Наката снова смерил меня презрительным взглядом и, поморщившись, произнёс: – А чего этот дурак опять вырядился? Подохнуть, что ли, собрался? В следующий миг лицо его вытянулось. Самурай скосил взгляд на монаха и удивленно посмотрел на меня. – Погоди, Кенджи, он же и так вроде подох?! – Такое случается, – глядя на меня, пожал плечами монах. – Только, боюсь, это уже не тот дурак, которого мы знали последние семь лет... Судя по реакции самурая, «случалось» тут такое, по ходу, не раз и не два, а как бы не в конце каждого месяца. Да подумаешь, труп ожил – какая херня. Нет, удивиться, конечно, можно, но только если немного... – И?.. – Накато положил ладонь на рукоять меча и снова скосил взгляд на монаха. Солдаты за его спиной двинулись вперед и, разойдясь в стороны, встали за спиной командира. В воздухе повисла напряженная тишина. – Он не асур, если ты об этом, – покачал головой монах. – Это я проверил в первую очередь. – Ками[12]? – убрав руку с рукояти меча, осторожно произнёс самурай. – Скорее всего, – философски заметил Кенджи, – но он потерял память, и мы пока зовём его Таро. Интересно... Ками у японцев – это духи, некоторые из которых иногда становились богами. Не хотелось бы, конечно, их всех расстраивать, хотя... Я же, блин, и есть дух! В смысле, был, пока не влез в тело мальчишки... Мертвого мальчишки, надо заметить. Так что ко мне никаких претензий. Понимая, что нужно как-то о себе заявить, я учтиво кивнул и произнёс: – Здравствуйте, Наката-сан! – Здравствуй! – мгновение помедлив, в ответ кивнул самурай. – Ты правда ничего не помнишь? – Только разрозненные образы. Мне неизвестно, кто я такой. Самурай задумчиво покивал, затем обошёл меня по кругу, разглядывая. В какой-то момент лицо его прояснилось. Он хлопнул себя по бедру и воскликнул: – Кенджи! А зачем нам тогда отшельник?! Пусть этот парень и очистит поместье от они! Да и память свою восстановит как раз! – Он только пришёл и многого не знает, – с сомнением глядя на меня, произнёс монах. – Но ты же говоришь, что обряд там несложный? – стоял на своём Наката. – Да и демоны его вряд ли смогут убить. Сегодня же первый день лунного месяца – лучшее время для их изгнания. – Видя в глазах монаха сомнение, самурай перевёл на меня взгляд и вопросительно приподнял бровь: – Ну что, Таро, поможешь нам очистить поместье Кавакаси от они? Хм-м... Вопрос, конечно, охренеть какой интересный. Только-только очухавшись после собственной смерти, снова лезть в какую-то долбаную дыру? В этом, непривычном ещё, теле, без ребят и оружия? Но, с другой стороны – это же шанс! Если мне придётся жить теперь здесь, то неплохо бы обзавестись хоть каким-то авторитетом. Шестнадцатилетний безродный мальчишка в средневековой Японии – не самая прикольная штука. Побриться в монахи или отправиться вкалывать на рисовые поля? Не для меня такое – проще подохнуть. Я солдат, и по-другому жить уже не получится. Это даже не обсуждается. И плевать, что из всего местного оружия я неплохо обращаюсь только с ножом. У меня впереди много времени, а в голове – опыт тридцатилетнего мужика. Осталось только решиться... – Мне нужно оружие и инструкции, – глядя в глаза самурая, спокойно произнёс я. – В смысле, оружие и обучение технике проведения этого вашего обряда. После той обезьяны я стал с большим почтением относиться к ножам. От «вереска» с гранатометом тоже не отказался бы, но это у них вряд ли найдётся. – Оружие?! – удивленно поморщился самурай. – Ты умеешь обращаться с мечом? – Нет, – покачал головой я, – но обязательно научусь. Из тех обрывков, что сохранились у меня в голове, я знаю, что был воином. Наката секунд десять испытующе смотрел мне в глаза, затем коротко кивнул и снял с пояса вакидзаси[13]. – Вот, возьми, – он протянул мне ножны вместе с мечом. – Завтра утром я встречу тебя возле поместья. Если справишься – оставишь меч себе! Обряду тебя обучат монахи. Более ничего не говоря, самурай обернулся и направился к выходу. Солдаты закинули нагинаты на плечи и молча пошли следом. Я проводил его взглядом, затем оглядел изумлённые лица монахов и попросил: – Вы расскажете, где мне искать это поместье? [1]Konnichiwa – добрый день (яп.). [2]Масутацу Ояма – известный мастер боевых искусств. [3]Каннон – в японской мифологии богиня милосердия, способная перевоплощаться. [4]Райден или Райдзин – бог грома в буддийской, а затем и в синтоистской религии Японии. Сама – суффикс, выражающий максимально возможное уважение и почтение при обращении к кому-либо. [5]«Таро – сын дракона». 1979 год. [6]Кабуто – японский тип шлема. [7]Нагина́та – японское холодное оружие с длинной рукоятью овального сечения (именно рукоятью, а не древком, как может показаться на первый взгляд) и изогнутым односторонним клинком. [8]Даймё – князь («большое имя» –яп.) – крупнейшие феодалы в средневековой Японии. Элита среди самураев. [9] О́ни – в японской мифологии большие злобные клыкастые и рогатые человекоподобные демоны с красной, голубой или чёрной кожей. [10]Гэндзя – заклинатели (экзорцисты) – последователи течения сюгэндо, соединяющего в себе элементы буддизма и синтоизма. [11]Ямабуси – монахи-отшельники. По-другому – «спящие в горах». Именно из их числа выделились заклинатели гендзя. [12]Ками в синтоизме – духовная сущность, бог. [13]Вакидзаси – короткий японский меч (сёто). В основном использовался самураями и носился на поясе. Его носили в паре с катаной. В отличие от катаны, которую могли носить только самураи, вакидзаси был разрешён крупным и средним торговцам и ремесленникам. Они использовали этот меч в качестве полноценного оружия. Глава 3 Впереди над лесом кружили какие-то птицы, издали напоминающие обыкновенных земных ворон. Солнце медленно ползло к горам, небо окрасилось в красно-розовые цвета, зажглись на горизонте редкие звёзды. Не знаю почему, но, глядя на идущего впереди Кенджи, я испытывал натуральное дежавю. Казалось бы, другая реальность, другое тело, другие законы, но вот же... Инструкции получены, оружие выдали, а впереди очередное задание. Первое задание в этом мире. М-да... – Послушай, сенсей[1], – я поправил на плече мешок с жаровней и перевёл взгляд на монаха. – Подскажи, кто из богов предстаёт в образе огромной змеи? – Сэт – Владыка Нижнего Мира, куда отправляются те, кто не заслужил перерождения, – монах обернулся и, сбавив шаг, поравнялся со мной. – Ты опять что-то вспомнил? Ну да, я тут у них как шкатулка с сюрпризом. Только информацию нужно выдавать строго дозированно, а о Земле лучше не говорить вообще, за редкими, может быть, исключениями. Обидно только то, что сам я для себя секретом никаким не являюсь и о своих возможностях прекрасно осведомлён. Да, наверное, неплохо бы узнать, что произошло на последнем задании, но на мое будущее это, увы, не повлияет никак. Назад мне, судя по всему, уже не вернуться, поэтому какая, собственно, разница, что произошло в той дыре? Да и какой смысл что-то рассказывать, когда никаких доказательств у тебя нет? Примут за идиота, а оно мне надо? Ребята с заложниками спаслись – это главное, а насчёт змеи я спросил просто так, не особенно-то надеясь, что те твари имеют какое-то отношение к этому миру. В святилище я пробыл ещё пару часов, и большую часть времени Кенджи обучал меня местному шаманизму, ну или волшебству – тут сразу и не понять. Минут тридцать ушло на еду, после чего мне удалось задать всего пару вопросов. Информации свалилось столько, что в голове сразу уложить не получится. Впрочем, впереди у меня целая ночь, так что будет время подумать. Видя, что монах ждёт ответа, я пожал плечами и, глядя на горы, произнёс. – Помню большой зал и каменный трон, который обвивала огромная змея... – И что? – в глазах Кенджи блеснули искорки интереса. – Что в этом зале произошло? – Там меня хотели принести в жертву, – хмыкнул я и посмотрел на монаха. – Может, и принесли – точно сказать не могу. Вообще, странный народ эти монахи. На вид вроде лет тридцать пять-сорок, по выдержке и общению очень похож на гэбиста-психолога, но бывает, просыпается в нем пацан. В фильмах и аниме таких часто показывают. Вот и сейчас... Услышав про жертвоприношение, Кенджи распахнул рот на ширину плеч, вытаращил глаза и выдохнул: – Таро, ты можешь вспомнить что-то ещё? Как выглядел этот зал? Кто там находился помимо змея? Я посмотрел на поместье, до которого осталось метров пятьсот по дороге, поправил торчащий из-за пояса меч и вздохнул: – Да ничего такого особенного... Там ещё один зал был, в котором тот же змей свернулся на каменной тумбе, а по углам стояли какие-то уроды с косами. Кстати, один из них и хотел меня принести в жертву. Рогатый такой, с мордой ящерицы и иглами вместо зубов. У него, правда, вместо косы ножик был с мою руку... – И... как тебе удалось оттуда сбежать? – в голосе Кенджи мелькнула растерянность, а по физиономии было видно, что монах словил нехилый такой диссонанс. – Ну, умер и сбежал – как ещё? – всерьёз опасаясь за психическое состояние собеседника, осторожно пояснил я. – Что-то не так? Монах покивал и молча побрел дальше, тяжело опираясь на свой шест. Я пожал плечами и пошёл следом за ним, думая о том, что про обезьяну не стоит говорить ни под каким соусом. Если его эта ящерица так возбудила, то информации пока хватит. С катушек ещё съедет, и где мне тогда жить? – Все «не так», – после трехминутного молчания наконец очнулся монах. – Из Чертога Смерти не возвращаются! Даймё Обреченности – Темный Князь Аби – сторожит там пленённые души. Даже могучие ками не могут избавиться от вечного наваждения, пребывая в грезах не одну тысячу лет... – Ты считаешь, я все придумал?