— Ордуэй из Бедфордшира, — пробормотала Кларисса. — Маленькая деревенька неподалеку от Бедфорда. Она мысленно взмолилась, чтобы ее не спросили названия деревеньки, поскольку ни одно не приходило ей в голову. Но волновалась она напрасно. Леди Морком небрежно отмахнулась: — А, маленькая деревушка? Провинциалы, полагаю. Потеряв интерес к Клариссе, она повернулась к хозяйке, слушавшей ее с полуулыбкой, в которой таилось немало ехидства. Леди Морком была строгой хранительницей нравственности, и если поймет, что не только дружелюбно болтала с содержанкой лорда Блэкуотера, но и подпустила к этому развратному созданию собственных дочерей, наверняка лишится чувств! — Леди Мондрейн, я очень хотела бы, чтобы вы поддержали наши усилия спасти этих несчастных ломовых лошадей. Хозяева бесчеловечно обращаются с ними, выжимают все силы, а потом за медные пенни продают на бойни. Это позор. Я собираю средства, чтобы купить приличное большое пастбище, где бы они могли окончить дни свои в мире и покое. Закончив речь, она довольно кивнула. Кларисса немедленно задалась вопросом: сколько несчастных маленьких трубочистов чистили дымоходы ее милости? А ведь под ними разводили огонь, чтобы заставить быстрее шевелиться, лезть через узкие, забитые сажей лабиринты черных проходов. Впрочем, ее милость, наверное, считает, что дымоходы прочищаются сами собой. Она продолжала пить шампанское в ожидании, что Джаспер придет и спасет ее. И он действительно пришел, одним взглядом обозрел сцену: увидел едва скрытую скуку в глазах любовницы и почти такое же выражение — на лице хозяйки. Сдержал смех и торжественно поклонился леди Морком и ее дочерям: — Миледи... леди Элинор... леди Эмили... ваш слуга. — Блэкуотер, мне нужна ваша поддержка для спасения моих бедных ломовых лошадей, — заявила ее милость и немедленно пустилась в описание страданий несчастных животных. Джаспер внимательно слушал, а когда она замолчала, с поклоном сказал: — Я крайне сочувствую вам, леди Морком, но на свете немало несчастных, брошенных детей, раненых солдат и никому не нужных девушек, которые бродят по улицам, не имея крыши над головой или крошки хлеба в животе. Думаю, они заслуживают куда большего участия. Он протянул руку Клариссе: — Если вы готовы идти, мистрис Ордуэй, я просил подать экипаж — провожу вас до дома. Кларисса поднялась, пораженная его речью, ее сияющее лицо лучше всяких слов говорило о том, что она испытывает в эту минуту. Она присела на прощание и, как только они вышли в холл, взяла Джаспера под руку: — О, браво, Джаспер! Не думала, что тебе известно о столь ужасных вещах! Эта женщина омерзительна! Надеюсь, я больше никогда не окажусь с ней в одной комнате! — Боюсь, дорогая, твое желание вряд ли исполнится. На Моркомов можно наткнуться где угодно. В любом месте. Он сам был поражен как своей пламенной речью, адресованной леди Морком, так и глубочайшим удовольствием, которое испытал, видя явное одобрение Клариссы. Он не собирался угождать ей и, не думая, угодил. Он подсадил Клариссу в экипаж и сел сам. Она немедленно прильнула к нему и гладила его лицо, пока он целовал ее в полумраке экипажа. — Нам обязательно выезжать сегодня вечером? — пробормотала она ему в губы. — Мы покинем спальню только утром, — объявил он, перетягивая ее себе на колени и распахивая плащ, чтобы ласкать вздымающиеся в декольте груди. Ему нравилось, как они чувствительны, как твердеют соски, как теплеет шелковистая кожа при малейшем его прикосновении. — Но мы можем проголодаться, — прошептала она, повернувшись так, что ее бедро прижалось к его восставшей плоти. — Не бойся, милая, мы удовлетворим все наши аппетиты, — пообещал он, сунув руку под ее юбки и гладя ноги, бедра, проникая в глубокую пещерку между ними. Она затрепетала. — Нет, Джаспер... не здесь... ты знаешь, что происходит, когда делаешь это... — запротестовала она, но так слабо, что он усмехнулся, продолжая ее ласкать, наслаждаясь тем, как быстро может довести ее до экстаза, погрузить в озеро головокружительной радости, когда и где бы ни пожелал. И это давало ему ощущение чисто мужской власти над женщиной, которой раньше ему никогда не хотелось иметь. Но сейчас... возможно потому, что эта женщина так отличалась от остальных. Очень сдержанная, очень скрытная — олицетворение тайны... Вызывая в ней искренний, открытый ответ, он чувствовал себя менее униженным этими тайнами. Когда экипаж остановился у дома, она лежала у него на коленях, стараясь отдышаться. Джаспер убрал руку, одернул ее юбки, помог сесть и улыбнулся при виде растрепанных волос, розовых щек, затянугых мечтательной и слегка негодующей дымкой глаз. — Ничего, ты еще успеешь мне отомстить, — пообещал он, открывая дверцу и выходя. Она взяла протянутую руку, ту самую, которая еще недавно творила столь непристойные чудеса с ее беспомощным телом. Поднесла ее к лицу и вдохнула собственный запах. Их глаза встретились. Он шагнул вперед и открыл дверь своим ключом. — Кстати, я кое-что вспомнила, — пробормотала она с облегчением. Все, что угодно, лишь бы обрести самообладание! — Я бы хотела получить ключ от двери. — Зачем? — спросил он с неподдельным недоумением. — Салли всегда тебя впустит! Кларисса раздраженно тряхнула головой: — Мне необходимо сознавать, что это мой дом. Что я могу приходить и уходить когда заблагорассудится! Мне неприятно стучаться в дверь, как гостье! С двенадцати лет у меня всегда были свои ключи... И тут она осеклась, потрясенная собственной откровенностью. Глаза ее наполнились ужасом. Что она сказала? Стремление открыть правду было почти непреодолимым. — Должно быть, ты находишь это странным, — с трудом выговорила она. — Тут ты права, — обронил Джаспер, настороженно наблюдая за выражением ее лица. — Возможно... возможно... мне следовало признаться... то есть... не все, что я рассказала тебе о моем прошлом, — чистая правда. — Она смущенно откашлялась. — Есть... есть вещи, о которых мне слишком трудно говорить. Она попыталась застенчиво улыбнуться, зная, насколько неуклюжим должно показаться это объяснение. — Понятно, — кивнул он и долго, молча смотрел на нее, ожидая продолжения. Но, не дождавшись, добавил: — Надеюсь, ты найдешь возможным поговорить об этом как-нибудь в другой раз. — Скорее всего, — пробормотала она, кусая губы. Джаспер снова кивнул и повернулся, чтобы поздороваться с вышедшей в холл Салли. «Скоро, — думал он. — Скоро все выйдет наружу». Но он не станет давить на нее. Она расскажет все, потому что сама захочет, а не потому, что он воспользовался ее оплошностью. — Салли, мы поужинаем в спальне. Попозже. Позвоню, когда захотим есть, — распорядился Джаспер и обратился к Клариссе, которая застыла в холле подобно статуе. — Если это важно для тебя, я велю выточить второй ключ, — пообещал он и показал на лестницу: — Не хотите ли подняться наверх, мадам? Глава 19 Два дня спустя Кларисса пила утренний горячий шоколад в спальне у камина, когда услышала, что под окном грохочут колеса экипажа. Шум стих у входной двери, и девушка немедленно подошла к окну, желая узнать, кто посетил ее в такой час. Громоздкий старомодный экипаж занял почти всю ширину мостовой. Герб на дверцах был незнаком, и она с интересом наблюдала, как ливрейный лакей спрыгнул с козел и подошел к двери. Где-то она видела эту ливрею... такую же старомодную, как экипаж... И тут до нее дошло! В последний раз она видела эту ливрею на лакее виконта Брэдли. Неужели этот неприятный старый джентльмен, сидящий в экипаже, ждет чего-то... кого-то? Возможно, считает, что здесь его племянник? Но Джаспер не был у нее прошлую ночь. Он сопровождал ее в оперу, чтобы вновь показать обществу. На этот раз они не ушли после антракта, и в ложе один за другим стали появляться сгоравшие от любопытства джентльмены. Кое-кто приводил своих дам, но по большей части мужчины приходили одни, терзаясь нетерпением поскорее познакомиться с новой содержанкой графа. Кларисса открыто наслаждалась их вниманием, кокетливо обмахивалась веером, маняще улыбалась и остроумно парировала реплики, идеально играя свою роль. Потом был поздний ужин на площади в компании еще нескольких пар, а после ужина Джаспер отослал ее домой в экипаже, а сам отправился продолжать вечер в компании приятелей. Клариссе это не понравилось. Ей недоставало его в постели, но помимо всего она испытывала облегчение от того, что получила короткую передышку — не надо теперь следить за каждым своим словом. В спальню вошла Салли, и Кларисса обернулась. — Записка для вас, мэм. Лакей ждет внизу. Она подала девушке сложенный и запечатанный листок бумаги. Кларисса осмотрела печать. Вспомнила тяжелый перстень-печатку на длинном белом пальце и почему-то содрогнулась. На листке изящным почерком было выведено ее имя — значит, письмо попало по адресу. Но зачем виконту Брэдли ей писать? Она подошла к секретеру, разрезала бумагу ножом и осторожно развернула. Послание было коротким и ясным: «Виконт Брэдли просит мистрис Ордуэй оказать ему честь, навестив сегодня утром. Его экипаж ждет у дома». Кларисса прочла письмо несколько раз, но смысл оставался все тем же. Должна ли она ехать? Может, сначала стоит спросить Джаспера? В конце концов, Брэдли — его дядя, затеявший весь этот странный спектакль. Что ему нужно от нее? Он знал, что она собой представляет... или думал, что знал. Может, хочет в очередной раз поиздеваться над ней? Оскорбить, как уже сделал один раз? — Лакей сказал, что подождет, пока вы будете готовы, мэм, — нерешительно пробормотала Салли, заметив, как хмурится Кларисса. — Может, выложить платье для прогулки? — Сама не знаю... — вздохнула девушка, но тут же, решившись, добавила: — Прежде всего передайте лакею, что я буду готова через час... и, пожалуйста, принесите мне завтрак. Она не собиралась со всех ног бежать на зов, но, как ни крути, это был настоящий приказ, хоть и изложенный в вежливых выражениях. На этот раз она не позволит виконту Брэдли вывести ее из себя. И если он начнет грубить, немедленно уедет.