— Один черт, — сообщил Кузнецов, глядя прозрачными от ярости глазами. — Ты сам встречаешь сейнер? — спросил Ярослав. — Конечно. — Слушайте, что тут творится? — отважился вахтенный. Проигнорировав его, Ярослав кивнул Шишкину: — Это хозяйство на тебе. А мы пошли. Поднял Кузнецова и толкнул к двери, напутствовав: — Если начнешь дергаться или побежишь, пеняй не себя, падло, в воздух палить не стану. Они оказались в коридоре. Подталкивая Кузнецова стволом в поясницу, Скобелев погнал его в сторону нижней палубы. Задача была непростая — держать под мышкой бутыль со спиртом, ухитряясь не выронить, наблюдать за конвоируемым, чтобы не выкинул какого фортеля, да вдобавок фиксировать происходящее вокруг. Они рысцой спешили по коридорам, еще носившим следы только что отшумевшего маскарада: потушена половина ламп, повсюду болтаются гроздья сморщившихся воздушных шариков, пол устлан пестрым мусором, а уж конфетти. Две уборщицы, возившиеся в дальнем конце зала, уставились на них, но майор наддал что есть силы, тыча стволом в спину, и они проскочили, прежде чем женщины успели приглядеться. — Слушай, ну не будь ты дураком. — задыхаясь, просипел Кузнецов. — Договоримся, заплатим. — Пулей? — хмыкнул Ярослав, не сбавляя темпа. — Да зачем же я вам нужен, таким крутым? — Ситуация. Договоримся. — Молчать! Вперед! Выскочив из-за угла, они налетели на охранника. Парень поразительно быстро оценил обстановку, увидев взмыленного босса и за его спиной Скобелева, выглядевшего отнюдь не доброжелательно. Кажется, он и пистолет заметил. Не было времени гадать, кто это такой — посвященный боевик или обычный бодигард. Ярослав выстрелил. Как он ни спешил, следовало проверить. Нагнулся, полез под пиджак. От сердца отлегло, когда там обнаружился такой же пистолет, как тот, что был у него в руке. Так, теперь быстренько извлечь из него обойму и запасную не забыть. Кузнецов двигался быстрее, чем Ярослав от него ожидал. Но удар, вполне профессиональный, пропал впустую — Скобелев упал на спину, выбросил ногу, зацепил, сбил. Ударил так, чтобы ошеломить, но не оглушить. Воспользовался секундной передышкой, чтобы заменить обойму на полную. Казалось, время несется мимо, словно бешено грохочущий поезд. Послышался женский вскрик сзади. Ярослав обернулся, увидел уборщицу, с отвисшей челюстью созерцавшую эту картину: труп на полу, человек с пистолетом в руке, второй поднимается, потирая коленку. Но не стрелять же в нее! Майор погрозил пистолетом и рявкнул: — Исчезни! Она с воплем унеслась за угол. Совсем плохо. Вскорости вся охрана кинется спасать босса, искренне веря, что его обижает плохой парень. — Вперед, тварь! Дорогу показывай, Сусанин! Позади еще слышались заполошные вопли уборщицы. — Вот здесь, — показал Кузнецов. Глянув в иллюминатор и убедившись, что проводник не соврал, Скобелев с превеликим удовольствием врезал ему по затылку — по причине полной бесполезности этого типа для всего происходящего. Он посмотрел в иллюминатор на двери. Оказалось, прибыл вовремя — внизу, на темной воде, виднелся сейнер, метрах в сорока, маневрировавший с крайней осторожностью. На топе единственной мачты вопреки морским правилам горел один-единственный огонь, зеленый; надстройка ярко освещена; видно, что на палубе, задрав головы, стояли несколько человек. Что до борта теплохода — возле опущенного трапа стояли трое, все, конечно же, спиной к Ярославу, один перевесился наружу, держа в руке мегафон. Чертовски нагло себя ведут, но в этом свой резон — даже если кто-то из команды или пассажиров увидит приближающееся к борту лайнера суденышко, ничего не заподозрит: недоумевать, конечно, будет, однако ему и в голову не придет усматривать в происходящем криминал. С какой стати? Не южные моря, пиратов здесь не видывали со времен Иоанна Грозного. Оглянувшись и убедившись, что коридор за его спиной пуст, Скобелев мысленно прокрутил последовательность действий, рванул на себя тяжелую дверь и, выскочив на палубу, вскинул пистолет, держа его в обеих руках. Некогда было миндальничать и сожалеть. Пистолет трижды дернулся в руке. Тот, что стоял перегнувшись за борт, так и улетел туда головой вперед. Вскоре послышался всплеск. Ярослав подбежал к борту, кинув мимолетный взгляд не лежащих. Оглядевшись вправо-влево, поднял прислоненный к борту короткий автомат с глушителем, передернул затвор. Поставил назад. Посмотрел на сейнер. Тот приближался. Они не могли не видеть свалившегося за борт человека, но палуба была слабо освещена — должно быть, сами постарались для конспирации. Озадачатся, конечно, забеспокоятся, но будут выполнять приказ — пока что не узрели ничего, наглядно свидетельствовавшего о провале операции. В конце концов, случайного свидетеля могли отправить за борт. Насколько удавалось рассмотреть, фигуры на палубе сейнера определенно сообразили, что в продуманном плане произошли некие импровизации. Но видели ли, как упали те двое? Но сейнер-то приближается. Майор рассмотрел заботливо подвешенные на правом борту автопокрышки, двух человек в ярко освещенной надстройке — один держал возле уха предмет, очень напоминавший радиотелефон. Черт, знать бы, что нового произошло на теплоходе. Он нагнулся, вытащил из кармана заранее запасенный (будучи в радиорубке, оторвал) кусок простыни. Намочил его спиртом, обвязав горловину. — Эй, что там? — окликнули снизу. Распрямившись, как пружина, Ярослав чиркнул зажигалкой — и банка полетела прямо в окно надстройки, зазвенели стекла, мигом взметнулось синевато-прозрачное пламя. Он понимал, что это не бутылка с «коктейлем Молотова». В общем, погасят это шустро. Но на несколько секунд противник был ошеломлен, а вслед за тем майор, положив ствол автомата на борт, открыл огонь по ярко освещенным фигурам. Он высадил весь магазин, пройдясь очередью и по палубе. Запасных рядом что-то не видно — и он отбросил бесполезный автомат. Сейнер беспомощно болтался на волнах, встав почти перпендикулярно к борту теплохода и колотясь о него носом. Над головой вжикнули пули, вверху разлетелся иллюминатор, посыпались какие-то обломки. Согнувшись за фальшбортом, Скобелев усмехнулся — они палили из чертовски неудобной позиции, то попадая в борт лайнера, то вышибая иллюминаторы. Переместился вправо, взмыл на миг над бортом и послал вниз еще три пули. Никого не задел. Насколько он понял, к штурвалу сейнера все еще никто не встал — те, что были на палубе, старательно пытались попасть в Ярослава, а это было задачей нелегкой даже для опытных стрелков. Выстрелил еще раз, выскочив там, где его вряд ли ждали, — у него-то пространства для маневра нашлось с избытком, бегай вдоль борта, пока не надоест. Не следовало забывать и о тылах. Временами он, согнувшись в три погибели, заглядывал в оставшуюся распахнутой дверь, но коридор был пуст. Нате вам! Над головой вдруг вспыхнула целая гроздь прожекторов, залив палубу, где разместился майор, ослепительным светом. Пущенные снизу пули звонко ударили в борт, с визгом отрикошетили. Черт, а ведь Кузнецов может и очухаться. Боевой дядька оказался, даром что олигарх! За всеми хлопотами так и не нашлось времени глянуть на часы. Когда собрался, то обнаружил, что стекло разбито, стрелки нелепо выгнулись. Ударился запястьем, конечно, пуля никак не могла достать. Он посмотрел в море — чернота и звезды, ничего больше, берег как раз в той стороне, куда он смотрит, но никаких признаков спешащего на выручку сторожевика. Послышался топот в коридоре. Поколебавшись секунду, он бросился туда. Как ни крути, а высадка противника сорвана, на теплоходе определенно возникла суета, свидетельствующая, что уборщица все же подняла тревогу. Повсюду включают прожекторы, лампы над головой уже горят всей цепочкой, что-то разворачивается, и вряд ли в таких условиях парни с сейнера пойдут на абордаж — засветились, обнаружены, кранты. Нет, не стоит себя убаюкивать. Он сам пошел бы до конца — еще не поздно добиться своего даже в этих условиях, просто «пропавших без вести» будет гораздо больше, чем найденных на потерпевшем крушение корабле, только и всего. Над лежащим Алексеем Степановичем склонилась темноволосая девушка в белой блузке и кружевном передничке. Увидев Ярослава, она так и обомлела. — Иди отсюда, дура! — рявкнул он, недвусмысленно махнув пистолетом. — Иди отсюда, говорю! Торопливо кивая, она выпрямилась, стала отступать в глубь коридора. Майор повернулся к двери. То ли он заметил что-то неправильное, то ли чутье сработало. Но на миг позже, чем следовало. Все произошло одновременно. Нажав на спуск, Ярослав ощутил, как раскаленным железом со всего размаху шаркнуло по голове над левым ухом. На долю секунды запоздал уклониться, и девка его достала. Но она уже запрокидывалась, вторая пуля майора кинула ее к переборке, пистолет выпал из руки, и она замерла нелепой куклой. Достала, сука. В голове шумело. Скобелев шагнул вперед, сорвал с нее передник, скомкал и прижал к голове, невольно взвыв от боли. Он не мог определить сейчас, задета кость или сорвало кожу, но чувствовал, как легонький комок кружев быстро намокает кровью. Выбежал на палубу, пошатнувшись, задев плечом переборку. В два счета запер дверь снаружи. Голова кружилась. Холод немного привел в чувство. Ярослав шагнул к борту — сейнер, сразу видно, уже обрел рулевого, качается метрах в трех от теплохода, ничуть не выказывая желания пуститься наутек. Пуля вжикнула над самой макушкой. Он выстрелил в ответ, отпрянул, слыша, как молотят в дверь изнутри чем-то тяжелым. И увидел далеко в море тонюсенькую ослепительную полосочку — именно так в ночи выглядит прожектор корабля. Помощь пришла!