– Да вот, понемножку. – Вы же тогда вместе с Николашей, то есть Николаем Людвиговичем, на войну уходили, – едва не всхлипнула она. – Верно. Только Николаша погиб, а я, как видишь, жив. А почему ты назвалась Лаурой? – А потому, Алексей Петрович, что не надобно таким, как вы или господин Будищев, мое имя, – вытерла набежавшую слезу Дуня и снова надела привычную маску. – Но вы к нам заходите, если что, у нас для героев войны лучшее обслуживание! Договорив, она резко развернулась и пошагала прочь, досадуя про себя, что на минутку расслабилась и позволила себе эмоции. – Невероятно! – проводил ее взглядом Лиховцев. – Вот уж не ожидал, что у тебя есть такие знакомые, да еще и из Рыбинска, – ухмыльнулся Будищев, после чего развернулся к Шматову. – Слышь, Федя, а ведь мне ее физия тоже показалась знакомой. Может, встречались раньше? – Так ведь в Москве, – пожал плечами парень, и, видя, что товарищ не может вспомнить, добавил: – Ну, после крушения! – Точно! – ухмыльнулся Дмитрий, явно припомнив некоторые пикантные моменты, но тут же согнал с лица улыбку и стал поторапливать товарищей. – Нет, ну мы едем? Тогда чего стоим, кого ждем? Всю дорогу до пансиона они молчали, думая о своем. Будищев прикидывал, где можно узнать царский маршрут на ближайшие дни, а Лиховцев сопоставлял известные ему факты и все больше мрачнел. * * * В Петербурге многие держали собак. У купцов для охраны их огромных лабазов сидели на цепях злющие, как сто чертей, кабысдохи, у аристократов иной раз случались целые своры борзых, простонародье довольствовалось дворнягами всех мастей и размеров, а дамы, принадлежащие к высшему обществу, нередко имели левреток, болонок, пуделей и других относительно небольших питомцев. И только рядом с юной баронессой Штиглиц почему-то оказалось огромное животное, пугающее всех своим свирепым видом. Причем, по словам самой Люсии, ее Сердар был еще щенком, а следовательно, обещал со временем догнать своим размером по меньшей мере медведя. Периодически с ними на прогулках случались разные забавные казусы, вроде испугавшихся лошадей и тому подобные происшествия, но со временем окрестные обыватели привыкли к столь странной парочке и даже немного гордились подобным соседством. В самом деле, баронов в Петербурге пруд пруди, а вот чтобы вместе с ним эдакий монстр… Впрочем, далеко не все. Сегодня милому песику показалось, что группа спешивших по своим делам веселых студентов-медиков отнеслась к обожаемой хозяйке без должного почтения, о чем он, будучи псом серьезным и обстоятельным, тут же и сообщил, оскалив зубы, издавая при этом нечто среднее между глухим ворчанием и грохотом камнедробилки. – Вы только посмотрите на это чудовище! – воскликнул один из молодых людей. – Ну что ты, дружище, – притворно возразил ему другой, – вполне милая барышня! Шутка была так себе, но остальные студенты с готовностью расхохотались, заставив мадемуазель Штиглиц покраснеть от неудовольствия, а ее защитника действовать. Нет, он никого не укусил и, упаси боже, не порвал, но… серая молния в мгновение ока разогнала смеющихся обалдуев по парку, попутно сбивая с ног и заставив вываляться в снегу, после чего с чувством исполненного долга вернулась к хозяйке и, усевшись перед ней на дорожку, стала выпрашивать лакомство. – Ну что же ты натворил! – притворно сердилась на него баронесса, мстительно поглядывая на невоспитанных молодых людей, только что получивших по заслугам. – Эти господа теперь непременно промокнут и заболеют. – Вав, – отвечал ей Сердар, умильно вертя головой. – Молодец-молодец, – шепнула довольная Люсия и дала своему заступнику конфетку. – Нет, ты видел эту даму с собачкой? – потрясенно спросил шутник, помогая отряхиваться товарищу. – Что, Антоша, у вас в Москве эдаких не бывает? – Говоря по совести, не встречал. – Смотрите-смотрите, сейчас, кажется, будет еще потеха, – прервал их третий пострадавший, показывая на флотского офицера, только что вылезшего из кареты и направляющегося к коварной барышне с ее зверем. Увы, напрасно три пары глаз напряженно следили за моряком и волкодавом в предвкушении скандала. Ужасный монстр, вместо того чтобы зарычать или напасть на очередную жертву, вдруг стал ластиться к незнакомцу, поскуливая при этом как щенок. – Привет, разбойник, – ласково потрепал его по холке Дмитрий, после чего подошел к Люсии и попытался поцеловать ей руку. Ревнивый Сердар немедля вклинился между ними, явно стараясь помешать обмену нежностями, но не преуспел. Баронесса Штиглиц, которую он обожал со всем пылом своей песьей души, и Будищев, бывший для него кем-то вроде бога, уже стояли рядом, держась за руки, и даже ему было не под силу им помешать. «Почему ты так давно не приходил?» – спросили ее глаза. «Мое сердце всегда было с тобой», – ответил его взгляд. – Какой пассаж! – едва не присвистнул жадно наблюдавший за ними студент, которого товарищи звали Антошей. – Вав! – горестно заметил пес, понявший, что внимание самых дорогих ему людей занято друг другом и на его долю мало что останется. – Что случилось с… твоей воспитанницей? – с легкой запинкой поинтересовалась Люсия. – Ты знаешь? – Помилуй, я живу вовсе не в глухом лесу. Разумеется, до меня дошли дурные вести, и очень жаль, что узнала я их не от тебя! – Прости. Не хотел тебя беспокоить. – Вздор! Мы скоро обвенчаемся и будем вместе и в горе, и в радости. Почему бы не делать это теперь? – Ты, конечно, права. Но я поначалу решил, что ситуация не столь серьезна, а потом все так запуталось… – Ты мог бы прийти к нам. Попросить о помощи. У отца большие связи, не думаю, что он отказал бы. – Мне показалось, что Александр Людвигович не очень-то хочет видеть меня… без титула. – Хочет, не хочет, но ты однажды спас Людвига, и если бы твоим ходатаем выступил он, за тебя вступилась бы вся империя Штиглицев! Впрочем, я вполне понимаю тебя. Папа не самый приятный в общении человек. И что же ты собираешься предпринять? – Даже не знаю. Добиться официальным путем ничего не получается. Лиховцев советует обратиться напрямую к государю, но… меня даже близко к дворцу не подпускают! – Невероятно! – Неделю назад я бы и сам в это не поверил. – Значит, надо перехватить его в другом месте. – Прекрасная идея! Знать бы еще где? – Как говоришь в таких случаях ты, тоже мне проблема! – победно усмехнулась баронесса. – Сегодня у нас что? – Первое марта, – удивился Дмитрий, – а что? – Какой день? – Воскресенье. – Господи, все тебе надо разжевывать! Всем бывающим при дворе, ну кроме тебя, разумеется, хорошо известно, что его величество никогда не пропускает развод караулов в Михайловском манеже. – Черт! Прости, родная, мне надо поторапливаться… – Господин Будищев! – ледяным тоном остановила его баронесса. – Если вы сейчас бросите меня здесь одну, между нами все кончено! – Но, Люся… – Во-первых, у нас полно времени, – не терпящим возражений голосом заявила она. – Во-вторых, только посмотри, во что ты одет? Нужен парадный мундир, иначе тебя и впрямь близко не подпустят к императору. – Пожалуй, – невольно согласился Дмитрий. – Ну и в-третьих, мне тоже нужно переодеться! – Это еще нах… зачем? – едва справился с удивлением подпоручик. – Затем, – мило улыбнулась его избранница, предпочтя не заметить очередную оговорку, – что у его величества так много забот, что простого офицера, пусть даже имеющего столько наград, почетных званий и иных регалий, как ты, он может и не заметить. Но вот хорошенькую молодую барышню его острый взгляд не пропустит никогда! – Ни фига себе, – только и смог ответить озадаченный Будищев, – но… – Так, я не поняла, ты считаешь, меня недостаточно привлекательной?! – Что ты, что ты, – поспешил успокоить ее жених, – но откуда такие познания? – Милый, ты не забыл, что я выпускница Смольного института? Чтобы не возвращаться домой, за мундиром был послан Федя, благо Домна его хорошо знала, а Дмитрий под конвоем Сердара был препровожден в особняк Штиглицев и терпеливо скучал, пока Люсия вместе с горничной выбирали наряд, достойный такого случая. Стоит ли говорить, что ожидание несколько затянулось? Шматов успел смотаться на квартиру Будищева, попить чая с гостеприимной кухаркой, вернуться назад, помочь боевому товарищу облачиться, но баронесса все еще не была готова. – Мне совершенно нечего надеть! – с глухим отчаянием в голосе воскликнула мадемуазель Штиглиц. – Вот это вполне ничего! – попыталась возразить ей горничная, совершенно не разделявшая опасений своей госпожи, тем более что в Манеже платье все равно будет под шубкой. – Маша, что ты такое говоришь! – возмутилась барышня. – Ведь это же бог знает что. Я не могу предстать в подобном виде перед государем! – А я вам говорю, покажитесь для начала Дмитрию Николаевичу, – не сдавалась девушка, которой надоело перебирать хозяйский гардероб. – Если ему понравится, то и царю сойдет!