Через несколько минут все три злоумышленника оказались связанными внутри кареты Шматова, а Будищев давал последние наставления Алексею со Стешей. – Значит так. Берете эту пролетку и дуете, сами знаете, на какой вокзал. Деньги, документы и вещи у вас с собой, так что с этим задержки не будет. Прибудете на место, дадите телеграмму на главпочтамт до востребования. Текст помните? – Да. – Вот и славно. А теперь давайте прощаться! – Может, и вы с нами? – нерешительно спросил Лиховцев. – Переждете некоторое время, а когда все уляжется, вернетесь. – Нет, Леша. Карты сданы, так что будем играть до конца. И не тревожься раньше времени. Ты же знаешь, мы с Федором везучие. Все будет хорошо. Ты главное Степаниду сбереги! – Пока я жив, ни один волос не упадет с ее головы! Старые друзья поочередно обнялись, Дмитрий поцеловал непривычно тихую девушку в висок, и они расстались. Алексей со Стешей на пролетке отправились к Финляндскому вокзалу, а бывшие охотники Болховского полка на карете двинулись в сторону Лиговки. У них еще было много дел. * * * Давно замечено, чем многолюднее и богаче город, тем больше в нем крутится денежных знаков. Неважно, золото ли это, серебро или, может быть, бумажные ассигнации, все они имеют обыкновение сосредотачиваться в местах скопления людей. Крупные суммы же, в свою очередь, совершенно неодолимым образом манят к себе разного рода личностей, желающих их непременно заполучить. Причем, если одни готовы для этого тяжко трудиться, то другие ищут более легкие пути. Именно поэтому в столичных городах процент бандитов, проституток, банкиров и налоговых инспекторов всегда выше, нежели в иных местах. Блистательный Санкт-Петербург не являлся в этом смысле исключением. Именно сюда со всех концов необъятной Российской империи стекались капиталы, а следом за ними, как бабочки на огонь, устремлялись алчущие наживы. Сам город давно превратился в Новый Вавилон, где перемешались народы и языки, а одинокий человек мог затеряться совершенно без следа. А потому длительное отсутствие или даже внезапное исчезновение уже никого не удивляло. Был, как говорится у нас в народе, да весь вышел! Сегодня утром Ипполит уходил на встречу с одним товарищем, имени которого никто не знал, а за глаза называли Усатым. Однако тот по какой-то причине не явился. Возможно, заметил слежку и залег на дно, а может быть, просто загулял. Такое с ним иной раз тоже случалось. В любом случае повода для паники пока не было, но настроение у главы ячейки изрядно подпортилось. – Вы будете кушать? – робко спросил хозяин квартиры Валериан Павлович Светлов. Строго говоря, он не был владельцем, а, как и большинство жителей доходного дома, снимал ее. Служа по акцизному ведомству, Валериан Павлович не участвовал в активной борьбе с царизмом, но частенько соглашался приютить у себя товарищей. Правда, на этот раз гостей оказалось куда больше, чем обычно, и хлопот от них тоже прибавилось. Не говоря уж о том, что одно дело скрывать у себя пропагандиста или немного запрещенной литературы, а совсем другое лиц, замешанных в покушении на государя императора. То есть наверняка он этого, конечно, не знал, но не зря же убежище понадобилось сразу после трагических событий первого марта? Услышав вопрос, Ипполит Петрович недоуменно посмотрел на Светлова, как будто услышал некую бестактность, но потом улыбнулся и почти любезно ответил: – Охотно! – Так я подаю? – Конечно, вы же здесь хозяин. От последних слов Валериан Павлович едва не поперхнулся, ибо давно чувствовал себя чужим в собственном жилище, да и, говоря по чести, успел раскаяться, что предложил гостеприимство этим людям. Но делать было нечего, и он пошел накрывать обед. Не прошло и четверти часа, как за большим столом собралась вся их ячейка. То есть сам Ипполит, Искра, Максим и… – А где Аркадий? – поинтересовался Крашенинников, закладывая салфетку за воротник. – Погулять ушел, – пожал плечами мастеровой, с сомнением разглядывая поданные приборы. – Я же просил никуда не отлучаться! – недовольным тоном заметил глава. – Он же еще совсем ребенок, – как бы извиняясь за младшего товарища, сказала Искра. – Не усидел. * * * Аркадий был самым юным в их группе и, вероятно, от этого не самым дисциплинированным. Нет, он не прогуливал деньги организации, да и кто бы ему их доверил, и не водил на явки продажных женщин, но имелась у молодого человека одна слабость. Любовь. К слову сказать, гимназисткой старших классов Зиночкой было трудно не увлечься. Природа наделила ее стройной фигуркой, приятными чертами лица и чистой кожей, а любящие родители наняли педагогов, научивших барышню музицировать, петь и танцевать. Голос, к слову сказать, также был весьма недурен. Так что когда Аркаша увидел ее в первый раз на гимназическом балу, участь его оказалась решена. К несчастью, юная фемина, ставшая предметом обожания многих восторженных юношей, очень хорошо знала о своей привлекательности, а наш герой был слишком застенчив. Поэтому все ухаживания с его стороны свелись к тому, что он ходил за ней по пятам со страдальческим видом. Вздыхал. Разглядывал издали восхищенными глазами, но так и не посмел приблизиться. И даже теперь, когда он стал самым настоящим революционером, а старшие товарищи, вроде давно бросившего учебу студента Гриши, приучили его к вкусу водки и любви продажных женщин, он продолжал со всем своим юношеским пылом обожать недоступную красавицу-гимназистку. Какая-то маленькая часть его души, сохранившая внутри себя чистоту, раз за разом заставляла его идти по ставшему привычным маршруту, в надежде увидеть предмет своей страсти. Так было и сегодня. Сначала он сидел со скучным видом у камина, грызя при этом орешки. Затем лакомство кончилось, и тоска стала совершенно невыносимой. Он знал, что ему не следует покидать конспиративную квартиру, но кондитерская лавка находилась совсем рядом и сбегать в нее дело двух минут. В общем, он постарался незаметно выскользнуть на улицу, и… так уж случилось, что ноги сами понесли молодого человека к женской гимназии. Ему повезло, хотя занятия уже закончились, но Зиночка вышла из здания позже обычного, да еще и без подружек, и он без лишних свидетелей смог в последний раз насладиться ее видом… «Хотя отчего же в последний раз?» – улыбнулся про себя Аркаша. Вот наступит царство свободы, и тогда он станет героем, приблизившим этот час, а потому… – Молодой человек, вы мне не поможете? – отвлек его от сладостных грез жалобный женский голосок. – Что?! – остановился он в замешательстве. Перед ним стояла модно одетая красивая молодая женщина, скорее даже девушка, с большой коробкой в руках и глубоким отчаянием в глазах. Угадать причину ее огорчений оказалось совсем не трудно. Тесьма на картонке порвалась, отчего нести ее теперь стало неудобно, к тому же неуклюжее сооружение грозило вот-вот развалиться в маленьких руках. – Помогите, пожалуйста! – Конечно, – бросился он на помощь и легко подхватил ее ношу. – Благодарю вас, молодой человек, вы такой галантный кавалер, – облегченно вздохнув, прощебетала она. – Даже не знаю, что бы я без вас делала! Аркаше, которого до сих пор чаще называли мальчиком, весьма польстило подобное обращение от особы женского пола, и потому он тут же почувствовал себя гораздо увереннее. – Отчего же вы сами носите коробки? – спросил он свою спутницу. – Ведь можно было поручить это прислуге или мальчику в магазине. – Скажете тоже, – мило покраснела она. – Вы меня, верно, за барышню приняли, а я служу в шляпном салоне. Посыльный наш заболел, вот и пришлось заказ доставлять мне. И тут еще как назло порвался этот несносный шнурок… – Так вы модистка? – Пока только ученица. – А как вас зовут? – Дуняша, – охотно представилась доставщица, лукаво стрельнув глазами в сторону добровольного помощника. – А где вы живете? – Это вам еще зачем? – сразу насторожилась та и сделала попытку вернуть свою ношу. – Вы не подумайте, я девушка серьезная и всяких там глупостей не позволяю! – Ну что вы, – смутился Аркаша. – Я вовсе не это имел в виду! Просто я хотел спросить… куда же вы несете эту… э… шляпку? – Да, это шляпка, – ответила Дуня, все еще с сомнением смотря на него, – а предназначена она для госпожи генеральши Норовой. Она дама очень придирчивая, и если с ее заказом что-то случится, мне не миновать неприятностей! – Не беспокойтесь, я провожу вас до самых дверей и уж конечно доставлю поклажу в целости и сохранности. – Спасибо вам, – растрогалась ученица шляпного мастера. – И не обижайтесь на меня, пожалуйста. Просто сейчас так много нахальных мужчин, что юным барышням поневоле нужно быть осмотрительными. Говоря это, непосредственная девица так мило покраснела, что обижаться на нее у недоучившегося гимназиста не получилось бы, даже если бы тот захотел. Напротив, ее осторожность показалась ему весьма разумной, и потому он решительно направился вперед, намереваясь оградить от любой опасности. Окажись в этих местах в другое время и без столь очаровательной спутницы, молодой человек наверняка бы подумал, что столь обшарпанный двор не самое подходящее место для обитания генеральши, но теперь ему было не до подобных умозаключений. Пройдя в ворота, Аркаша наткнулся на воз с дровами и попытался обойти неожиданную преграду, но в этот момент что-то тяжелое ударило борца за народное счастье по затылку, заставив померкнуть свет в его глазах. – Принимайте фраера, – серебряным колокольчиком прозвенел ангельский голосок барышни. * * * И без того подпорченное настроение Ипполита ухудшалось с каждой съеденной ложкой, пока, наконец, он не отложил ее в сторону. – Что с тобой? – поинтересовалась Искра. – Вспомнил об одном важном деле, – буркнул тот. – Мне нужно идти. – Оно настолько срочное? – Да. Ума не приложу, как я мог о нем забыть. – Вы уходите? – осмелился подать голос Светлов. – К моему величайшему сожалению, придется вас покинуть, – постарался остаться любезным Крашенинников и встал из-за стола.