Часть 29 из 72 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не, – мотнул головой Дмитрий, – ты еще толком не оправился. Так что лучше посиди дома. В крайнем случае мы с Лехой слегка прогуляемся.
– И то верно, – согласился приятель, – я бы с удовольствием немного прошелся.
– Вот и порешали, – подытожил Будищев. – Что, все поели? Тогда по коням!
* * *
В Петербурге хватало бывших барских домов, имевших многочисленные службы, в том числе и для выездов. Правда, многие из потомков их бывших обитателей теперь не могли позволить себе разъезжать по столичным проспектам на собственной четверке рысаков, и теперь их некогда величественные конюшни пустовали. В одной из таких и держал доставшийся ему по случаю экипаж с лошадкой будущий миллионщик Федор Лукич Шматов. Услышав, что старым боевым товарищам понадобилась его помощь, Федя мгновенно запряг Буцефала в настоящую закрытую карету выделки фабрики «Неллис и Фрезе».
– Мое почтение, Алексей Петрович, – радостно поприветствовал он давнего знакомого. – Как живы, здоровы?
– Твоими молитвами, – не смог удержаться от ответной улыбки Лиховцев. – А ты, как я смотрю, процветаешь?
– Есть маленько, – с подобающей скромностью отвечал ему Шматов с высоты козел.
– Полагаю, содержание выезда не самое дешевое удовольствие? – заметил Алеша, оказавшись внутри экипажа.
– Кто я такой, чтобы стоять на пути к успеху нашего друга? – философски заметил приятель, устраиваясь рядом с ним.
На самом деле, именно он ссудил Шматова деньгами на это обзаведение, здраво рассудив, что, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось, а свои колеса всегда могут пригодиться. Сегодня, судя по всему, представился как раз такой случай. В сущности, предложение Лиховцева выйти прямиком на царя было не таким уж безумным. Александр частенько посещал различные мероприятия, где они запросто могли встретиться. Будищева он знал, а потому мог и подозвать. А Мещерскому, буде тот заинтересуется такими маневрами, можно сказать, что ищет позицию. Сейчас главное выиграть время, а там видно будет…
Пора было трогаться, но тут к их парадному подошла молодая и, пожалуй, даже красивая дамочка. Увы, на привлекательном лице ее явно виделись черты порока, а манера ярко, но безвкусно одеваться и вызывающе вести себя не оставляла сомнений в роде занятий.
– Ты посмотри, какие карлики! – пихнул в бок товарища Дмитрий.
– Где? – изумился тот.
У провожавшего их швейцара также не было сомнений по поводу нравственности стоящей перед ним особы, поэтому он тут же преградил ей путь и внушительно рявкнул:
– Куда прешь, не видишь приличный дом?
– Полегче, папаша! – ничуть не смутилась проститутка. – Скажи лучше, господин Будищев здесь проживают?
– А на что он тебе?
– Твое какое дело?
– Никакого, а только Дмитрий Николаевич человек порядочный и с такими шкурами знакомства не водит.
– Это я-то шкура? – возмутилась жрица любви. – Да я тебе…
– Брэк! – почти весело воскликнул покинувший карету Дмитрий, становясь между ними. – Трифон, благодарю за службу, а вы, мадам, потрудитесь объяснить, какая у вас надобность к Будищеву?
– Между прочим, мадемуазель! – жеманно поправила его дама легкого поведения, после чего, смерив оценивающим взглядом, расплылась в профессиональной улыбке: – Так это вы, что ли?
– А что, не похож?
– Отчего же, очень даже похожи. Представительный и в форме. Так мне вас Степанида и описала…
– Что?! – схватил ее за руку Будищев. – Где ты ее видела?
– Полегче, красавчик! Ты мне еще не заплатил, чтобы эдак лапать.
– Пардон, мадемуазель, прошу принять извинения за некоторую экспансивность, – взял себя в руки подпоручик, после чего продолжил таким же любезным тоном: – Но если ты, лахудра, мне сейчас же не скажешь, где Стешу видела, я тебя наизнанку выверну!
– В Центральной[36], где же еще, – и не подумала обижаться на угрозу служительница Венеры. – Мы с ней в одной камере чалились.
– Как она там?
– А чего ей сделается? Я ей поддержку дала, к себе взяла, можно сказать, последним куском хлеба делилась…
– Я понял, – расстегнул портмоне Будищев. – Она и сейчас там?
– Нет, – помотала головой проститутка. – Перед тем как мне выйти, ее в одиночку перевели. Как политическую.
– Давно это было?
– Так аккурат неделя прошла…
– Что?!
– Ну прости, красавчик, я как вышла, все так закрутилось. Тишка мой уж до того рад был, что мы целую седмицу и прогуляли…
– То есть она уже неделю в одиночке?
– Ага.
– А Тишка твой кто, из фартовых?
– Вроде того, – согласно кивнула дамочка, уважительно посмотрев на странного офицера, разбирающегося в подобных тонкостях.
– Саму как зовут?
– Лаура я, – жеманно повела плечиком жрица любви.
– К надзирателям подходы есть?
– У Тихона есть, как не быть.
– Потолковать мне с ним надо.
– Не будет он с тобой разговаривать…
– А ты сделай так, чтобы поговорил!
– Мне-то с этого какая корысть?
– Синенькой[37] хватит?
– Дешево ты меня ценишь, красавчик! Четвертной клади.
– За четвертной я и тебя со всеми потрохами куплю.
– А я, может, согласная.
– Червонец, и баста!
– Ладно, давай.
– Ну уж нет, сначала дело!
– Эх, и офицера пошли нынче, жадные да недоверчивые…
– Вот тебе пятерка, остальное, как дело сделаешь.
– Договорились, – обрадованно кивнула дамочка и ловко цапнула накрашенными коготками кредитный билет.
Все время, пока шел этот крайне непонятный ему разговор, Лиховцев напряженно вглядывался в лицо проститутки, показавшейся ему смутно знакомой. В какой-то момент той это наскучило, и она переключилась на Алексея.
– Что смотришь, барин, али интересуешься чем?
– Дуняша? – против воли вырвалось у него.
– Какая еще Дуняша, – смутилась дамочка. – Показалось вам…
– Ну, конечно, Дуняша. Ты еще у Батовских служила горничной. Помнишь? Ну, в Рыбинске.
– Алексей Петрович? – растерялась та, разом превратившись из прожженной жрицы любви в прежнюю наивную молодую женщину, которой сильно досталось от жизни.
– Да, это я.
– Как же вы…
book-ads2