас немного подкрепятся и снова примутся за дело. Тогда сразу же станет жарко. Особенно ему. Где-то справа стоял стол из грубо отесанных досок, на котором лежали отобранные у него револьверы и прочие вещи вперемежку с выпивкой и разнообразной снедью. Бандиты, как по нотам разыгравшие перед ним спектакль, теперь толпились вокруг стола, поглощая как не в себя стакан за стаканом хлебное вино, тут же закусывали, разбрасывая целые куски пищи. – Что, ваше благородие, молчите? – вспомнил о пленнике один из них, изображавший из себя прежде кучера. – Прежде куда как разговорчивы были! Последние слова были встречены одобрительным гоготом его приятелей и презрительным молчанием офицера. Очевидно, такая реакция не пришлась по нраву липовому извозчику, и тот нарочито ленивой походкой двинулся к узнику. – Ах ты, паскуда, – злобно ощерился он и потянулся к горлу Дмитрия грязными пальцами, – да я тебя… – Годи! – остановил его Тихон. – Успеешь еще. Сперва надо его заказчику показать. Может, тот чего поспрошать пожелает? – Какому еще заказчику? – впервые проявил любопытство пленник. – Скоро узнаешь, – ухмыльнулся Щербатый, но видимо, будучи не в силах удержаться, продолжил: – Ты, ваше благородие, одного уважаемого человека обидел, и теперь перед его друзьями за это ответить придется. В голове Будищева начало кое-что проясняться. Прежде он был уверен, что у бандитов нет никакого резона расправляться с исправно платящим клиентом, но он не принял в расчет, что может найтись кто-то более могущественный, способный в два счета нагнуть мелкого главаря и заставить его делать все что угодно. Вот только кто это? – Так что, господин флотский, – продолжал разглагольствовать Тихон, – каюк тебе. А потому последний раз прошу по-хорошему, облегчи душу, скажи, где денежки прячешь? – В банке Штиглица, – ухмыльнулся разбитыми в кровь губами Будищев. – Хочешь, доверенность напишу? – Может, и так, – не стал спорить уголовник. – Только ведь я тебя за иные денежки спрашиваю. Не может же быть, чтобы у человека, такими делами промышляющего, под рукой ничего не было! Так что не гневи душу, рассказывай, а мы потом за помин твоей души выпьем да свечку в церкви поставим. Глядишь, как невинно убиенный в рай попадешь! Услышав последние слова главаря, подручные едва не покатились от хохота по полу, и только висящему на балке подпоручику было не до смеха. – Ты знаешь, за что я убил Крашенинникова? – едва слышно спросил он Щербатого. – А мне без разницы! – За то, что он был замешан в покушении на царя, – пояснил ему Дмитрий. – Врешь! – Нет, не вру. И остальных за то же самое. Я помощник начальника охраны императора. Меня искать будут и, что характерно, найдут. Пусть даже не живого. И вас найдут. Потому как те, кому положено, знают, куда я пошел. – Нет, вы только посмотрите, как нам их благородие горбатого лепит! – покрутил головой улыбающийся Тихон, в голосе которого уже появились нотки сомнения. – Ну, давай, базлай дальше, а мы тебя послушаем. – А что мне с вами разговаривать? – хмыкнул Будищев. – Вот на том свете встретимся и поговорим, а случится это очень скоро.