— Стучи в дверь, дурень! — прошипел он лакею, который, оставив в покое полости, помчался к двери и стал колотить в нее молотком. Виконт, тяжело опиравшийся на толстую трость с серебряным набалдашником, проковылял к двери на подагрических ногах как раз в тот момент, когда на пороге появился дворецкий. Брэдли протиснулся мимо и вошел в дом, где остановился в ожидании, пока дворецкий закроет дверь. К несчастью для дворецкого, он не сразу узнал гостя. — Чем могу помочь, сэр? — вежливо спросил он, с любопытством оглядывая виконта. Обычные клиенты борделя выглядели куда более энергичными, чем этот изможденный старик. Виконт злобно уставился на него: — Я Брэдли, дурак ты этакий! Передай хозяйке, что я здесь, и принеси чашку негуса [3]. Не спрашивая разрешения, он повернул к малому салону. Тем временем Нэн в гостиной развлекала парочку молодых людей, пытавшихся решить, кого из ее девочек выбрать на вечер. Дворецкий что-то прошептал ей на ухо, и она широко раскрыла глаза от удивления: — Господи милостивый! Лорд Брэдли... здесь! Куда ты его проводил? — В малый салон, мадам. Он попросил негуса. — Немедленно принеси! — велела Нэн и повернулась к потенциальным клиентам: —Джентльмены, прошу извинить меня... срочное дело. Уверена, Элоиза и Натали прекрасно о вас позаботятся. Она выплыла из комнаты, волоча за собой бахрому пестрой шали. — Милорд Брэдли! Какой приятный сюрприз! — воскликнула она, входя в комнату. Виконт, все еще закутанный в шарф, не снимая шапки и плаща, сидел у камина. — Нэн... бьюсь об заклад, вы никак не ожидали, что я омрачу ваш дом своим появлением! — хмыкнул он, протягивая ей руку. — Поверьте, милорд, я очень рада, — заверила Нэн и добавила: — Может, привести к вам молодых дам? Хотите кого-то выбрать? — Вы мне льстите, — снова хмыкнул он. — Увы, не хочется бросать деньги на ветер, да и молодая дама вряд ли получит удовольствие. Вот в былые дни я мог ублажить трех разом и еще трех — в продолжение ночи. — Он мечтательно покачал головой. — Где этот парень с негусом? Гнусное пойло, но это все, что позволяют мне кровопийцы-лекари. — Я принесу сама! Но дворецкий с дымящимся кубком на серебряном подносе уже пересек холл. Нэн взяла кубок и поднесла виконту. — Можно взять ваш шарф... и плащ со шляпой... здесь очень тепло, милорд. — Правда? — Виконт покачал головой: — Последнее время мне всегда холодно. Но можете взять шарф и перчатки. Он вручил шарф и перчатки Нэн, после чего обхватил кубок сильными белыми руками, вдыхая пряный аромат. — По крайней мере это меня согреет. Нэн уселась и стала терпеливо ждать, пока виконт откроет цель своего визита. Виконт долго пил негус, прежде чем объявить: — На днях приезжал мой племянник... привез с собой славную девку... насколько я понял, нашел ее здесь. — Вы о Клариссе Ордуэй? — догадалась Нэн. — Лорд Блэкуотер взял ее под свое крылышко. По-моему, сейчас она живет в доме на Халф-Мун-стрит. — Вот как? Похоже, девица умненькая. Не то что ваши обычные шлюшки. — Она действительно прелестна, и фигура идеальная, — осторожно согласилась Нэн. Брэдли небрежно отмахнулся: — Осмелюсь сказать, это действительно так. Но есть в ней нечто еще... неопределимое. Откуда она? — Она пришла с улицы, — сообщила Нэн, тщательно выбирая слова, — и попросила работы. Я взяла ее из-за внешности. Она не так опытна, как большинство моих девочек, но некоторым мужчинам это нравится. Я подумала, что неплохо ее испытать. — Вы всегда умели вести дела, Нэн! — Старик с неожиданной проницательностью уставился на нее: — Расскажите ее историю. Нэн с сожалением покачала головой: — Ничего не знаю, милорд. Она сказала, что приехала из провинции... какие-то неприятности... ей тяжело пришлось... Брэдли вскинул брови. Нэн пожала плечами: — Обычная вещь, милорд. Я слышу нечто подобное по десять раз на дню. Но в ней есть что-то необычное. Ваш племянник увидел ее на площади и был сражен. — Я так и понял. Собственно говоря, в дела племянника я не лезу, но хотел бы побольше узнать о малышке. Как по-вашему, она могла откровенничать с другими девушками? — Не знаю, милорд. Она пробыла здесь совсем недолго до того, как лорд Блэкуотер увез ее. Сомневаюсь, что у нее было время найти себе подруг. — Все равно, Нэн, поспрашивайте, не знает ли кто чего. И немедленно сообщите мне. Я хорошо заплачу за информацию. Нэн встала, чтобы помочь виконту подняться. Теперь она и сама была заинтригована. Почему сказочно богатый виконт вдруг заинтересовался деревенской девчонкой, которую его племянник взял в содержанки? Джаспер — человек взрослый и вполне независимый. Сам себе хозяин. Виконт, кряхтя, обернул шарфом шею. — Вашим клиентам она нравилась? — неожиданно спросил он, натягивая перчатки. Нэн замялась. Если она признает, что у Клариссы не было других клиентов, кроме графа, возникнут неприятные вопросы относительно того, имела ли она право брать комиссионные за продажу девушки. — Я не слышала жалоб на нее, — выдавила она наконец. Он вновь бросил на нее пристальный взгляд. Но тут же пожал плечами и поднял трость: — Велите моему лакею прийти помочь мне добраться до экипажа. Нэн присела и поспешила прочь в надежде, что не сказала ничего лишнего, такого, что могло бы подвергнуть сомнению ее власть над Клариссой. Конечно, было бы лучше, узнай Нэн о девушке больше, но в спешке переговоров с Джаспером она не посчитала это важным. Виконт Брэдли уселся в экипаж, проклиная лакея, задевшего его распухшую от подагры ногу, и с хмурым видом забился в угол. Не удивительно, что Нэн так мало знала о девушке: зачем ей это, если шлюха работает на совесть и приносит деньги в дом? Но с этой девчонкой точно что-то нечисто! Хотя она и выглядела той, за которую себя выдавала, но взгляд, брошенный на него, после того как он намеренно и грубо оскорбил ее, не был взглядом шлюхи, пусть даже и разъяренной. Джаспер соскользнул с постели и бесшумно пересек комнату, чтобы добавить угля в огонь. На камине все еще горела единственная свеча. — Ты опять уходишь так скоро? — неожиданно спросила Кларисса. Джаспер повернулся. Вспыхнувшее пламя осветило его нагое тело. — Я и не думал уходить, — заверил он, пожирая глазами девушку, которая приподнялась на локте, глядя на него огромными нефритово-зелеными глазами. Простыня обмоталась вокруг щиколоток, кожа напоминала персик в сливках, розовые вершинки грудей притягивали взгляд. — А ты хочешь, чтобы я ушел? Он шагнул к кровати и, нагнувшись над Клариссой, провел пальцем по ложбинке между грудями, потеребил соски, улыбнувшись, когда они немедленно затвердели. Она покачала головой: — Нет, но прошлой ночью ты ушел. Сказал, что предпочитаешь просыпаться в собственной кровати. — Иногда это так, — согласился он. — Но не всегда. Кларисса облегченно вздохнула: — Я все гадала, может, что-то не... я сделала что-то не так... особенно когда Салли сказала, что ты часто остаешься на ночь. А вчера ты говорил совсем другое. Джаспер выпрямился. Тогда он разозлился. Но сейчас почему-то не чувствовал себя обманутым. Вчера он подумал, что им манипулируют, но теперь полностью контролировал ситуацию. Пока что он позволит ей считать, что ее ложь осталась незамеченной. — В то утро я проснулся рано и не находил себе места. Не хотел тебя тревожить, — весело ответил он. — Но теперь мне вдруг захотелось пунша. Пойдешь со мной на кухню? Вместе принесем все, что нужно. — Полуночный пир! — Она отшвырнула простыню и спустила ноги с кровати. — Конечно, пойду. Я голодна. — Судя по тому, что я видел, у тебя и у этого найденыша одинаковые аппетиты, — заметил он, вынимая из шкафа свой халат. И поскольку стоял к ней спиной, не заметил, как она виновато покраснела. Кларисса накинула халат, старательно отворачивая лицо, пока не почувствовала, что щеки немного остыли. Нужно учиться не реагировать на невинные замечания подобного рода! — Разница в том, что он, в отличие от меня, долго голодал. Возможно, я скоро растолстею как свинья. Джаспер, язвительно улыбнувшись, открыл дверь. — Предпочитаю, чтобы этого не случилось. По крайней мере пока не износишь свой новый гардероб. Кларисса рассмеялась и последовала за ним на кухню. Похоже, он знал, что где лежит, поскольку быстро извлек чашу для пунша и разливную ложку, апельсин, лимон, гвоздику, мускатный орех и бутылку бренди. — Ты умеешь делать пунш? — полюбопытствовала она, шаря в кладовой. — О, на моем счету немало таких чаш, — заверил он, очищая фрукты. — Отец очень любил делать пунш и меня научил, еще когда я был совсем маленьким. А потом, когда был прикован к постели, требовал, чтобы именно я готовил для него пунш. Никого другого не признавал.